— В июле месяце?

— В июле месяце! А что такого?

— На лыжах?

— Ну не на коньках же! Коньки — не его профиль.

— По траве?

— На лыжах по траве? — переспросил профессор и удивился, а почему он сам не удивился, когда товарищ майор ему этот план обсказывал.

— Ну, чего пристали к человеку? — вступилась немного сердобольная, а много самоосведомленная из всех Юлька. — У него будут специальные лыжи. А снег ему уже заказали, искусственный. Но очень холодный и скользкий.

— Да-да, правильно, спасибо, агент Юлька, снег заказали, — вспомнил профессор скороговорку товарища майора. — Для П-та, если надо и мороз закажут. И сосульки.

— Это меняет дело, — со сталинской интонацией в голосе принял доводы Леха. — Продолжайте, профессор. Мы вас все еще пока слушаем.

— Покатится он с горы, а на повороте мы указатель перевернем. Он собьется с курса, заблудится, не по той дороге и прямо к нам…

— В лапы?

— В избушку. Мы его хлебом-солью, Наташа вон с Юлей в национальных одеждах…

— Английской и афганской?

— Сначала в русской и башкирской! Встретят, в дом к столу пригласят.

— А в подземелье когда?

— Здрасте вам! — обиделся тупости своих подопечных профессор. — А это мы что, по-вашему, сделали? Хиханьки? Табличку как надо перевернули и где надо встретили. Считайте, это мы его так с пути правильного свернули и к нам на огонек завернули. Просто и без лишнего шума, — намекнул он, но люди были нерусские, тонкого намека не поняли. — Он наш. Как вроде бы гость. Тут мы ему и покажем!

— Наручники? Пистолеты? — обрадовался кровожадный Леха.

— Калькуляцию затрат? — это практичная Наташа.

— Темы ваших диссертаций! Ваши пожелания П-ту, ну, одним словом, ульти-маты.

— Ультиматумы, — поправил шибко грамотный Васька.

— И их тоже, — согласился профессор.

— А прятаться куда?

— От кого прятаться?

— П-та с горы не дождутся, искать кинутся. У него охраны как собак нерезаных. На них одних пуль надо, я посчитал, здоровые, сволочи, с первого попадания не свалишь, — если по три на брата, да с учетом промахов и осечек — две тонны семь с половиной килограммов и еще одна.

— А если помощь вовремя подоспеет?

— Все предусмотрено, молодые люди. Думаете, раз профессор, то совсем никуда не годится?

— Иногда ничего, — похвалила Наташка.

— У нас 'избушка не лубяная, а ледяная'. Читали такую сказку? Помните, как события разворачивались? Пришло лето, избушка и растаяла.

— А мы где?

— И мы растаяли. Только не насовсем, мы вместе с избушкой под землю провалились, а над нами лес колышется. И с собаками не найдут.

— Точно, как в сказке.

— А кто не верит, — посмотрел профессор прищуренным глазом на Леху, — утром на репетицию поедет. Будем объект у строителей принимать и рекогносцировку на месте делать. Чтобы потом без сучков и всякой другой чепухи.

— И на сколько дней мы его… это…

— В баньке попарим, в лес по грибы сводим, девочки как-нибудь поразвлекают, мужчина он видный, спортивный. А домой запросится, держать силком не будем. Нехай валит в свой скучный Кремль. Но это потом, когда время придет. А пока, три дня вам на подготовку и составление этих, которые ульти… ну вы поняли.

НА ВСЯКУЮ ХИТРУЮ…

Откуда было знать профессору, что его аспирантам времени на подготовку не требуется. Они давно ее, подготовку, провели, правда, на свой, ни профессору, ни товарищу майору неподотчетный манер.

Как вы думаете, зачем было делать Лосева-Рогатова пяти-рожденным?

Когда Васька завербовал в свои агенты Леху, Леха уговорил Наташку, Наташка Ваську, а все вместе попались в тонко сплетенные сети Юльке, аспиранты поняли — для успешной работы в тылу им не хватает пары придурков местного разлива. Посовещались и выбрали на эту должность первым номером любимого профессора. Здраво рассудили — нет такого профессора, который не мечтал бы переспать со своей юной аспиранткой. Медовая ловушка действует безотказно не только на приспешников развращенного капитализмом строя. Пока профессор проделывал трудный путь от непослушной специально изготовленной застежки лифчика до ажурных колготок, пропитанных специальным возбуждающим запахом, он уже был согласным. А потом в его голове зародилась крамольная мысль: сдаться добровольно и чистосердечно родной КГБ. Он думал, что мысль эта — одна из немногих своя, но, как всегда, заблуждался. Ему, уморенному неравной, в смысле возраста и физических сил, борьбой, сон приснился. Кто-то на ухо нашептал. Он сейчас и не вспомнит — кто? Юлька или Наташка?

Так в команде заговорщиков появился и второй местный — с героической, продырявленной во многих местах шкурой, товарищ майор.

К этому времени Юлька пришпилила профессору жучка. Намертво. В хитрое место. Он слышал или читал в детективной книге про шары, которые в причинное место вставляют для большего удовольствия женщин, загорелся. Ему помогли вставить один такой. Ну, короче, шар шаром, как у всех нормальных мужиков, а в нем жучок. Даже если нашего профессора голым оставят, жучок всегда при нем. И хоть из глубин, все равно сигналы передает — охи, вздохи, хлюпанья разные…

Записала Юлька на магнитофон подленькие разговоры товарища майора и выводы свои сделала.

— Барбосятинов всех нас подставить решил, — как на духу своим рассказала. — Карьеру геройскую на нас сделать. Мы поведем П-та вроде как на экскурсию, а на самом деле просто стибрим его. Изолируем на время. Они же нам и помогут в этом. А потом, когда сделают свое мерзопакостное дело, на нас охоту устроят, всех перестреляют, даже П-а своего при освобождении не пожалеют. Такой у них подлый план. Тут же власть передадут Мише-два процента, в стране полугодовой траур объявят, во время которого кого надо уберут, кого надо из тени достанут и на нужное дело раскрутят. Ныне действующего вон как раскрутили! Ничего не подозревающий электроутюг…

— Электорат, — поправит полиглотошный Васька.

— И он тоже… запросто проглотил и еще спасибо говорил, что так его надули. А после траура они нового изберут. Опять своего, кому-то угодного и навсегда послушного. На радостях очередной раз промежду собой все в стране поделят и мирно заживут. А мы, шпионы ино-сраные, в земле будем лежать, убитые насмерть и перед своими сранами опозоренные.

— Все понятно?

— Все!

— Ну, как? Пойдем или не пойдем у Барбосятинова на поводу?

— Это ж верная погибель.

— Если не пойдем, что нас ждет?

— Заарестуют и в их тюрьму пожизненно упрячут. Так он профессору про нас и обсказал.

— Ляжем на дно, законсервируемся, я хорошую закрутку для банок достал, импортную.

— А верная служба родинам? Долг, наконец, — краснея, призналась Наташка. — Я еще маме с папой приемным не все, что заняла, отдать смогла. Они ждут, верят в меня.

— Думать будем?

— Вы думайте, если хотите выпутаться из сложного положения, — деловитости Юльки хватило бы на десятерых, — а я вам вот что предложить могу.