Андрей посмотрел на восторженное лицо стажера, и мне показалось, что он хмыкнул, скептически отметив «Машу». Ну ладно, в конце концов, не кто иной, как Синцов собственной персоной меня недавно уверял, что моя личная жизнь его интересует только в связи с работой, – вот пусть и не хмыкает.

– Давайте сравним пулю по трупу Ткачука с объектами по Хохлову и Мантуеву, – подпрыгивал Стас, – может, с тем или с другим она совпадет?

– Давайте, – согласился Андрей. – Вот ты и отвези их на экспертизу. А заодно надо все-таки установить связь между ними и причины, по которым Хапланд заказывал наблюдение за Хохловым.

– Ребята, а как вы думаете, убийство Юли Боценко того же разлива? – спросила я.

– Очень похоже, во всяком случае, надо иметь его в виду, – ответил Андрей.

– Значит, нам надо искать еще и связь Юли с Хапландом, Хохловым и Мантуевым.

– А может, все проще: связь с ними не у Юли, а у ее папы? А папе таким способом что-то дали понять?

– Там убийца очень высокий, – напомнил Стас. – Эксперт-медик так сказал.

– Высокий?! – переспросил Синцов. – А точнее?

– Дима Сергиенко сказал, что, судя по локализации ножевой раны, убийца – под два метра. А у тебя есть кто-то на примете?

– Вы все обстоятельства убийства Хапланда знаете? – уточнил Андрей. – Всем понятно, что убийца – крутой профессионал? Так вот, в городе есть только два киллера такого уровня. Один из них – Леша Микоян, сложный мальчик, сын секретаря горкома партии. Я предполагаю, что за ним, как минимум, четыре трупа. Он воевал в Югославии, с автоматом чудеса выделывает и плюс (маленькая такая деталька) имеет навыки ведения уличных боев: с крыш хорошо стреляет. Мальчик осторожный, что называется, спиной вперед ходит. Те, кто с ним воевал, говорят, что он и ножом хорошо владеет… А вы знаете, что по делу Хапланда нашлись люди, которые видели троих парней на крыше за неделю до убийства? На них были какие-то робы, и жильцы приняли их за ремонтников. А сейчас выяснилось, что никто никаких рабочих туда не посылал. И один из парней очень высокий – под два метра. А Леша Микоян – два ноль два. При этом Леша – связь некоего комитетчика Арсенова. Весной руоповцы реализовывались по убийству инкассаторов; в ходе операции задержали машину, за рулем которой сидел полковник Арсенов, а в качестве пассажира в машине находился не кто иной, как Леша Микоян. Поскольку Леша сильно светился по этому убийству, добросовестный следователь «забил» его на трое суток. Тут же начались созвонки на начальственном уровне, мол, Микоян на связи с Арсеновым, ценный кадр, находящийся в разработке, большая просьба не фиксировать нигде факт задержания машины, Микояна отпустить… И Леша был отпущен, и документы на него уничтожены.

– А ты знаешь, что полковник Арсенов возглавляет расследование убийства Хапланда? – спросила я, с любопытством глядя на Синцова.

– Арсенов – во главе бригады по расследованию убийства Хапланда?! Потрясающе. То есть любую информацию, касающуюся Микояна, он может поймать и раздавить в зародыше. Тогда я вообще не удивлюсь, если это убийство – дело рук ФСБ.

– Ну уж ты хватил. Они могли организовать убой, но у истоков-то не они стояли, кое-кто повыше, – вмешался Костик.

– Ну естественно. И я тоже далек от мысли, что фээсбэшники заказали это убийство. Арсенов мог выступить как частное лицо, посредник между заказчиком и исполнителем. Это ведь он к тебе приезжал за удостоверением Шермушенко?

– Он. Да, Андрей, – спохватилась я. – Я вчера Бесова освободила.

– Молодец. Я даже не имею к тебе претензий за то, что ты меня не поставила в известность, потому что под «ноги» я бы его все равно не смог сдать, нет у меня такой возможности, хотя было бы интересно посмотреть, куда он рванется. И кстати, раз уж затронули этот вопрос: мы дел-то набрали, а сами остаемся без оперативного сопровождения. То есть мы с Костиком будем помогать, но оперативно-поисковые мероприятия обеспечить не сможем. Я просто не берусь «ходить» за людьми, установки делать и тэ пэ. Позориться я не собираюсь, в наружном наблюдении я не профессионал, не говоря уже о том, что половина фигурантов меня в лицо знает и через секунду «срубит». Придется работать вслепую, без подсветки. И прослушку мы не можем поставить, на работников милиции задания должен сам начальник ГУВД подписывать, а если пойдет утечка, то все псу под хвост. Так что будем раскрывать следственным путем. На мой взгляд, единственный выход – это накопать на них какие-нибудь должностные составы и приземлить, а в тюрьме начать работать с ними по убийствам. Камерную работу я могу обеспечить.

– Тогда надо подумать, наскребем ли мы им должностное преступление… Да еще такое, где в санкции хотя бы год лишения свободы, иначе их не арестовать, – предупредила я.

– Ребята, – вдруг жалобно спросил Костик, – а у вас ничего нет пожевать?

Мы переглянулись.

– Костик, кроме кофе, ничего, – извинилась я. – Стас, может, ты сходишь в магазин?

– Я схожу, – смущенно улыбнулся Стас, – если меня кто-нибудь спонсирует.

– Мальчики, я пас, – честно призналась я. – У меня пятьсот рублей, и то рваные.

– А у меня и пятисот не наберется, – мрачно сказал Андрей.

– Давайте ваши денежки, – протянул руку Костик, – может, хоть буханку хлеба куплю, и кофе запьем.

Мы все поскребли по сусекам, и через пятнадцать минут торжествующий Костик вернулся из магазина, прижимая к груди полхлеба и банку шпротного паштета.

– Та-ак, – протянул Андрей, глядя на эти деликатесы, – ты бы уж сразу и «Боми» купил. Чем мы лучше бомжей?

– Мы из чашек пьем, а они из стаканов, – заступилась я за нашу компанию.

А шпротный паштет, намазанный на свежий хлебушек, оказался не такой уж отравой. По крайней мере, мальчики наворачивали его за милую душу. Потом Стас отправился с пулями на экспертизу, а Костик с Синцовым – добывать информацию, которой нам не хватало.

Вечером, когда я уже закрыла сейф и собиралась домой, позвонил Синцов; похоже было, что он едва сдерживал возбуждение. «Я сейчас приеду», – сказал он, даже не интересуясь моими планами. Правда, планов никаких не было.

Через пятнадцать минут он, запыхавшись, вбежал в мой кабинет и предложил отвезти меня домой, сказав, что поговорить лучше в машине.

Выйдя из прокуратуры, я заметила знакомую «ауди». Мы сели в машину, и Андрей по дороге стал рассказывать:

– Охранная фирма Фролова называется «Форт Нокс».

– Интересно, а при чем тут золотой запас Америки?

– Может, для того, чтобы возникала аналогия с символом надежности. А может, потому, что фамилии четверых учредителей – Фролов, Оранский, Рататуев и Трейченко, все бывшие работники милиции; двое – Фролов и Рататуев – из «наружки», остальные – спецслужба.

– А «Нокс» тогда что значит?

– А что, должно что-то значить?

– Ну, если бы не значило, назвали бы фирму просто «Форт», тоже неплохо звучит.

– Пытливая ты наша, ну, раз ты такой специалист по акростихам, на, возьми список интересующего нас отдела управления и угадай с трех раз, кто из сотрудников получает деньги не только в ГУВД, но и в охранной фирме.

Андрей вручил мне список на двух листочках, и я углубилась в перечень фамилий.

Через минуту я оторвала взгляд от списка и уверенно сказала:

– Николаев, Окатов, Короткое, Степишин. Что, неужели так открыто?..

– А что, ты хочешь сказать, что это может явиться доказательством? Не смеши меня, никто это всерьез не воспримет. А теперь спроси, кого охраняет «Форт Нокс».

– Кого? – послушно спросила я.

– А кого угодно. Берет подряды на охрану частных лиц, на охрану учреждений. Вот, например: летом прошлого года, до середины июля, они охраняли офис порта. А зимой, до конца января, работали по договору с частным лицом – начальником всех кладбищ, ныне почившим в бозе.

– Ты говоришь про Мантуева? Его же убили в середине февраля… А начальника порта Петухова расстреляли в машине первого августа прошлого года! То есть ты хочешь сказать, что через две недели после того, как охранники из «Форта Нокс» прекращают свою деятельность, наймодателя убивают?