Асакава достал из холодильника банку пива, плеснул немного в стакан. Божественный напиток! Он крякнул от удовольствия. Найденный в комнате у Томоко Оиси членский билет сдвинул дело с мертвой точки. Почти наверняка Сюити Ивата и трое других воспользовались карточкой и остановились на ночь в одной из гостиниц клуба в период с 27 по 30 августа. Наиболее вероятное место совместной ночевки — деревянный коттедж, так называемая вилла, на базе курортного комплекса «Пасифик Лэнд» в Южном Хаконэ. Остальные места слишком уж далеко, да и по деньгам получается, что больше им негде было остановиться — номера-люкс студентам не по карману. Для членов клуба вилла стоит копейки, поэтому нет ничего странного в том, что ребята одолжили у Ноноямы его билет. Скажем, пять тысяч йен за ночь делим на четыре — на каждого чуть больше тысячи йен. В самый раз.

Телефон гостиничной администрации — у Асакавы под рукой. Он сел за стол и положил перед собой блокнот с записями. Конечно, проще всего было бы позвонить администратору и узнать, останавливались ли у них в последних числах августа четверо человек в номере на имя Ноноямы. Беда только в том, что по телефону никто Асакаве на такой вопрос не ответит. Администраторы прекрасно знают свои обязанности и не станут сообщать первому встречному информацию о своих клиентах.

Даже если представиться корреспондентом крупной газеты и доверительно рассказать о целях расследования, все равно по телефону разговора не получится. Не обсуждают такие вещи по телефону. В таких случаях надо связываться с местным редакционным отделом, приглашать адвоката и получать специальное разрешение на просмотр регистрационных записей в гостевой книге. Это в порядке вещей. Единственные люди, которым администратор по первому требованию обязан предоставить доступ к записям, — это, разумеется, полицейские и юристы. Можно, конечно, отрекомендоваться одним из них, но, во-первых, что будет, если обман обнаружится? И, во-вторых, такое поведение бросает тень на всю редакцию. Нет, придется посидеть и как следует обдумать план действий. Все должно быть сделано аккуратно.

Только вот времени на это уйдет уйма — меньше, чем за три-четыре дня, ничего путного не придумаешь. А знать-то хочется уже сейчас. Асакава просто погибал от нетерпения и любопытства. Уж так ему хотелось раскрыть таинственное дело, что три дня казались вечностью.

Что же это за картина у нас вырисовывается? Предположим, что в конце августа две парочки остановились на ночевку в одной из вилл на территории «Пасифик Лэнд». Предположим, что эта ночевка в конечном итоге стала причиной их загадочной смерти. Но что именно произошло в ту ночь в избушке? Вирус… Тоже мне — вирус. Ежу понятно, что так называемый «вирус» Асакава придумал только для того, чтобы окончательно не удариться в мистицизм. Это вполне закономерно — противопоставлять научное сверхъестественному. Нельзя объяснять непостижимые явления непостижимым языком. Нужно выражаться привычными, понятными словами.

Асакава вспомнил плачущую от страха Йоко. Почему, собственно, она так испугалась при виде Хання? В электричке по дороге домой Асакава даже поинтересовался у жены, не рассказывала ли она дочке страшных сказок про чертей. Жена не поняла сначала и переспросила:

— Каких еще чертей?

— Ну, не знаю. Есть же всякие сказки про нечистую силу. Книжки есть, с картинками. Ты ей не показывала случайно чего-нибудь такого?

— С чего ты взял? — удивленно спросила жена, и на этом разговор прекратился.

Сидзука была абсолютно спокойна, но Асакава чувствовал, что что-то здесь не так. Маленький ребенок может настолько сильно испугаться только на подсознательном уровне. Сознательный страх совсем другого свойства.

С тех самых времен, когда люди еще недалеко ушли от обезьян, человек привык жить в вечном страхе перед силами природы: гроза, тайфун, дикие звери, извержение вулкана — кругом всегда опасность. Или, например, темнота. Поэтому можно понять инстинктивный страх ребенка, впервые увидевшего разряд молнии или услышавшего раскаты грома Но вот черти… Черти — это другое.

В толковых словарях черным по белому написано: «Черт — фантастическое чудовище или дух умершего». Можно, конечно, думать, что Йоко испугалась только формы — страшного оскала, характерного для масок Хання. Но тогда она должна была бы точно так же испугаться и Годзиллы, гигантскую куклу которого они на днях видели в витрине торгового центра Сделанный со вкусом, Годзилла выглядел очень правдоподобно, но Йоко, вместо того чтобы испугаться, с интересом разглядывала громадную фигуру. Чем это прикажете объяснить? А тем, что, как ни крути, Годзилла — это человечья выдумка. А вот черти или там духи — это другое… И ведь черти есть не только в Японии. В западной традиции тоже, например, существует дьявол…

Второй стакан пива показался Асакаве уже не таким вкусным.

Он попытался припомнить, было ли еще что-нибудь, чего бы Йоко сильно боялась. Вспомнил! Дочка Асакавы до ужаса боялась темноты. Ее ни в коем случае нельзя было оставлять одну в темной комнате.

Темнота как антагонист света реально существует в физическом мире. Вот и сейчас, в абсолютной темноте, Йоко мерно посапывает, прижавшись к материнской груди.

Глава вторая Плоскогорье

Дождь постепенно усиливался. Асакава включил дворники на полную мощность. Погода в Хаконэ изменчивая. Асакаве уже случалось бывать в этих краях, и каждый раз происходило одно и то же: когда он выезжал из Одавары, на небе не было ни единого облачка, но чем глубже дорога уходила в горы, тем воздух становился более влажным, а на подъезде к перевалу на машину обрушивался шквальный ветер с дождем.

Днем еще куда ни шло — по виду и количеству облаков, повисших над горной грядой, можно более или менее предугадать, какая погода ожидает тебя в горах.

Однако в ночное время все не так просто. Водитель целиком концентрирует внимание на крошечном пространстве, выхваченном из ночной тьмы автомобильными фарами. И только остановив машину, выйдя из нее и подняв глаза к огромному темному небу, ты вдруг понимаешь, что упустил тот момент, когда тяжелые, серые на фоне ночи облака заслонили сиявшие до этого звезды.

Асакава выехал засветло. Когда он садился в скоростной экспресс «Кодама» на центральном Токийском вокзале, только-только начинало смеркаться. Когда, приехав в Атами, он брал напрокат машину, по темному небу неслись облака и в просветах между ними то и дело появлялся месяц. И вот теперь из капелек воды, поблескивавших в свете фар, мало-помалу соткалась призрачная циновка дождя.

Циферблат над спидометром показывал девять часов тридцать две минуты. Асакава быстро подсчитал, сколько времени у него ушло на то, чтобы сюда добраться. Он выехал из Токио в пять шестнадцать. В Атами поезд прибыл по расписанию — в шесть ноль семь. Процедура с машиной заняла около двадцати минут; если округлить, получится, что в половине седьмого он уже сидел за рулем. Потом зашел в супермаркет, где купил две упаковки китайской лапши быстрого приготовления и маленькую бутылку виски. К семи часам вечера, пропетляв почти полчаса по лабиринту улочек с односторонним движением, которых в этом городе было множество, Асакава наконец-то выехал на трассу, ведущую в Хаконэ.

За этими подсчетами он и не заметил, как перед ним возник причудливо увитый гирляндами оранжевых лампочек въезд в туннель. Сразу после этого туннеля начиналось горное шоссе Нэк-кан, с которого Асакаве предстояло съехать в сторону «Пасифик Лэнд». Только бы не пропустить указатель!

У туннеля было звонкое название — Танна. И звук, с которым несущаяся машина рассекала воздух, очень напоминал это название. Оранжевые гирлянды извивались вдоль стен туннеля, поэтому все вокруг, включая и руки водителя, окрасилось в густой оранжевый цвет. В таком освещении привычные вещи сменили холодноватую спокойную гладкость на нервозную шероховатость.