— Уезжаешь?! — ахнул Ковров.

— Неужто насовсем! — всплеснул руками Брыль.

— Алена Игоревна вернется! — радостно объявила Верочка.

— Она уже нам обещала, — добавила Катенька. — Правда?

— Правда, Катенька, обязательно вернусь. И его с собой привезу, — подтвердила Алена. Подумала и сама себя спросила: — Только что ж он будет здесь делать?

— А он у тебя кто? — с надеждой спросил Ковров.

— Просто… человек. Очень-очень хороший.

— Не чародей, значит, — печально уточнил Ковров. — Кира знает?

— Не хотела говорить до испытаний, сейчас к ней схожу. Ты, Витенька, мне билет на вечерний рейс возьмешь? А вы, Фома, пожалуйста, телеграмму по этому адресу…

Алена передала Брылю сложенную бумажку.

В кабинете Шемаханской продолжалось совещание. На маленьком столике перед директорским столом стоял резной ларец, и все время от времени на него поглядывали.

— А что, если пригласить комиссию для приема волшебной палочки не как-нибудь, в рабочем порядке, а торжественно, со значением, например, тридцать первого декабря? — говорила Кира Анатольевна, сама зажигаясь своей идеей. — Покажем, как говорится, товар лицом! Устроим настоящий новогодний бал, с музыкой, танцами, а главное — с демонстрацией нашего нового изобретения в действии?

Совет возбужденно зашевелился. Было видно, что идея понравилась. Особенно одобрительно отнеслись к ней женщины.

— Впечатляюще… и дальновидно! — произнес Сатанеев. Только Киврин ничего не сказал, настороженно глянув на Киру. Он ждал, что за этим последует.

— Значит, нет возражений? — спросила Кира.

— Какие возражения? — удивился Камноедов. — Не может быть возражений!

— Помолчите! — сквозь зубы зашипел на него Сатанеев и сразу включился в разговор: — Предлагаю программу: елка с противопожарными огнями, Дед Мороз из фирмы «Заря», скромное товарищеское застолье и танцы под трансляцию. В фойе — три телевизора в ряд!

Кира поморщилась.

— Необходимо пригласить хороший эстрадный ансамбль.

— А может, самодеятельностью обойдемся? — осторожно спросил Сатанеев.

— Не обойдемся! — твердо сказала Кира. — Ансамбль должен быть! Возьмите кого-нибудь в помощь и приступайте!

— Если не возражаете — Санину Алену Игоревну? — быстро предложил Сатанеев.

— Не возражаю! — кивнула Кира и обратилась к Киврину: — Иван Степанович, а вы что скажете?

— Ансамбль, конечно, хорошо, — откликнулся Киврин. — Но вот комиссия… Под Новый год… Поедут ли?

— Поедут. — Кира улыбнулась. — Этим займетесь вы.

— Что значит — займусь? — Киврин даже привстал.

— Съездите в Москву, поговорите, пригласите, попросите, — мягко, но настойчиво сказала Шемаханская.

— Но у меня… совсем другие планы! — Киврин поднялся во весь рост.

— Я знаю, Иван Степанович, — пристально глядя на него, продолжала Кира. — И все-таки… прошу.

— А нельзя ли мне отказаться? — сдержавшись, спросил Киврин.

Такой поворот событий не застал Шемаханскую врасплох. Она только грустно улыбнулась, слегка наклонив голову.

— Что ж, не хочу настаивать, но если вы откажетесь… я сниму свое предложение. Не скрою, мне очень хотелось, как руководителю… да и как женщине… Балы ведь в нашей жизни случаются не часто…

Она тряхнула головой, села, подвинула к себе бумаги.

— Тогда все это отменяется и мы возвращаемся к нашей повседневности.

В кабинете повисла напряженная тишина. Все смотрели на Киврина. Он, не поднимая глаз, спросил:

— Когда лететь?

— Сегодня, вечерним рейсом, — немедленно ответила Кира.

— Хорошо. — Киврин встал и пошел к выходу.

— Перед отъездом, пожалуйста, загляните ко мне, — провожая глазами его ссутулившуюся спину, попросила Шемаханская.

Он молча кивнул и скрылся за дверью. Шемаханская тихонько вздохнула и обратилась к секретарше:

— Олечка, закажите, пожалуйста, Ивану Степановичу билет, погоду я обеспечу…

В мастерской волшебной древесины Верочка и Катенька льнули к Алене.

— А вы его очень любите?

— Ужасно, Верочка!

— А он красивый?

— Не знаю, девочки… Мне нравится…

— А как его зовут?

Проходивший мимо Камноедов, услышав голос Алены, сбился с рыси и затоптался у полуоткрытой двери, как стреноженный.

— Иван Сергеевич, — сказала Алена, улыбаясь.

— Ой, как Тургенева! — обрадовалась Катенька. — А все-таки, какой он собой?

— Опишите!

— Не могу…

— Он веселый?

— Да!

— Добрый?

— Да!

— Нежный?

— Да, да…

— А еще, еще он какой? — приставали девушки.

— Я не сумею объяснить, — отбивалась Алена. — Лучше спою!

Алена задорно тряхнула головой, взяла гитару, тронула струны и запела веселую песенку о женихе, в которой подтверждается старая истина: любовь слепа, и очень хорошо, что это так, потому что представляете, что было бы, будь она зрячей? Как бы они выглядели, все эти мужчины, если критически на них посмотреть? Верочка и Катенька по ходу песенки задают Алене «каверзные» вопросы, на которые она тут же находит ответы, аккомпанируют ей, выстукивая ритм на остатках волшебного дерева, подтанцовывают, — в общем, веселятся вовсю.

Камноедов постучался в кабинет Сатанеева. Оттуда послышалось «войдите».

— Разрешите, Аполлон Митрофанович, — осторожно начал Камноедов, прикрывая за собой дверь. — Решил вот сообщить вам некоторые… соображения.

— Сообщай, — позволил Сатанеев.

— Я тут подключился… и узнал… Думал, вам сказать нужно…

— Да, да, — поощрил помощника Сатанеев.

— Алена Игоревна как бы замуж собирается…

Алена заглянула в приемную директора и вопросительно глянула на секретаршу.

Из директорского кабинета доносилась музыка.

— Занята. У нее самодеятельность, — сказала Ольга. — И товарищ вот ждет.

В углу на стуле сидел гость с Кавказа, не сводивший с Алены глаз.

— Жду! — подтвердил он. — Очень жду, у меня наряд!

— А у вас что? — спросила Ольга.

Алена быстро подошла к ней и зашептала на ухо. Секретарша расплылась в улыбке.

— Ой, как я за вас рада! Они поцеловались.

— Приходите после обеда, — посоветовала Ольга Алене.

— Я вам заявление оставлю. Как думаете, подпишет?

— Какие могут быть сомнения…

Алена вышла.

— Я тоже пообедаю, — глядя ей вслед, сказал гость. И быстро поднялся.

Ольга усмехнулась.

А в директорском кабинете, прямо перед столом, происходили танцы. Несколько молодых людей и девушек в очень открытых эстрадных костюмах демонстрировали Кире Анатольевне свое искусство. Парни играли и пели, девушки танцевали.

Кира молча и сосредоточенно смотрела на все это, сдвинув брови и строго сложив перед собой руки. Поглощенная зрелищем и оглушенная современными ритмами, она не заметила тихо вошедшего в кабинет Киврина. Осторожно прикрыв дверь, он стал в углу, с удовольствием глядя на молодых корифеев. Парни извлекли последний оглушительный аккорд. Представление кончилось. Исполнители непроизвольно сбились в кучу, ожидая приговора.

Кира сердито вздохнула.

— И это вы хотите продемонстрировать высокой комиссии из центра? Вы что, не понимаете, в какое время живем? Не ренессанс, кажется, на дворе! Нет, это решительно не годится… В таком виде!

— А мне, представьте, понравилось, — неожиданно заявил Киврин, выступая из угла и улыбаясь девушкам. — Весело, легко, грациозно…

Кира вскинула брови.

— Вы здесь? — И, обернувшись к танцорам, махнула рукой, — Исчезните!

Группа молодежи с ропотом растворилась в воздухе. Киврин даже руками развел.

— Ну, зачем же так-то, Кира!

— А затем, чтобы ты глаза не пялил, куда не надо! — Она отвернулась.

— Это что-то новое, — усмехнулся он. — Первая вспышка ревности за семь лет…

— Ты появился неожиданно.

— Прости… Зашел попрощаться.

— Сердишься? — Она вышла из-за стола и приблизилась к нему.