- Кстати, а что ты делал в Бломовенде? - спросил Юн, следя взглядом за голубями.

- Жил, - пожал плечами Эзельгер, - Я был внуком короля. Самым младшим.

- Так ты последний из бломовендских демонов? - удивленно проговорил Восточный Колдун.

- Выходит, что так, - согласился его собеседник.

Впереди на тропе захрустел снег, и из-за поворота вынырнул гном в полушубке из шкуры горного козла и вязаной шапке с наушниками. Его борода была растрепана ветром и осыпана снегом.

- Эй, чародей, и ты, остроухий приятель, - недружелюбно сощурившись в сторону эльфа, молвил низкорослый незнакомец, - Чего вы здесь застряли? Ваши друзья уже заждались, да и я замерз. Давайте-ка спустимся вниз, там тепло.

Проводник призывно махнул рукой и снова исчез за выступом скалы.

Черный коршун взмыл вверх и стремительно понесся среди облаков. Одного за другим он настиг почтовых голубей, и ударом сильного клюва сбил птиц на землю. Сделав в хмуром небе круг, коршун издал торжествующий крик и опустился на склон горы под сень соснового леса. Сев на пенек, он обернулся человеком, закутанным в просторный черный плащ с капюшоном. Руки его были одеты в теплые перчатки, в них он держал два письма, скатанных в трубочку.

- Что здесь у нас? - разворачивая первое письмо, промолвил неизвестный, - Ага, Восточный Колдун предупреждает Южную Колдунью Адиари о предательстве Арники. Нет, Адиари этого письма не получит. Нельзя волновать главу ордена по пустякам.

Он свернул письмо в трубочку, пергамент тут же занялся пламенем и сгорел дотла. Пепел рассыпался и упал на снег под ноги чародею.

- А это что? - чародей развернул второе письмо и прочел его, - Некий доброжелатель извещает госпожу Арлу Кан, что в ее школе под именем Ульвейга скрывается один из пяти величайших темных магов, последователей и учеников Умадана Кортранского ... О, небеса! Лар!

Чародей вскочил на ноги и огляделся по сторонам.

- Неужели это правда? Наверное, демон его узнал. Ведь все это время он, должно быть, был в рабстве у Умадана. Я-то, наивный, думал, что все исчадья Одельгара погибли! Но каков господин Ульвейг, - чародей хлопнул себя ладонью по колену и снова сел на пенек, - Никто бы не заподозрил в нем темного мага, да еще такого могущественного. Нам это очень кстати. Поэтому письмишко без подписи мы отправим Арле. Пусть получит его теперь, когда вот-вот обнаружит свою пропажу.

Чародей вставил письмо в колечко на шнурке и повесил на маленький кустик можжевельника, присыпанный снегом. Кустик тут же превратился в черного, как ворон, голубя, который вспорхнул в воздух и полетел по направлению к Аструме. Чародей довольно потер руки в теплых перчатках.

- Подозрения от Арники я отвел. Жаль, что демон от меня ускользнул. Но это не надолго. Они едут в Парладор и хотят в пути догнать Элиа Рассказчика. А где Элиа, там мои хромые слуги. Надо отдать им еще один приказ.

Ветер за стенами завывал, гнал тучи, и они бежали, цепляясь за вершины заснеженных гор. Цветные стекла-витражи в окнах вздрагивали под ледяными порывами. В печных и каминных трубах слышались стенания и вой, похожий на перекличку оборотней в чаще леса. Стемнело, как перед закатом, и в воздухе заклубился снег. Арла Кан, директор школы волшебства Аструма, сидела на диване, забравшись на него с ногами, как маленькая девочка, и закутавшись в теплую шаль. В руках она держала большую глиняную кружку с горячим чаем. Лицо чародейки выражало полную растерянность, но видеть это мог только Норнус, единственный, кто находился в кабинете директора, кроме Арлы. Школьный архивариус, худой старик в шерстяной черной мантии, подпоясанной веревкой, прихрамывая прошелся по комнате и лучинкой зажег свечи на письменном столе и каминной полке. Один за другим затрепетали желтые огонечки, и кабинет осветился теплым неярким сиянием.

- Бурю наслала Южная Колдунья, чтобы скрыть свой отъезд от чужих глаз, - проговорил архивариус дребезжащим старческим голосом.

- Или это сделал тот, кто похитил колдовской камень, чтобы уйти от погони, - горьким шепотом возразила Арла, - Должно быть, я все-таки плохая чародейка. Второй раз мне доверяют бесценную вещь, и второй раз я позволяю украсть ее. Что скажет Агенор? И что я сама ему скажу?

- Но ведь вы не могли предположить такого хода событий, - мягко, с утешением возразил Норнус, останавливаясь перед диваном, - Мы думали, что камень надо прятать только от Элиа. Кому он мог понадобиться теперь, когда существование Кристалла Знания невозможно?

- Кому? - чародейка в недоумении пожала плечами и вдруг замерла, пораженная догадкой, - Кому-то, кто замышляет зло против Элиа! У кого в руках камень, у того в руках и Элиа.

- А у кого в руках Элиа, у того в руках Гвендаль, - тихим встревоженным эхом отозвался Норнус.

Арла вскочила с дивана. Чашка с чаем упала на вышитую гобеленовую подушку и расплескалась, но волшебница даже не заметила этого. Ее глаза горели взволнованным огнем.

- Надо предупредить Агенора. Немедленно! - она устремилась к картине, висевшей в простенке между камином и окном., - Ступай, Норнус, я должна остаться одна.

Старик поклонился и вышел. Едва дверь за ним закрылась, за окном послышалось шуршание и постукивание, едва различимое в шуме бури. Арла с недоумением повернулась к окну. Раздвинув занавески, она увидела на карнизе черного как смоль голубя с почтовым шнурком на шее.

Бураны и вихри, снег и ветер бушевали где-то далеко наверху. А внизу было тихо, жарко и так темно, что хоть глаз выколи. Путь освещал только фонарь, поднятый на палке, который нес впереди гном-проводник. Лошади по-прежнему упрямились, испуганно похрапывая, да и хозяева лошадей не были в восторге от такого путешествия. Все, кроме Нока, конечно. Он был совершенно доволен и резво семенил за проводником, бросив надоевшего пони на Евглена. Молодой воин храбрился, но чувствовал себя неуютно в кромешном мраке гномьих подземелий. Эзельгер, шедший за ним по узкому извилистому коридору, ободряюще гладил Сметанку и казался спокойным, но то и дело бросал настороженные взгляды по сторонам. Восточный Колдун плелся позади всех, зажмурив глаза, вытирая платочком вспотевший от жары лоб, и то и дело спотыкался, наступая на длинный подол своего серого одеяния.

- Далеко еще? - окликнул идущих впереди гномов Эзельгер, когда чародей в очередной раз споткнулся и боднул лбом его спину.

- Быстрым гномьим шагом - два часа ходу, - проворчал, не оборачиваясь, гном-проводник, - А чинной эльфьей поступью, может, к вечеру дойдем.

- Вас понял, - усмехнулся Эзельгер и ускорил шаг.

- Два часа быстрым шагом! - пискнул Колдун за его спиной, - А вдруг за это время на нас нападут гоблины или мы столкнемся с голодным троллем?

- Наши границы надежно охраняются, - с гордостью возразил Нок, - Тролли и гоблины не пройдут. Иди себе спокойно, чародей, и ничего не бойся.

- Угу-м, - скорбно промычал Восточный Колдун, которого похвальба гнома не слишком успокоила.

- Как он сражался во второй битве при Мирадоре? - с удивлением спросил Эзельгера Евглен.

- Не знаю - не видел, - ответил эльф.

В темноте время тянется медленно и проходит незаметно. Когда путники выбрались на поверхность через узкий лаз, замаскированный снаружи камнями и кустами орешника, никто из них не мог сказать, действительно ли прошло два часа, как обещал проводник, или гораздо больше. Оглядевшись, послы гроссмейстера поняли, что горные хребты и вершины остались далеко на севере, а сами они оказались в южных отрогах страны Пан, там, где горы становятся холмами, а холмы здороваются с равнинами. Солнце уже клонилось к горизонту, опускаясь на перину из серых облаков. В дали за спиной еще маячили цепочки гор, окутанные дымкой, но впереди уже раскинулись открытые просторы северного Ильраана. Буря отшумела, и ночь обещала ясное небо и звезды. Путники сели на коней и отъехали в сторону, ожидая, пока Нок распрощается с земляком. Обнявшись и расцеловавшись с сородичем, гном догнал остальных и с молодецкой лихостью запрыгнул в седло своего пони.