— Возможно.

Леди Ардит решила быть откровенной:

— Тобой интересуется германский наемник.

Риа слегка покраснела. Она почувствовала, как забилось ее сердце.

— Я даже не разговаривала с ним, — ответила она спокойно, но уверенно.

— Я это знаю и очень довольна. Однако он пользуется расположением герцога Олбани. Когда он заговорит с тобой, а он это сделает, — сухо добавила она, — ты должна быть вежливой, но держаться на расстоянии. Веди себя сдержанно, несмотря ни на что. — Ее глаза весело блеснули, хотя слова ее были серьезны. Риа не осознавала, какой эффект оказывало на мужчин ее безыскусное, неподдельнее восхищение самыми простыми вещами. Она наслаждалась практически всем, что окружало ее, а мужчины наслаждались и восхищались ее смехом, прелестным румянцем, украшавшим ее щеки.

— Простите? — Риа видела то выражение лица, которое промелькнуло у пожилой женщины, но не поняла.

— Не улыбайся. Не разговаривай слишком много, чтобы не воодушевлять его. Будь очень спокойной, очень осмотрительной и очень скучной.

Риа изумленно смотрела на нее. Вот уж никогда она не ожидала от леди Ардит, что та будет считать все эти добродетели скучными, хотя сама Риа так думала.

— Я буду вести себя благоразумно, моя госпожа. — Она немного заколебалась. — А что он спрашивал обо мне? И кого он спрашивал?

Леди Ардит поразмыслила, но не увидела никакого вреда в том, что девочка будет это знать.

— Он просил Глендан показать тебя ему за столом вчера вечером. Он не спрашивал о твоей семье или о вашем богатстве. Он это знал. Он спросил у леди Беатрис, не обручена ли ты. — Ее губы снова изогнулись в улыбке. — Она была в ярости.

Риа сдержала улыбку. Она не любила леди Беатрис, которая открыто ненавидела ее с самого момента ее появления при дворе год назад. Леди Беатрис была красавицей, но в своих собственных перепуганных глазах она быстро старела. Риа понимала, почему та ненавидела ее, но это не помогло смягчить ее собственные чувства.

— Спасибо, что вы сказали мне, — спокойно ответила она, понимая, что другая могла бы и не сказать, пытаясь все сохранить в тайне.

— Риа, — спросила ее леди Ардит с деланным спокойствием, — тебе кто-нибудь приглянулся?

Риа улыбнулась в ответ:

— Да не так много, в основном они услаждают мой слух, — признала она.

Леди Ардит вздохнула, прекрасно зная, как много было тех, кто просто хвастался и превозносил свои способности.

— Но кто-то заинтересовал тебя?

— Меня никто не привлекает, моя госпожа.

— Возможно, это даже лучше.

— Конечно, потому что решение будет за моим отцом и я с радостью подчинюсь его выбору.

— Надеюсь, что так. — Леди Ардит постаралась придать своей улыбке уверенность, которой она не чувствовала. Она боялась, что Риа Макамлейд будет крайне трудно найти подходящую пару. Она предпочитала совершенно другие достоинства, чем те, которыми обладали большинство окружавших ее молодых людей.

***

Если леди Ардит беспокоилась о судьбе Риа, то Гавин Макамлейд не имел ни малейших сомнений, Риа будет принадлежать ему, не имеет значения, понравится это другим или нет. Однако он не знал, как ему достичь этого.

Впервые за восемнадцать лет он был недоволен сложившимися обстоятельствами своей жизни. Он покинул Шотландию, имея только поношенную одежду, едва прикрывавшую его спину, а вернулся с богатством, которого было достаточно, чтобы купить одно из двенадцати прибыльных владений или восстановить Аирдсгайнн и сделать его процветающим. Но он не стремился к этому. Галлхиел держал его в плену мечты.

Он больше никогда не возвращался во Францию, в школу Шато Шанон. Германские принцы, как он обнаружил, любили воевать между собой, и ценили мужество. Во время своего участия в осаде и в последнем штурме замка, вместе с людьми герцога, молодой шотландец получил прозвище. Беринхард. Храбрый, как медведь. Его французские товарищи называли его по-другому. Лунатик.

Он завоевал признание и вскоре поступил на службу к еще одному германскому принцу, желавшему получить реванш. Он жалел только о том, что пришлось расстаться с Сенетом Делислом, но оба знали, что этот день должен был наступить.

Сенет крепко сжал его плечо:

— Да поможет тебе Бог, мой друг. Если тебе понадобится помощь, позови меня. Клянусь тебе, я приду.

Гавин не мог говорить, у него в горле стоял ком, он кивнул и крепко обнял Сенета.

Прошло более двух лет, прежде чем он вернулся в Шотландию как Беринхард, германский рыцарь. И четыре долгих года с того времени, как он был насильно увезен оттуда. Этот титул мог казаться ничтожным для

принцев, но он был гораздо лучше, чем прозвище «выродок Лесли». И что более важно, он больше не был беден. Теперь он был богат. И он был готов.

Первым делом он послал шпиона в Атдайр. Он долгое время ничего не знал о Риа, а затем пришла новость, что она находится под покровительством графини, вдовы, которая жила при дворе регента, располагавшемся теперь в Стирлинге.

Во-вторых, он подал прошение об аудиенции у малолетнего короля. Вполне естественно, что вначале он был принят регентом, получившим образование во Франции. Гавин постарался выказать уважение к нему и к его положению.

Герцог Олбани, хотя и не был высокого роста, был довольно красивым мужчиной с темными пытливыми глазами, которые ничего не упускали. Он одевался согласно своему статусу, и шелк, видневшийся сквозь разрезы его бархатных рукавов, был изумрудно-зеленым. Этот же цвет повторялся в сверкающих камнях, которые застегивали вор т его отороченной мехом накидки.

Его глаза сверкнули так же ярко, как и камни, когда он разглядывал стоявшего перед ним высокого молодого мужчину.

— И почему же германский рыцарь желает отдать дань уважения Джеймсу V, королю Шотландии?

Гавин ответил на чистейшем французском:

— Ваша светлость, четыре года назад я совершенно не видел мир за горами Шотландии. — Ничто в его лице не выдало горького чувства бездомности, охватившего его, ничто не выдало ни одну из мыслей.

Брови герцога удивленно приподнялись.

— Наемник, говорящий по-французски, родившийся в Шотландии и заслуживший рыцарское звание в Германии. — Его голос был задумчивым. — Как же так?

— Я воспитывался у герцога де Шанона. — И снова выражение лица Гавина скрыло его чувства. Хоть все хорошо закончилось, он никогда не забудет и не простит той постоянной боли от разлуки со всем, что он когда-либо знал. — Герцог… — довольно авантюрная личность, и у него много друзей среди германских принцев. И несколько врагов. — Впервые легкая улыбка коснулась губ Гавина.

Регент улыбнулся в ответ:

— Я знаком с герцогом де Шаноном. У тебя все могло быть гораздо хуже. Но твой отец сделал правильный выбор. — Он заметил, как напряженно стиснул зубы молодой рыцарь. Он явно задел его за живое. И он задался целью проникнуть в историю этого загадочного Беринхарда.

Он внезапно принял решение.

— Ты можешь получить аудиенцию у своего сеньора. Зайди ко мне двумя днями позже. — Он подождал, пока молодой человек оказался почти у двери. — Беринхард…

Гавин остановился, интуитивно зная, что последует.

— Твое родовое имя, я хочу его знать.

— Я незаконнорожденный.

Регент продолжал ждать.

— Макамлейд. Я незаконнорожденный в клане Макамлейдов.

Олбани кивнул рыцарю, что тот может идти, и задумчиво погладил бороду. Который это Макамлейд, удивлялся он. Все это обещает оказаться гораздо более интересным, чем он сначала подумал. И разве при дворе не было еще одной Макамлейд, девушки, которая воспитывалась у вдовы Камдена? Интересно, право.

***

Как вновь прибывшему ко двору, Гавину не выделили собственной спальни. У него не было ни могущественных или богатых связей, ни именитого титула, да и его богатство было недостаточным. Однако ему удалось завладеть небольшой спальней возле главного зала, запугав ее бывшего владельца резкими командами и грозным видом. И хотя там не было полного уединения, ему не нужно было раскладывать соломенный тюфяк в зале, где невозможно было лечь спать до тех пор, пока его не покинут последние дамы и господа.