— Мы рядом с дебрями стихотворства, а чуть дальше — историческая пуща, роща гармонии, песенная аллея… — Глаза девушки светились восторгом.
— Так рарринарри учат своих детей, оставляя в лесу под разными деревьями. Они и впитывают знания. И у тебя получится. Раньше ты лежал без сознания, а теперь научишься понимать.
«Вот бы меня в детстве оставляли под деревьями! Так нет же. Вместо этого заставляли ходить в школу…».
Верения болтала без умолка, но меня интересовали дела, а не деревья-учителя.
— Сколько я здесь лежу?
— Пять дней.
Как много! Я огляделся.
— А где остальные? Линк, Астра и… кто-то ещё.
— Норда забрал Линк, — Верения будто прочла мои мысли.
Точно! Это его мне недоставало.
— А Линк с Астрой отправились к графу. Едва убедились, что ты выздоравливаешь…
По сердцу разлилась боль, смешанная с отчаяньем. Астра ушла и даже не дождалась, когда я приду в сознание. Выходит, ей всё равно… Верения уловила моё настроение и заглянула в глаза:
— Эй! Они ушли только сегодня утром. До поместья графа отсюда всего день пути… Астра сильно переживала. Ты пострадал, защищая её.
В голосе девочки прозвучала грусть, а я приободрился. Значит, Астре не безразлично!.. Но всё равно ощущал себя потерянным.
— Норд нужен Линку, чтобы убедить графа. Потом он его вернёт…
Так истолковала Верения мою растерянность. Как раз о Норде я сейчас думал меньше всего. Хотя, и без него я чувствовал себя неуютно. Н-да, теперь я понимал, каково «превращателю» без зеркала.
— Объясни мне, Верения… Как я выжил и оказался здесь?
— Расскажу, — пообещала она, — но сначала выпей это. — И протянула мне чашу.
Я послушно выпил. В чаше была прохладная вода. Без вкуса, без запаха — она покалывала язык и стреляла в нос. Как газировка!
— Молодец, — улыбнулась девочка, ставя чашку на корень. — А теперь пошли, по дороге всё расскажу.
— А куда? — поинтересовался я, всё ещё не веря, что рана полностью зажила.
Стряхнув листья, я тут же задрал футболку и осмотрел бок… Ничего. Никаких отметин. Гладкая розоватая кожица. Даже шрама не осталось.
— Это Дерево Исцеления, — пояснила Верения. — Лечит раны и болезни. Пока ты лежал, оно тебя лечило, корнями. Да и Сэрьен постарался. Иначе, мы не донесли бы тебя до дерева. Ну пошли, расскажу.
— А куда пошли-то? — переспросил я.
— К лесной принцессе. Владычице рарри — Вель.
Что-то зашевелилось в памяти. Вель…
Дочь Командора схватила меня за руку, и словно спала завеса, а я шагнул в шепчущий лес. Серое Дерево Исцеления стояло посреди прогалинки на возвышении, поросшем короткой травкой, словно кряжистый седой целитель. Его окружали бородатые гномы — кустарники и лесные великаны. А неподалёку среди пятнистых камней журчал менестрель — родник в окружении деревянных чаш.
— Лесная микстура. Здесь — безвкусная. Чуть в стороне — сладкая, от кашля. А там за кустами… бя-я, горькая — от расстройства желудка. И радуйся, что у тебя не болел живот… — вздохнула Верения.
Лес… Сколько лесов повидал я в этом мире! И этот уже не казался мне таким необычным. Хотя яркие краски, без полутонов, придавали ему картинность. Фотографиями этого леса можно сказки иллюстрировать. Но у меня не было фотоаппарата, и поэтому я фотографировал глазами…
Малахитовый ковёр с крапинками сочных ягод. Стволы деревьев — гладкие и серебристые, или морщинистые, толстые и коричневые; и белые как снег, тонкие и бугристые. Сквозь ветвистые кроны проглядывали ярко-синие кусочки неба, а резные изумрудные листья на их фоне шевелились как от лёгкого ветерка. Солнечный свет почти не проникал сюда, но в лесу было удивительно светло. Золотистое сияние окутывало деревья, ложилось на траву, высвечивало ягодки на кустах, серебрило мох на круглых камнях, окружало венчики цветов… И лишь в таинственных зарослях прятались тени.
— Как мы пройдём? — поинтересовался я.
— Запросто, — ответила Верения и дотронулась до ближайшего куста. К моему удивлению он отодвинулся, вежливо пропуская нас. А стоящее за ним дерево, приподняло гибкие ветви, что висели до самой земли, и мы оказались в древесном коридоре. Под ногами возникла тропинка, приглашая идти вперёд по лесной галерее из высоких и стройных деревьев. Где-то наверху они переплетались ветвями, образовывая зелёный навес.
Было тепло. Свежий запах травы смешивался с ароматом цветов, ягод, терпкой смолы и сухой коры. Хотелось дышать полной грудью и скакать по дорожке, словно в детстве.
Чирикали серые птички, перелетая с ветки на ветку. А из глубины леса раздавались заливистые трели. Дорогу перебегали мелкие зверушки вроде бурундуков. А вот крупное зверьё носа, копыт, усов и рогов из чащи не показывало.
Под деревьями ещё лежали пёстрые листвяные охапки. Верения объяснила, что всю зиму они щеголяют жёлто-красной листвой, а к весне сбрасывают её, и тут же распускаются молодые листочки…
Под ногами неожиданно вырастали грибы. Крепкие, с тугими гладкими шляпками. Но стоило отвести взгляд, как они исчезали и появлялись в другом месте, словно дразнили нас. Лесная галерея закончилась, и мы с Веренией миновали благоухающие полянки. Медовую, где над цветами летали пчёлы, ежевичную и земляничную. Прошли через низкие заросли орешника. И всё время перед нами любопытными гонцами порхали огромные разноцветные бабочки. Деревья переговаривались и громко шептали нам вслед: «Гора Келабриан, гора Келабриан. Вперёд!»
О какой такой горе они шелестят? Я не видел раньше на горизонте никакой горы, и никто мне о ней не рассказывал.
Деревья не забывали обсудить погоду на завтра, злодеев лесорубов и живодёров охотников, любителей жечь костры. Поддакивая им, звенели насекомые.
— Страшные сказки, — усмехнулась Верения. — Лесорубов и разбойников здесь отродясь не водилось. Их просто сюда не пускают. Отводят глаза.
— Откуда ты всё знаешь?
— Тара рассказывала.
— А, «чудо с косичками».
— Не называй её так. Она могущественная рарри. Волшебница. Приближённая самой Вель…
Теперь я хорошо понимал, о чём шелестят деревья. Иногда они пели песни или шептались стихами:
Или:
И прочую чепуху. Я сказал об этом Верении.
— Большинство людей, забредая сюда, не слышат, — качая головой, говорила она. — Только шелест и шорох. Вот и прозвали леса Шуршащими.
— Эй, — я вспомнил. — А как мы тут разгуливаем. Помнится, Сэрьен предупреждал, что только зверь или птица…
Верения улыбнулась.
— Мы пересекли границу, а дальше можно в любом виде. Но обычно люди в дебри рарри редко заходят. Путники предпочитают северную часть леса — ближе к тракту и приречным рощам. Графство огибает земли рарри с севера, и деревья там беседуют редко. Если бы не обстоятельства, мы бы тоже обошли гору как можно дальше.
— Ну давай, рассказывай, — вздохнул я, зная о каких «обстоятельствах» идёт речь.
По словам Верении, едва меня ранили, как Сэрьен забодал и растоптал волкопса, а потом превратился в человека и быстро стянул края раны с помощью веток и какого-то заклинания. Приложил целебную траву и перевязал своей рубахой.
— Мы все испугались, а он не растерялся, — восхищённо говорила Верения. — Взвалил тебя на плечи, свернул с тропы и велел следовать за ним. Он очень сильный. Оказывается Сэрьен из народа лесных зубров, но их уже так мало осталось. И все они живут в Зубровой Пади — недалеко от пергамотумской границы. Так вот… Мы вышли на другую тропинку. Он тащил тебя несколько часов, пока все не превратились в самих себя. Потом Сэрьен соорудил носилки из одежды и веток, и мы несли тебя по очереди — три дня. Останавливаясь, чтобы немного поспать и перекусить. Всё это время он врачевал над тобой. Промывал рану лечебной росой и что-то шептал. Ты был без сознания, метался в бреду. А под Деревом Исцеления сразу пошёл на поправку. Дерево лечило и кормило тебя растительными соками. Таких деревьев в лесу ещё много. Они у рарри вроде древесных лекарей.