— Ну вот, это я поняла, — заявила Мери.

— Леди и джентльмены, — продолжал Кандербль, — вам предстоит присутствовать при самом небывалом состязании, когда-либо проводившемся в мире! Судьей является мировое техническое общественное мнение, в качестве представителей которого мы с радушием принимаем у себя инженеров братьев Корнейв из Крыма, инженера Седых из Москвы, инженеров Московского института ракетной техники и главного энергетика строительства русского туннеля инженера Авакяна. Как особо почетный гость на наших состязаниях присутствует сам судья Ирвинг Мор, пожелавший сказать несколько слов перед этим микрофоном.

По всему пляжу зашумели голоса:

— Будет говорить старик Мор! Слушайте Мора!

— Все равно я голосую за Элуэлла, — заявил дядя Бен.

— Леди и джентльмены, — послышался совсем еще не старческий голос знаменитого судьи, — великая Америка — это страна великой техники! Мы присутствуем при ставшем уже традиционным состязании русской и американской техники, состязании, где нет побежденных, а есть только победители, ибо достижения используются обеими сторонами отнюдь не во вред друг другу. Всем памятны совместные американо-советские космические полеты. Американская техника, создавшая фантастический поезд, — гордость нации. Поддержание технического престижа Америки — дело всей нации. Я объявляю решение технических проблем, связанных с постройкой туннеля через Северный полюс, и само строительство туннеля общенациональным делом. Я рассчитываю, что сегодняшние необычайные испытания повергнут в прах всех, кто пытался даже на техническом языке скомпрометировать туннель и его поезда. Свободные граждане Америки, пусть в предстоящие годы преуспевания страны ваше благосостояние растет с такой же скоростью, с какой промчится сейчас перед вами поезд будущего туннеля, который должен быть построен и будет построен!

Пляж Лонг-Бич, на сотни миль покрытый людьми и машинами, загудел. Люди кричали, машины сигналили, кто-то стрелял в воздух.

Этот необыкновенный концерт в Лонг-Бич был записан на пластинку, на проволоку, на пленку и даже на женский волос всевозможными звукозаписывающими фирмами, не говоря уже о прямом телевизионном репортаже через искусственные спутники связи на весь мир.

— А вы заметили, дядя Бен, как он подковырнул вашего патрона? Ведь на техническом языке против туннеля выступает не кто иной, как Элуэлл.

— Я голосую за босса, — упрямо заявил дядя Бен, перекатываясь на спину и закидывая руки за голову.

После оглушительной радиопередачи и еще более оглушительного восторженного концерта американцев и их машин на пляже воцарилась относительная тишина.

Глория и Джонни, покинув свою машину, решили протолкаться к перрону приемной станции сверхскоростного поезда, близ которой они остановились.

Дядя Бен, Сэм Дикс и братья Генри и Джемс залезли на подножки машины и на капот мотора. Мери посадили на крышу. Она жеманно смеялась и болтала ногами.

По примеру Мери большинство женщин также забрались на крыши своих машин. Мужчины стояли на багажниках.

— Внимание! Хэлло! — послышалось из сотен расставленных по пляжу репродукторов. — Американский сверхскоростной поезд отправится через три с половиной минуты. Заметьте время по вашим часам. Отправится через три минуты двадцать две секунды! Внимание! Внимание! Отметьте время. Через три минуты четырнадцать секунд отправляется поезд!

Репродукторы замолкли. По всему пляжу, увеличивая напряжение, слышалось тиканье хронометра радиостанции.

— Я ничего не вижу! — жаловалась Мери.

— Еще сорок секунд до отправления.

— Поезд вышел! — истошно закричал в микрофон диктор.

По пляжу прокатился вой десятков тысяч голосов. Мери глядела так, что слезы застилали ей глаза.

— Вижу! Вижу! — закричал первым Сэм, к нему присоединился и Генри.

В том, что произошло дальше, никто не мог дать себе отчета. Люди слышали звон — именно звон, иначе нельзя было назвать этот нарастающий, переходящий в звенящий визг и снова стихший звук. Что-то на мгновение заполнило чугунный лоток и скрылось. Облако песка как дымовой завесой закрыло трассу полутуннеля. Воздушные вихри долго крутили песчинки, которые забирались всюду: за воротник, в глаза, хрустели на зубах.

— И это все? — спрашивали друг друга ошеломленные люди.

— Поезд прибыл! — возвестил диктор. — Судьи подсчитывают скорость и расход энергии. Внимание! Через пять минут будет объявлен результат.

Никто из американцев, бывших на пляже, не шелохнулся. Никто даже не переговаривался. Люди лишь шепотом предлагали друг другу пари, называя различные цифры достигнутой скорости.

Джонни и Глория, плотно сжатые толпой репортеров, в которую им удалось проникнуть, попали почти к самому перрону станции, восторженно разглядывая ярко-красную змею сверхскоростного поезда. На перроне стояли несколько оживленно разговаривающих людей.

— Кто это? А это кто? — шептала Глория на ухо своему спутнику.

Джонни не смог ничего ответить. За него отвечал сосед — всезнающий журналист в сдвинутой набекрень шляпе и с лоснящимся от пота и возбуждения лицом.

Заговорили репродукторы:

— Поезд развил на заданном расстоянии максимальную скорость в шестьсот сорок миль, или тысячу двадцать четыре километра в час. Принимая во внимание сопротивление воздуха, можно считать, что в условиях туннеля поезд разовьет гарантированную скорость — две тысячи километров в час. Хэлло! Судейская комиссия единогласно высказалась за новый сверхскоростной поезд как пригодный для плавающего туннеля. Хэлло! Даем слово нашим гостям. У микрофона — мистер Джон Седых, заместитель одного из русских министров, знаменитый инженер и полярный исследователь!

Послышался низкий, громовой голос Ивана Семеновича, вызвавший у американцев, большинство которых не поняли ни слова, волну восхищения.

— Достижение американской техники принимаем как вклад в общее дело. О нашем, советском, вкладе мы тоже позаботимся.

— У микрофона — автор проекта мистер Эндрью Г. Корнейв-младший!

— Это который? Невысокого роста? — спрашивала Глория. — Он берет в руки микрофон. Какое у него бледное лицо! Но он смеется… Говорит! Говорит!

— Леди и джентльмены! Я восхищен, видя в новом сверхскоростном поезде так остроумно устраненные мои изобретательские ошибки. В новом достижении вижу приближение того дня, когда мы действительно перекроем расстояние между Европой и Америкой за два часа.

Джонни! Джонни! Что это за женщина на другой стороне платформы, которая стоит так одиноко и не хочет брать микрофон? Она тоже русская?

— Да… да… русская. Но кто она, никто не знает.

— Смотрите, Корнейв-младший хочет подойти к ней, а она убегает! Бежит… бежит… Давайте посторонимся, дадим ей пройти.

Тесно толпившиеся американцы вдруг расступились и дали дорогу взволнованной красивой русской женщине, которая прошла к ровной полосе прибоя.

Последним по радио выступил соавтор американского инженера Степан Корнев.

— Я рад, что помог Америке построить этот замечательный поезд, — кратко сказал он.

Разъезд десятков тысяч автомобилей с этого небывалого спектакля сам по себе был удивительным зрелищем. Он был запечатлен на сотнях кинопленок и, помимо телевидения, уже вечером этого дня был показан на первых экранах страны.

У многих зрителей вызвал восхищение эффектный кадр: пустынный пляж, весь усеянный обрывками газет и консервными банками, и у самой пенной линии прибоя, выделяясь на светлом небе, четкий силуэт одинокой женщины.

Возбужденная Америка гордилась своим достижением. Миллионам американцев уже хотелось строить Арктический мост вместо ядерных ракет.

И никто не чувствовал этого так глубоко, как скромный и энергичный мистер Медж.

Глава третья. КОНЦЕРН ПЛАВАЮЩЕГО ТУННЕЛЯ

Пятнадцатого мая, через три года после открытия Выставки реконструкции мира, по поручению президента Соединенных Штатов Америки губернатор штата Ирвинг Мор, прозванный в истории «Туннельным губернатором», дал разрешение на строительство прямого железнодорожного сообщения между Аляской и Кольским полуостровом.