Я глянул в окно, за которым маячил уже порядком надоевший лес и принялся украшать листы своими каракулями. Дело в том, что я никогда не был силён в рисовании. Мне даже человечки-головоноги удавались с трудом…

Так прошло около двух часов. Благо у меня были часы. Кварцевые, на аккумуляторе. В начале занятий я их сразу поставил на девять часов. Правда, шли они почему-то в обратную сторону. Мне некогда было с этим разбираться, и я предпочёл приспособиться. Гораздо больше меня заботило, что будет, если их кто-нибудь увидит. Я же не знал, существуют ли в этом ненормальном мире часы. Поэтому приходилось их прятать… Интересно, а если и существуют, то как они выглядят?

Когда возле меня выросла приличная горка мятой бумаги, Гимвирог велел сдать подписанные работы. Я отдал свои «шедевры» последним. Преподаватель долго и пристально изучал рисунки, одобрительно кивая головой и улыбаясь, пока очередь не дошла до моих кривулей. Сперва он удивлённо замер, затем неуверенно пролистал и огорчённо покачал головой. Как я его понимал! Гимвирог сунул рисунки в папку, обвёл глазами аудиторию, как-то расстроено задал нам домашнее задание: мысленно нарисовать все эти картинки по памяти, к следующему занятию. Попросил собрать брошюры и ссутулившись удалился.

Ударил гонг. Началась перемена. Студенты вставали и выходили. Болтали и смеялись. Олли сосредоточенно хмурил брови, думая о чём-то своём. И я размышлял, глядя в окно. О том, как выбраться отсюда, и куда потом идти, — раз, и что это за КЧП такое, — два. Ну ладно, я конечно не силён в аббревиатуре, но и так понятно, что К — это колледж, П — это… что там Оливер говорил о «превращателях». Наверное П — это превращатели. А «Чэ»? В голову так и лезли разные мысли, одна смешнее другой. Если им верить, получалось — Колледж Чокнутых Превращателей. Забавно! Теперь я стал одним из них.

Гонг! Начало следующих занятий. На этот раз вошёл молодой преподаватель. Гладкий и холёный. Он надменно осмотрел притихших студентов и, не говоря ни слова, в отличие от Гимвирога, раздал брошюры со словами. А точнее с названиями предметов. Теперь в инструкции значилось, что к каждому слову надо нарисовать картинку. Более бесполезного времяпрепровождения я пока не встречал. Хотя наверняка у меня всё ещё впереди. И на этот раз нас ограничили во времени. Заодно я узнал, как в этом измерении выглядят часы. Огромными и песочными. Новый преподаватель вытащил их из-за кафедры и водрузил на стол перед студентами, и песок посыпался, отмеряя нам ровно полчаса.

Я нарисовал несколько жалких картинок, и мне в десятый раз вспомнилось, что глупее занятия не придумаешь. А в голове навязчиво стучало: «От чего сбежал к тому и прибежал. От чего сбежал…».

Получается, я всё же стал студентом. Пусть и не университета, а какого-то чокнутого колледжа в сером захолустье бредового измерения и против своей воли. Так, словно судьба посмеялась надо мной. Но в судьбу я не верил. И собирался всё изменить. А пока решил затаиться, не выделяться и узнать как можно больше об этом мире.

Я и не заметил, как пролетело время. Задумался и очнулся от удара гонга. Занятия закончились, и все отправились обедать в зал с камином и зеркалами.

Я с тоской посмотрел на жидкий супчик, в котором плавали разномастные и разнокалиберные кусочки чего-то несъедобного на вид, но всё же попробовал. По вкусу — картошка и морковка. Значит, есть можно.

На второе в тарелках появился (я уже ничему не удивлялся) варёный овощ, напоминающий репу, нарезанный кружочками и чуть сладковатый. От голода я проглотил всё, даже не думая о последствиях, и сожалея об утренней каше. Заел хлебом и запил водой. Остальные студенты тоже не особенно привередничали.

После обеда нас отправили в библиотеку за учебниками. Предварительно вручив пушистые метёлки, чтобы мы заодно могли смахнуть пыль со столов, книг и статуэток. Да в этом КЧП какое-то всеобщее пылеуборочное помешательство!

Библиотека… Огромное трехъярусное помещение с витражами. «Обитель Библуса!». Так было написано на дверной табличке.

Библиотека, как библиотека: стеллажи с книгами, столы, стулья, лампы. Седая библиотекарша, строго смотрящая на нас из-за конторки. А по стенам развешаны зеркала. Очень много зеркал. Только здесь они были овальные и гораздо новее, в отличие от коридорных. Зеркала висели повсюду, сверкая серебристыми поверхностями в роскошных золочёных рамах. Зеркала настолько намозолили мне глаза за утро, что я невольно задумался, какую же роль они играют в жизни колледжа. Наверное, очень важную, если не главную. Я даже подошёл к одному из них, изучая своё слегка помятое отражение, но тут Олли меня оттолкнул и предостерегающе заметил:

— Никогда не отражайся без надобности.

И утащил смахивать пыль со столов, за которыми сидели старшекурсники. Я узнал их и без намёков Оливера. По вальяжным позам, важному виду и насмешливо-снисходительным взглядам. И несложное поручение — вытереть пыль, обернулось для нас с Олли крупными неприятностями. Вернее, вонючими и скользкими. Всё, к чему мы прикасались, внезапно превращалось в кучки мерзкой гнили.

— Уроды, — сердито бормотал Оливер, когда мы отмывали и руки и метёлки в бронзовой чаше фонтанчика в виде лягушки, из пасти которой струилась вода.

— Развлекаются они! — ворчал он. — Будет у нас в конце года практика превращений, тогда я им устрою. Экзамены!

Я молчал, пытаясь в который раз осмыслить происходящее. Как они это делают? Сидят и посмеиваются, бессовестные рожи, любуясь на наши мучения.

Проследив за чистотой наших рук, библиотекарша выдала учебники. Пять потрёпанных книг, которые мы поспешно сунули в такие же потрёпанные коричневые сумки, пока их во что-нибудь не превратили. Сумки нам тоже выдали.

Остаток дня прошёл в приготовлении домашнего задания в зале с камином. Но первым делом я проверил на месте ли мой рюкзак. Я спрятал его утром в нише за бочкой с водой, прикрыв куском доски найденной там же. Рюкзак был на месте.

Я уселся у окна и наспех выполнил задание. Картинки воображать не стал, а слова нарисовал кое-как, чтобы отвязались. Я не собирался здесь надолго задерживаться. При первой же возможности сбегу. Затем пролистал учебники. Много картинок, минимум текста: инструкции, подписи, схемы, столбики со словами. Ничего полезного… Хотя, я наконец-то узнал, что означает это пресловутое КЧП. Прочёл на синих библиотечных штампах: Колледж Чудесных Превращений. Значит, здесь учат превращать и превращаться. Ну, вроде того. О таком я даже мечтать не мог. Н-да.

Один из учебников назывался «Свойства волшебных зеркал». Я просмотрел его и выяснил, что зеркала служат для превращения. Вот так-так! Где-то в глубине души я догадывался, но не верил…

«Рекомендовано Магисториумом Мистериума Страны Двенадцати и одобрено Серым герцогом» — значилось на внутренней стороне обложки. Ну-у, если уж одобрено местным «агентством по образованию»… А измерение, выходит, называется страна Двенадцати. Или это только его часть?

Вечер был посвящён болтовне ни о чём. В основном первокурсники делились сведениями кто они и откуда. Я слушал, но вопросов не задавал и в разговор не вступал. Попасть впросак я всегда успею, и что-то мне не хочется туда попадать.

На ужин была та же каша что и утром. Наверное, варили впрок. Хлеб. На этот раз даже с сыром. И вода.

Смеркалось. Зажгли свечи, подбросили дров в камин. Явился Мракобред с фонарём в руке. Поставил фонарь на стол и, часто моргая, заклокотал:

— Спать!! Быстро! Спать! — И захлопал руками точно крыльями. Ни дать ни взять — человек-птица.

Едва мы успели умыться, толкая друг друга под пристальным взглядом надзирателя, как клетки опустились на столы, открылись дверцы, мы выстроились перед зеркалами и…

Я не успел ничего понять, как очутился в клетке, и всё вокруг виделось через прутья другим — громадным, чёрно-белым и угловатым. Я ощущал себя пылинкой в огромном мире. Рядом понуро сидел другой зверёк, полосатый с пушистым хвостом, смахивающий на бурундука. Он равнодушно глянул на меня глазами-бусинками и свернулся в углу пушистым клубочком…