– Ева... – услышала Женя, как издалека, голос над своим ухом.

Она открыла глаза и, увидев взволнованное лицо Димы с мокрым чубом на лбу, засмеялась. Обхватив любимого за шею, крепко прижала к себе.

– Что с тобой было? – спросил Дима, когда она выпустила его из своих объятий.

– Не знаю... Мне кажется, я потеряла сознание... – И она опять тихо засмеялась. – Представляешь? И это от тебя! Ты растворил меня в себе. Такого я еще не испытывала.

В его глазах промелькнуло удивление.

– Но ведь я еще не... – начал он, но Женя зажала ему рот поцелуем.

– А еще не поздно, – улыбнувшись, сказала она и нашла рукой то большое и упругое, о котором Дима говорил с таким сожалением. Дима в ответ радостно вздохнул и немедленно приступил к делу...

Они еще долго, без устали, занимались любовью, будто заново познав друг друга. А после всего, в изнеможении раскинувшись поверх одеяла, просто лежали и тихо разговаривали ни о чем.

Все лето Женя вела себя неправильно. Мать сердилась. Надежда Петровна была уверена, что ее непутевая дочь не поступит в институт, и она имела все основания так думать. Под видом учебы Женя оставила доходное место на рынке, а сама все время до отъезда провела с Димой на речке, на острове с камышами, про экзамены так ни разу и не вспомнив.

Институт, в который Женя собиралась поступать, находился в Краснодаре, это был даже не институт, а Кубанский государственный университет, экономический факультет – уже от одних этих звуков девушку бросало в дрожь. Она была уверена, что не поступит, нечего и стараться. Именно эта уверенность и заставляла ее волноваться, ведь в случае провала ей придется вернуться на ненавистный базар и о частых встречах с возлюбленным нельзя будет даже мечтать. Поэтому она сразу решила для себя, что будет поступать на другой факультет, где самый низкий проходной балл, – биологический, например. Если не поступит даже туда, то ее совесть будет чиста. А если поступит, то поставит мать перед фактом: либо она получает хотя бы такой диплом, либо снова мерзнет у лотка на базаре.

Дима предложил ехать вместе, но Жене эта мысль пришла в голову намного раньше, поэтому у нее был готовый ответ:

– Нет, Димочка, ты не сердись, но я должна ехать одна. Во-первых, жалко Люсю. Она тебя совсем не успела рассмотреть. Ты должен походить с ней по улице, чтобы она могла гордиться перед подружками. Но не это главное. Понимаешь, если я не поступлю, у нас с тобой опять останутся одни только письма. А этого мало. Мы должны быть вместе.

– Не понимаю связи... – пробормотал Дима расстроенно.

– Если мы поедем вместе, я не смогу готовиться и провалю экзамены, понимаешь? – объяснила Женя. – Нужно только совсем немного потерпеть. Я поступлю, и мы всегда будем вместе.

Кажется, столь рассудительные слова убедили его.

– Ну хорошо, – согласился Дима. – Только я долго не выдержу и все равно приеду к тебе. Не смогу без тебя.

– Глупый, всего-то две недели! – рассмеялась Женька. – Семь месяцев мы были в разлуке, а тут всего четырнадцать дней... Через две недели я сдам все экзамены и сама приеду. И у нас останется еще целая неделя! А потом мы поедем уже вместе. Навсегда вместе.

Эти аргументы убедили Димку окончательно.

Хоть Женя и забросила учебники, в глубине души она надеялась на чудо, на какие-нибудь волшебные обстоятельства, которые позволят ей поступить в университет. Ей нужен был даже не диплом, а сама учеба: ведь тогда она будет рядом с Димой и к тому же навсегда распрощается с ненавистным рынком. Свою работу она презирала. Торговля на рынке приносила немалый доход, что очень нравилось Надежде Петровне, но Женя ощущала себя настоящей «барыгой», особенно в зимнее время, натянув на себя три пары теплых штанов, три свитера, надев на ноги валенки, а на голову – дурацкую шерстяную шапочку (капюшон от ветра защищает лучше, но в нем труднее зазывать покупателей). И эта вечная холодрыга... Сколько себя помнила девушка, она всегда боялась холода. Чуть подует прохладный ветерок или, не дай бог, заморосит промозглый дождик – на нее набрасывался чудовищный насморк, и кожа покрывалась твердыми острыми пупырышками. Одну зиму она кое-как перетерпела на рынке, но второго такого испытания ей было просто не вынести.

Провожала Женю и Галю целая толпа народу – Дима, Люся, родители. Женя все-таки разревелась, но только когда поезд уже тронулся. Ей очень хотелось поехать вместе с Димой. Да и страшновато было покидать родной город. Хорошо, что рядом была подруга.

В университет девушки поступили легко. Даже сами удивились. Все-таки хороший конкурс – полчеловека на место! Справедливый. Галя тоже пошла на биологический – и за подругой увязалась, и просто сказала, что ей «важны только корочки». Мать обещала пристроить ее в свой производственный отдел на швейной фабрике, а для этого дочке нужно было иметь высшее образование.

На обратном пути в купе к ним никто не сел, они наслаждались раскованностью, пили чай с конфетами, мечтали о том, как будут жить в одной комнате в общежитии, и гадали, кого им подселят. Хорошо, если девочки попадутся нормальные, не такие, как Танька, с которой они маялись, пока сдавали экзамены. Какая жадная! Навезла с собой еды, половину все равно выбросила, потому что не успела съесть, а соседкам даже вареной картошки ни разу не предложила.

Чудом у девчонок остались деньги, и они купили полкило «Каракума». Хватило на всю поездку. Правда, Женя предлагала отметить поступление пивом и сушеной рыбой, но Галка настояла на конфетах. Приехали домой хоть и голодные, но вполне довольные жизнью.

Десять дней, которые Женя провела с Димой перед окончательным отъездом, были самыми счастливыми в ее жизни. Каждый день они были вместе, везде вместе. А одну ночь даже провели в палатке на острове. Взяли спальник один на двоих... До утра просидели у костра, вспоминая школьные годы. А уже под самое утро легли, но в спальнике было так тесно, что они прохихикали весь остаток ночи, так и не заснув.

Надежда Петровна не рассердилась на дочь. «Конечно, плохо, что не пошла на экономический, – думала мать. – Но конкурс ведь большой оказался, да и плата там высоченная... А тут еще дефолт этот проклятый, еле оклемались после него. Так что и биологом тоже неплохо – будет любить и оберегать природу, а то вон понастроили заводов кругом, дышать нечем стало. Плохо только, что Женя по хозяйству не помогает, все бегает где-то как вертихвостка». Дочка появлялась дома только к ночи, а то и вовсе не приходила до следующего вечера, и от этого Надежда Петровна все чаще вздыхала: «Не дай бог, забеременеет девочка раньше, чем учиться начнет».

Дни счастья пролетели для Жени незаметно, и вот наступила пора прощаться с родным городом. В этот раз девушке было легко уезжать, ведь с ней рядом был ее Дима!

Их попутчиками в купе оказались две пожилые дамы. Молодые люди представились как муж и жена. Эта маленькая шалость так понравилась Жене, что, пока ехали, она непрестанно называла Диму «дорогой» и требовала к себе внимания в самых незначительных мелочах, как, считала она, подобает поступать только что обвенчанной особе. И это здорово действовало на старушек. Когда разносили чай, одна из них крикнула проводнице: «Сюда еще два стакана, пожалуйста, – здесь военный с супругой!»

Дима проводил Женю от вокзала до самого общежития. Упросили вахтершу разрешить ему подняться на этаж занести вещи, а потом спустились на улицу, к остановке троллейбуса.

Женя и сама не понимала точно почему, но расставаться ей было не особенно тяжело. Они же теперь живут в одном городе, ничто не помешает встречаться друг с другом.

– Я постараюсь побыстрей взять увольнительную, – пообещал Дима, поцеловав девушку на прощание. Он записал адрес, номер комнаты и запрыгнул в троллейбус.

Женя и Галя устроились в общежитии в одной крохотной комнате. Кроме них, там жила еще одна девочка, приехавшая с Поволжья, очень спокойная и тихая, которая им сразу пришлась по душе. Ира уже год училась на экономическом, но оказалась старше Жени на три года. Она сразу ввела новеньких в курс всех дел, рассказала правила студенческого общежития, и они в тот же день без проблем влились в жизнь этого шумного, переполненного неурядицами и скандалами муравейника.