Евглен возмущенно замычал и затопал ногами, но чародей и эльф даже не оглянулись в его сторону. Они пристально и многозначительно глядели друг другу в глаза.

- Сбора не было уже давно, - сказал Эзельгер негромко, - Случилось нечто особенное, если Адиари хочет собрать Колдунов. Она ничего не говорила тебе на Туманном острове? Не связана ли ваша встреча с поручением гроссмейстера?

- Мы прибыли на Нолаву из-за тебя. Меня госпожа Колдунья не удостоила беседой по душам, - недовольно проворчал Юн и похлопал пергаментом о ладонь, - Теперь вот шлет мне вызов, велит явиться к ней. Но ты абсолютно прав, случилось что-то, чего давно уже не было, если Адиари хочет всех нас собрать. Может, яблоко Тармиэна тому причиной. Так что, не гневайся, воин, - он повернулся к Евглену и похлопал его по плечу, - Как знать, может, моя поездка и твоя имеют общую цель. Пойдем, Эзельгер, Нок уже собирает вещи.

Он спрятал письмо Южной Колдуньи обратно в рукав мантии и важно прошествовал обратно в дом. Эзельгер пожал плечами и догнал Колдуна. Евглен уныло поплелся за ними.

- А ты разве не расколдуешь его? - спросил эльф у чародея, кивнув в сторону онемевшего воина Крылатого Льва.

- Ну, - Колдун помялся и неопределенно пожал плечами, - Может, чуть позже. Ведь так гораздо лучше, правда?

- Ну, - Эзельгер пожал плечами в свою очередь, и в его серых глазах появился не по-эльфийски лукавый блеск, - Ты прав, о, чародей из чародеев. Пусть помолчит хотя бы до утра.

Квадратные окна были забраны затейливо коваными решетками. Стекла в них были красными и синими. За стеклами плясал снег. В бешеном танце кружились белые хлопья, превращая небо и землю в одно сплошное снежное марево. Ничего нельзя было увидеть, кроме темноты и вихря, ничего не было слышно, кроме завывания ветра в печных и каминных трубах. Чем громче выла пурга снаружи, тем теплее и уютнее казалось внутри. После ужина обитатели Аструмы начинали готовиться ко сну, и дневная суета в школе стала стихать. Приятная тишина стояла в библиотеке замка. Свет масляных ламп, свисающих с потолка, и огоньки свечей в настенных бра ложились бликами на темные от времени дубовые панели, которыми была обита небольшая квадратная зала. Ряды книжных стеллажей, делившие залу на коридоры и проходы, скрывались в вечернем полумраке. С верхних полок блестящими глазами-пуговицами глядели чучела птиц и каменные фигурки грифонов и гарпий. За длинными деревянными столами, уставленными свечами и плошками с горящим маслом, сидели на скамьях лишь несколько особенно усердных учеников, склоняясь над книгами. Компания чародеев-преподавателей сидела на уголке одного стола в высоких резных креслах. Двое из них беседовали за чашкой кофе - высокий и худой, как жердь, магистр астрологии и космографии Айнард Вальмиэрский, одетый в бархатную синюю накидку и звездочетскую шапочку и женщина-чародейка в нарядных шелковых одеждах, расшитых руническими символами. Ее волнистые волосы цвета красного дерева были убраны в золотую сетку, украшенную жемчужинками, а на шее висели многочисленные колдовские амулеты.

- Экая щеголиха та рыжая ведьма. Все эти колдовские побрякушки, поди, из самоцветных камешков, - кося глазами на волшебников, проворчал Ронф.

- Чуть больше почтения, господин гоблин. Рыжая ведьма - госпожа Розальба Тар, магистр трансформации, перевоплощения и превращения, - усмехнулся в ответ Кадо, - Услышит, как ты ее называешь, и обратит тебя во что-нибудь неприятное. Например, в прах.

- Не пугай меня - пуганный уже, - ворчливо отозвался Ронф, - Видал я уже этих чародеев, насмотрелся досыта. Скажи лучше, что тут понаписано? Тарабарщина какая-то!

Кадо и гоблин сидели у окна за маленьким столом, поставленным отдельно от прочих. На нем тоже горели свечи и масляные плошки. Тут же горкой лежали толстые, разбухшие от времени и пыли книги, принесенные из самых дальних уголков библиотеки. Ронф с недоумением листал одну из них. Страницы книги были покрыты непонятными знаками и письменами.

- Руны Старых Волшебников, - объяснил Кадо, листавший другую книгу, написанную столь же загадочными буквами, - Их могут прочесть лишь чародеи или те, кто обучен Старой Речи. Эльфы, например.

- Не к ночи будь помянуты, - огрызнулся Ронф, - Они еще хуже чародеев. Ты объясни, зачем мы роемся в этих книгах?

- Ну, - Кадо смутился и неопределенно пожал плечами, - Может, так мы узнаем, что в них искал Гвендаль.

- Лучше бы знать, где искать самого Гвендаля, - проворчал Ронф и опять хмуро уставился на сидящих в отдалении преподавателей волшебства, - Окаянные волхователи!

Все внимание чародеев, между тем, было занято праздным вечерним отдыхом. Розальба Тар и Айнард по-прежнему неспешно беседовали, краем глаза наблюдая, как два других преподавателя играют в шахматы. Преподаватель алхимии Ивальдо Рун переставлял по доске белые костяные фигурки, тогда как его противник играл черными эбеновыми. То был совершенно незнакомый Кадо чародей не слишком юных, но еще не старых лет, облаченный в простые темные одежды. У него было бледное благородное лицо, обрамленное падающими на плечи темными волосами, и непроницаемо спокойные карие глаза.

- Какие у вас ухоженные руки, Ульвейг. Мне в такую погоду никакие заклинания не помогают. Как вам это удается? - с завистью сказала этому чародею Розальба и толкнула в бок сидевшего рядом с ней Ивальдо Руна, - Вы алхимик, Ивальдо, почему бы вам не изобрести средство, чтобы кожа не трескалась на морозе?

- Оно уже изобретено, - усмехнулся преподаватель алхимии, не отрывая взгляда от шахматной доски, - Надо смазывать руки на ночь теплым маслом из семян подсолнечника и надевать на них перчатки. Я лично так и делаю и тоже добился неплохих результатов. Вам шах, Ульвейг.

- Мат, - коротко ответил незнакомый чародей, делая ответный ход.

Ивальдо схватился за голову, а остальные чародеи засмеялись.

- Руки у них мерзнут. Нежности какие! - брезгливо сморщился Ронф, - Холодно, надо думать. Вон - метет и метет. А мы застряли здесь незнамо зачем. Книжки эти, тьфу! Принцам вообще грамота не нужна. Правитель должен воевать и править - вот и весь сказ.

- А кто же будет за тебя писать письма твоей даме? - лукаво усмехнулся Кадо.

- Не твоего ума дело, - отрезал Ронф, потом вздохнул, - Хотел бы я сейчас ее увидеть. Да и дома побывать не мешало бы. Мой дом совсем рядом, всего несколько миль под землю. Там сейчас тепло, жарко, как в пекле. Горят факелы, пенится эль, жарится мясо на раскаленных угольях. Эх, хорошо! А тут едят дурацкую похлебку из курицы и овощей. Проклятые чародеи!

Он хотел прибавить еще парочку крепких гоблинских ругательств в адрес чародеев, но передумал, потому что высокий, одетый в темное незнакомец по имени Ульвейг подошел к их столу.

- Простите, что нарушаю ваше уединение, господа. У нас в лампах выгорело масло, - сказал он и взял со стола серебряную масленку с длинным носиком, - О, сколько у вас книг!

- Это у вас, а не у нас, - неприветливо промолвил Ронф, - Откуда, спрашивается? Комнатка-то не такая уж большая.

- Обычный прием из мира магии - на вид библиотека меньше, чем есть в действительности. Соответственно и книг в ней больше, чем кажется, - объяснил Ульвейг, заглянул в книгу, лежавшую перед Ронфом, и удивленно поднял брови, - Не знал, что гоблинов интересует "Трактат о Легендарных Летах". Он не пользуется спросом. Последний раз его брал только Чародей. О, да вы изучаете все те книги, которые он брал, когда был здесь.

- Откуда вы знаете, что он читал? - спросил Кадо, с удивлением глядя на волшебника.

- Ульвейг мое имя. Я преподаю теорию и историю волшебства, - с поклоном представился чародей, - Славный предмет, чудесная наука. Слыхал я от моих коллег, что сам Колдун Востока Юн любил прогуливать этот урок.

- Так и было - я свидетель, - улыбнулся Кадо, - Но где же прежний учитель теории и истории Квенлин Пангорский?

- Достославный Квенлин занемог и почил два месяца тому назад, - склонил голову Ульвейг, - Госпожа Арла оказала мне честь, взяв на его место. Таким образом, в моем ведении библиотечные книги и архив почтенного Норнуса. Поэтому я знаю, что читал Гвендаль из Орфины в свой приезд к нам.