Как сказал кто-то на публичных слушаниях, основатель и строитель Черноголовки Ф.И. Дубовицкий перевернется в гробу от планов альянса академических и федеральных чиновников. Если эти планы будут реализованы, про Черноголовку можно будет забыть. В наследство нашим детям достанется каменная пустыня с высохшими остатками леса и негодной даже для технических нужд водой. Видимо, это нанотехнология такая. Для молодых сотрудников.
Кто виноват
Мало кто из жителей Черноголовки сомневается, что за планами по застройке стоит руководство ИПХФ в лице его директора С.М. Алдошина. На прошедших слушаниях представителем администрации было названо еще одно имя: инициатором передачи академической земли в фонд Бравермана выступил президент РАН академик Ю.С. Осипов. В этой связи напомним нашим читателям, что в 2008 г. академик С.М. Ал-дошин был избран на пост вице-президента РАН.
Что делать
Цена вопроса оценивается в миллиард долларов. Понятно, что предстоит битва, и не одна. Тем временем жители Черноголовки отправляют письма протеста Президенту РФ, которые затем спускаются в Минрегион, Минприроды, Правительство Московской области. Из анализа ответов можно сделать вывод, что федеральные министерства полностью поддерживают планы РЖС, а областные власти выражают мягкое несогласие.
Следующим сражением станут публичные слушания по утверждению Генерального плана развития Черноголовки, проведение которых планируется в декабре 2009 г.
Андрей Окуньков: «Математикам необходимо встречаться друг с другом»
А. Окуньков. (Фото с сайта «Радио Свобода»)
Какую роль в жизни ученых играет человеческое общение? «Огромную! При всех современных средствах связи живое слово и участие учителя в науке незаменимо», — профессор Принстонского университета, лауреат Филдсовской премии 2006 года Андрей Окуньков в студии «Радио Свобода» рассказал о своих учителях и о той математике, которую они ему открыли. Беседовала Ольга Орлова. ТрВ печатает полный вариант интервью.
- Какую роль учителя сыграли в Вашей жизни? Как они Вас учили?
— Мне очень посчастливилось, что судьба меня свела с моими учителями Гришей Ольшанским и Александром Александровичем Кирилловым. Хотя учили они меня совершенно по-разному, одна, но главная черта у них была одна — стремление к простой глубине. Математика нынче глубока — часто, сложна — почти всегда. А в руках Гриши и Александра Александровича она вдруг оказывалась простой и ясной.
Гриша приводил такую метафору. Проводят опыт: человека уравновешивают на доске и задают совершенно невинный вопрос, скажем, перемножить два числа. От умственной концентрации кровь приливает к голове, равновесие доски теряется. Мораль: сложные вещи надо объяснять так, чтобы кровь к голове не приливала.
Иной может доказать трудную теорему, но она потом, как слон, проглоченный удавом, десятилетиями переваривается и долго усваивается. А бывает, научный результат выглядит как кулинарная миниатюра в дорогом ресторане. Красиво, можно поразиться, но это опять же не тот материал, из которого строится тело науки. А математика Кириллова и Ольшанского — это как хлеб, что-то важное и простое, когда кусок науки сразу готов занять свое место.
А.А. Кириллов на лекции. Летняя школа в Дубне. 2009 г. (Фото С. Третьяковой)
- Было ощущение, что Ваши учителя — великие математики?
— О да, конечно. Но как раз чисто по-человечески они настолько понятны и приветливы, что это нисколько не давило, если так можно выразиться. И еще, порой слово «великий» употребляется как оправдание каких-то не столь приятных личных качеств ученого. Ничего подобного в нашем семинаре не было; наоборот, Гриша и Александр Александрович для меня всю жизнь остаются эталонами честности и доброты.
- Настолько приветливы, что было уместно называть учителя Гришей?
— Это не от фамильярности, конечно, а скорей от чувства несовместимости Гриши с официальными научными структурами былых времен. Это сейчас собираются конференции в честь Гриши и звучат слова о вкладе Григория Иосифовича в современную математику, а до того, как он обрел дом в Институте проблем передачи информации, такое было бы очень трудно себе представить. Это же часть истории, Вы можете открыть старый том «Функционального анализа», ведущего нашего журнала, найти статью Гриши, и там в конце будет адрес автора. Как бы Вы объяснили какому-нибудь западному математику, почему автор этой фундаментальной статьи работает во ВНИИПИ Стромсырье?
— Мне кажется, стоило бы рассказать о самом Институте про блем передачи информации — это ведь уникальный институт.
— Ее хочу ни одного конкретного администратора обидеть, но думаю, что коллеги со мной согласятся: общее отношение ученых в России к администрации такое, что это уж никак не подспорье. И вдруг такое чудо на земле! Тут надо очень много добрых слов сказать и о старом директоре академике Кузнецове, и о нынешнем директоре Александре Петровиче Кулешове. И особенно надо вспомнить Роланда Львовича Добрушина, имя которого теперь носит наша математическая лаборатория. Эта лаборатория уникальна, даже не по числу математиков мирового уровня на квадратный метр, а потому, какой живительной отдушиной, научной и человеческой, она оставалась на протяжении своей истории.
Я сам туда попал в 1993 г. — тоже не самое легкое время было для математики. Что тогда происходило в экономике, Вы, полагаю, помните. Моей старшей был год. Учиться в очной аспирантуре...
- ...мало кто мог себе позволить.
— Да, это было невозможно. А Институт проблем передачи информации меня приютил и поддержал. Социально скромное положение младшего научного сотрудника было все же куда приемлемей положения аспиранта в университете. Научно, если бы не внимание Гриши и Роланда Львовича, то из меня никакого математика не вышло бы. Люди разъехались, семинары опустели. Только благодаря Грише мои первые робкие математические шаги приобрели и направление, и какую-то уверенность.
- Но ведь был уже Интернет, были книги в конце концов. Можно, наверное, было и по ним выучиться?
— Книги и Интернет я очень люблю, но не всем хорошим в себе им обязан. На самом деле потрясающе, до какой степени в математике живое человеческое общение незаменимо — при всех современных средствах связи, при современных средствах поиска информации. С одной стороны, мы люди, и какой-то человеческий импульс нам необходим даже для самых абстрактных занятий. С другой — удивительно тяжело передать какую-либо глубокую мысль из одной головы в другую. Можно снять трехмерное, четырехмерное видео, а резонанса, а значит и передачи информации, не произойдет. Когда мы с кем-то говорим, мы задействуем множество механизмов, которые помогают настроиться на волну собеседника. И тогда в голове наконец щелкает: о, счастье! Вот почему математикам просто необходимо встречаться друг с другом.
А. Окуньков на конференции в ИППИ РАН, август 2009 г.
- А как в личном общении передаются какие-то вещи философского плана, которые в статьях писать у математиков не принято?
— Постоянно. В научной мудрости, кстати, Александр Александрович остается непревзойденным. Многие его высказывания со мной остались на всю жизнь. Он, конечно, не Конфуций, не стремился говорить афоризмами, не то чтобы у нас на семинаре висела перетяжка со словами...