Беатрис выглядела явно недовольной.

— Моя горничная должна находиться со мной, — резко сказала она. Но ее голос смягчился, когда она заметила, как Гавин нахмурился. — По правде говоря, она больше моя компаньонка.

Риа взглянула в дальний конец зала, где расположилось окружение Беатрис. Лисса лукаво улыбнулась ей, и она отвернулась. Теперь она была полностью готова вернуться в Галлхиел.

— Это будет легко устроить. — Кирен не позволит разрушить ее план. — Найдется комната и для вашей… компаньонки.

Риа почувствовала какое-то нездоровое удовлетворение от недовольного вида Беатрис. По крайней мере, для нее будет не очень легко найти способ оказаться в объятиях Гавина. Риа не знала, почему Кирен решила вмешаться, но она была благодарна ей. Как только она уедет отсюда, Гавин и Беатрис могут делать все что им угодно, и она больше не будет думать об этом. Так она решила для себя.

Немного спустя Кирен пошла проводить Беатрис и Лиссу к лестнице, попросив свою дочь разместить двух служанок на тюфяках в зале и направив Салека проверить, как разместились охранники.

Гавин вернулся назад, предложив свою руку Риа. У него едва не сорвались с языка ругательства от подозрительного взгляда, которым она окинула его, прежде чем принять предложенную ей руку.

— Она скоро уедет отсюда.

— И я тоже, — спокойно напомнила Риа.

Его челюсти сжались от этих слов. Она не покинет Чарен, пока он не уедет вместе с ней как лорд Галлхиел.

— Девушка, — умоляюще произнес он, — не отдаляйся от меня сейчас. Я не люблю эту женщину.

Риа заметила, он говорил тихо, чтобы на лестнице, по которой поднималась Беатрис в сопровождении Кирен, не услышали. И она удивилась, не было ли это преднамеренно. Не так ли и Ниалл заверял Анну? В следующее мгновение ход ее мыслей изменился. Почему она думает, что Гавин заверяет ее как мужчина, который стремится заверить свою жену? Их дружба не давала ей таких прав.

Она опустила глаза и смотрела на мыски своих туфель.

— Я вмешиваюсь не в свои дела, Гавин. Меня не касается, кому ты отдаешь свое предпочтение и симпатию. Просто дело в том, что я не люблю эту женщину. Боюсь, что у нее недоброе сердце.

Гавин остановился возле основания лестницы, заставив ее остановиться тоже. Когда она повернула к нему свое лицо, у него сразу стало легко на сердце при виде мучительной боли в ее прекрасных глазах. Она бы не чувствовала боли, если бы в действительности думала, что его увлечения не касаются ее. Он поднял руку, чтобы убрать прядь волос с ее щеки. Этот локон показался ему настоящим шелком, от его взгляда не ускользнул и вспыхнувший на ее щеках румянец.

Все в Риа, каждая клеточка ее тела тянулись к этому мужчине. Сила ее чувств пугала ее. Никогда прежде не ощущала она такой страсти к чему-то еще, кроме Галлхиела, и сейчас ее поразило, что если вдруг ей предстоит сделать выбор между холодным камнем и живой плотью, то она не сможет с легким сердцем выбрать первое. Осознание этого напугало ее, и она повернулась, чтобы уйти.

Гавин остановил ее:

— Нет, милая. Посмотри на меня.

Риа нехотя остановилась. Как она и предчувствовала, когда их глаза встретились, она была совершенно очарована. Она едва сознавала, что подняла к нему свое лицо. Когда его губы прикоснулись к ее губам, ее щеки вспыхнули от неожиданного жара, заставившего ее кровь быстрее бежать по жилам. Ее рука поднялась к его лицу, нежные чувствительные пальцы прикоснулись к едва заметной щетине, оставленной его лезвием. В это мгновение она больше не думала о Галлхи-еле, все ее мысли были заполнены этим человеком. Он притягивал, захватывал ее.

Целуя девушку, Гавин был взволнован ее отзывчивостью. Нет, она не была равнодушна к нему. Больше того, ее губы были мягкими и податливыми, даже ищущими, хотя было ясно, что в своей невинности она не знала, что искала. Ее рука нежно прикасалась к его лицу, лаская его. Прикосновение было таким чувственным, что он ощутил, как его охватывало горячее желание. Не торопясь, нежно он закончил поцелуй, положил руки ей на плечи, держа ее на расстоянии от себя, но не позволяя уйти. Она смотрела на него с такой страстью, что он готов был снова прижать ее к себе. Но он не знал, как это закончится. Через мгновение его желание будет непреодолимым и он будет искать любую постель, чтобы удовлетворить его. Мысль о поджидающей его Беатрис сразу охладила его пыл.

— Девушка, — произнес он с дрожью в голосе, — если я не доведу тебя до твоей комнаты, ты проведешь эту ночь не одна.

Ее страстный взгляд погас, и вместо этого в глазах появилось внезапное понимание, и густой румянец залил ей лицо и шею. Он хмыкнул при виде ее смущения.

— Нет, Риа, никогда не чувствуй себя так со мной. Ты еще не понимаешь, но мы как одно целое. Это было ясно, когда мы впервые встретились, и мы просто следуем своей судьбе.

Риа едва сдерживала дрожь. Ее мысли путались от сказанного им только что, и она никак не могла привести их в порядок. Она попыталась найти спасение и защиту, думая о Галлхиеле, окружив себя мыслями о нем, словно накидкой.

— И наша судьба вернет нас в Галлхиел? — Что ее отец подумает теперь о сыне Лесли? Она представила себе Лесли, сидящую в своей темной комнате наверху и плетущую зло, точно так же как паук плетет паутину.

Упоминание о Галлхиеле отрезвило Гавина, но он твердо выдержал ее взгляд, не позволив ей увидеть его страх за то, что его собственные действия могут принести им обоим.

— Да, Риа. Мы вернемся в Галлхиел.

Оба молчали, когда поднимались по лестнице и прошли по длинному верхнему коридору до ее комнаты. Они одновременно остановились возле ее двери.

Гавин больше не поцеловал ее. Он поднял руку, чтобы погладить волосы, обрамлявшие ее лицо, затем отпустил ее.

— Спокойной ночи, милая.

Она пожелала ему спокойной ночи, и голос ее дрожал, но рука дрожала еще сильнее, когда она закрыла за собой дверь и вошла в комнату. Впервые в жизни будущее страшило ее. Она больше не была уверена, что ее отец сможет выбрать будущее за нее.

***

Гавин не был удивлен, увидев в своей комнате ожидавшую его Кирен. Он хмыкнул, увидев ее решительный вид. Она собиралась высказать ему все, независимо от того, желал ли он слушать или нет. Он подумал, что ей могла сказать Беатрис, чтобы так обеспокоить ее.

— Расскажите мне о своем детстве, сэр Гавин.

Он с подозрением взглянул на нее. Это было не то, чего он ожидал. Вместо немедленного ответа он подошел к маленькому столику и налил вина для себя и для нее. Графин и кубки ставили туда каждый вечер, хотя он редко прибегал к вину сам. Он решил, что это был обычай, которого придерживались слуги, выполняя приказание лорда Мортона.

Протянув ей кубок с вином, он улыбнулся:

— Детство такое же, как у многих других.

Кирен нетерпеливо дернулась, складки ее темно-серого платья зашуршали. Всем своим видом она показывала, что не верит ему и сердится от того, что он притворяется. Негодование отразилось в ее глазах, хотя она не произнесла ни слова.

Гавин улыбнулся, словно раскаиваясь.

— Ты действительно колдунья, Кирен. Ну что ж. Это было трудное детство с не совсем психически здоровой матерью, и все из-за человека, который разрушил ее семью и оставил ее прозябать в бедности.

— И она забила твою голову рассказами о вероломстве и мыслями о мести. — Кирен вздохнула, ее взгляд был полон сострадания.

— Это было естественно при тех обстоятельствах, — настаивал он.

— Да, если все, что тебе говорили, было правдой. — Она хотела, чтобы он проникся этой мыслью, когда она, замолчав, отпила вина из тяжелого кубка.

Драгоценные камни на кубке тускло поблескивали при свете свечей, и Гавин сосредоточил на них взгляд, раздумывая, была ли способна Лесли видеть правду. Он вдруг понял, то не знал ответа и что ему не у кого спросить. Он попытался привести факты, которые были ему известны.