В трудные и огорчительные моменты жизни диван служил надёжной опорой телу:
— Беся, диван кому нужнее: телу, или духу?
— Телу, разумеется, чего спрашивать? В ослабевшем теле душа долго не держится, оставляет его. Слышал "травмы несовместимые с жизнью"? Это когда видит травмированное тело и говорит:
— Не, в таком "помещении" находиться невозможно! — и уходит…
После вселения "квартиранта" ценность основной детали домашней обстановки (диван) возросла многократно! Продавленные пружины и потёртая обивка не теряли прежней прелести: "старый друг" превратился в раритет. В "глубокоуважаемую мебель с историей". Всякая вещь ценится историей, как например авианосец "Миссури": на нём был подписан "акт о капитуляции Японии" во второй мировой войне, а на старом диване произошло вселение беса. Чем может гордиться новый диван, что он знает? Что в нём, если ничего достойного на его поверхности не случалось? Что в креслах из страшно дорогих пород дерева, если их не продавливали зады "великих людей"!?
И тогда продавленный товарищ утешил предоставлением площади телу, и я, не теряя времени, закрыл глаза в надежде получить порцию отдыха без дополнительных неожиданностей. Какие ещё неожиданности могли свалиться? Куда больше, что ещё могло произойти? Всё сказано, всё определено, все "контракты" оговорены, заключены, но кровью почему-то не скреплены. Странно! Если он бес, то почему не требует крови!?
— Что в крови твоей? Куда её сливать, если тела нет? Да и любителей пить твою кровь и без меня хватает!
Ясно и понятно! Хорошо и надёжно! Теперь есть "справочное бюро", где могу получить справку по любому вопросу. Отныне ничто и никто меня не испугает, я всё получил, ничего иного страшнее беса быть не может! Чего пугаться? Других бесов не ожидаю: хватит и одного! С закрытыми глазами пытаюсь вспомнить моменты из прошлого, кои могут подкрепить новое прозвище "недобитый фашистами" — и не нахожу таковых. Не было моментов, когда враги могли с полным основанием очистить землю от моего присутствия. Не было у врагов, а равно и у друзей, причин лишать меня остатков жизни.
Произведя не полную ревизию прошлого — успокоился и стал засыпать. В момент сладкого и неуловимого сознанием перехода яви в сон, совсем на короткий миг увидел планету Земля 41 — 45 годов с громадным количеством вооруженных людей и техники всех видов. Людей "прямоходящих, убивающих и убиваемых", но ни в одной из групп себя не увидел:
— Стало быть, нужно искать в другом месте…" — в каком — не имел представления, а посему остановил "поиски", утешился и уснул.
Прошло десять лет с момента вселение беса в сознание, и ничего страшного со мной не случилось. Были вначале смутные опасения и слабые страхи на тему о том, что "контакты с бесом могут быть неправильно поняты вверху" и закончатся "оргвыводами", но время шло, а "верхам", как всегда, не было дела до моих "порочных" связей с отрицательными силами. Пытался думать за "верха":
"разве не они дозволяют бесам вселяться в нас и вертеть нами, как захочется? Если мы "божьи творения", "дети", то почему бог подвергает нас невыносимым страданиям? И такие пытки называет "любовью"? Зачем нужно нас проверять? Разве без проверок неясно, что мы слабы"!?
Вселение беса никак не проявилось на моей дальнейшей жизни, ничего ужасного, чего-то редкостного и отличного от жития других людей, у меня не случилось. Жена ошиблась в диагнозе: новая "шиза" в сравнении с прошлой, не увеличилась и не стала хуже ни на единый поступок. Её супруг оказался не полным шизофреником, а так, чуть-чуть, как и все остальные.
Если "шизофрения" переводится на понятный язык, как "раздвоение личности", то моё понимание "шизы" иное, собственное, ни у кого не позаимствованные. Уверен: "всем нормальным, кои не считают себя "шизиками", жить проще потому, что они "цельные", не разделённые на две половинки, а посему не маются заботами о заполнении информацией второй половины своего "я", они живут с пословицей: "одна голова — не бедна"!
А тут, как проклятому, постоянно хочется заполнить чем-то интересным отделившуюся часть!
— В "пустующую" половину черепных коробок "шизиков" мы и вселяемся. "Природа не терпит пустоты".
Ошибка жены с диагнозом входила в разряд "приятных". Знакомый доктор, уролог, не психиатр, утешил и обнадёжил:
— Твоя "шизофрения" не совсем таковая потому, что все происходящие вокруг явления ты, пусть и неправильно, "субъективно", но объясняешь. Применяешь остатки логического мышления, но настоящему "шизику" осмыслить собственное положение не дано. Считай, что повезло: мог с успехом заполучить и такой "диагноз": "маниакально-депрессивный психоз на почве бесконечной погони за удовольствиями". Очень даже приличный диагноз нашего времени!
Почему жена не поверила, что обзавёлся "квартирантом" — объяснить не могу. Если и схлопотал "шизу", то она была тихая, примерная и "трудно диагностируемая". И жену понять можно: она никак не могла допустить и поверить в такое явление, как вселение беса в её мужа: он и без "помощников" обходился не плохо. Медицина, в которую она верила больше, чем в "божью милость", и работа в которой давала ей грошовый заработок, долго не признавала вселение бесов в людей:
— Такого быть не может! — что-то иное может произойти с живым человеком, но не та чепуха, о которой с серьёзным видом поведал супруг. Впрочем, как быть с нашей поговоркой "все под богом ходим"? кто знает! И главное: если бы и впрямь приобрёл "шизу", то почему ты, жена, "друг, товарищ и соратник в борьбе с жизненными невзгодами", рада несчастью, что свалилось на супруга? Не плачешь, не сострадаешь, не "скорбишь и не выражаешь соболезнования" так, как следует поступать в таких случаях примерным жёнам, но спокойно ожидаешь отрицательных результатов воздействия от "поселенца"? Не правда ли, что всё это как-то странно выглядит?
Точно назвать дату, когда бес втянул в писанину — не могу. Но это не важно, главным остаётся сам факт втягивания.
И ещё: для начинающего писать есть определённое количество знаков, после которых он или прекращает занятие, или продолжает "упорствовать в грехе". У меня вторая позиция: пишу.
— Не "пишу"! То, чем занят, "писанием" грех называть! Это не писание, это бездумные полёты от темы к теме! Пишется медленно, неверно и с названием "в час — по чайной ложке". То, что пишем сегодня — переделываем на другой день! И конца занятию не видно!
— Нечего возмущаться! Предупреждал о том? Что я не писатель? Предупреждал! Из кого пёрло желание написать книгу!? Не из тебя ли, "гениальная" сущность с пятью высшими образованиями!?
— С удовольствием бросил бы тебя, но "далеко зашли". "Отступать некуда, впереди…". Сдерживает: "Коней на переправе не меняют".
Самая тяжёлая из всех глав совместного, с бесом, сочинения! Длинная, сумбурная, растрёпанная! Но переделывать не хочется…
Глава 5.
Справки и анкеты.
Справки на компенсацию за прошлые обиды от иностранцев с названием "немцы", ушли в столицу и в "органах социальной защиты" тихо и неявно волнующимся строителям третьего Рейха сказали:
— Ждите! — ах, как велико и обширно наше великое, несокрушимоё, твёрдое, непобедимое и могучее "ждите"! Родное, неумирающее, вечное, волнительное слово в прошлой и в настоящей жизни! Непреходящее и не умирающее "ждите"! Удивительная страна, где малая, ничтожная часть обитателей, "верха", вот уже многие века предлагает большей части только "ждать". И всегда — с незначительным результатом по прошествии сроков ожидания. Совсем, как в поговорке нами рождённой: "замах — рублёвый, удар — хуёвый".
"Ждите" приятно волнует, если в конце ожидания встреча не с пулей в лоб, не верёвка на шею, или "узилище иродово" домашнего изготовления, а что-то иное, более прекрасное, чем помянутые "удовольствия".
Моё положение в сравнении с остальными волнующимися гражданами было лучшим: утешало и радовало собственное "справочное" бюро в лице беса. Мог задавать ему один вопрос десять раз на день: "сколько получу марок и когда" — и не получать ответа. Постоянное и незабываемое желание ежеминутно устраивать бесу расспросы о марках, лишало сна и аппетита, но поскольку не знал, каким способом вызывать "квартиранта" на беседу то все мои волнения в итоге приходили к нулевому значению. Этот факт был основным минусом в наших отношениях: он мог вторгаться в сознание и сеять вредные мысли в любой момент, когда ему вздумается, а вопросить его по волнующему меня вопросу я не мог.