Дополнение к характеру Медведя: когда "власть советов" убегала на восток, а оставшиеся в оккупацию граждане растаскивали по углам остатки "социмущества", то Медведя никто и ни разу не видел участвующим в "святом деле отчуждения". И в ночь перед Сочельником он, как и другие, мог попользоваться немецким добром из эшелона, но в место "Хватай"! взялся спасать станцию…

— А вдруг Медведь был "настоящим советским человеком"!? Только в крови "советских" людей могло помещаться "непреодолимое желание спасать имущество", а чьё — неважно! Всегда, везде и любое имущество! В основе всякое добро не должно пропадать! Слушай, вражина, а желание "выслужиться" в его действиях не присутствовало?

— Нет. Главная и основная мысль у Медведя была такая:

— Ведь разнесёт доблестная советская авиация хибары рядом со станцией! Им что, знай, сыпят на огонь!

После выполнения рискованной операции по удалению опасного состава, бомбёжка пошла на убыль. Объяснение: топливо в баках и бомбовой груз в люках краснозвёздных машинах окончились и нужно было думать, как добираться до аэродрома. Результат бомбардировки виден? Виден, и очень заметный! Чего ещё нужно!?

Как бы тогда не было, но "обработка" станции с воздуха прекратилась и переместилась следом за горящим составом: сработала понятная логика авиатора того времени:

— "Сыпь на огонь"!

Когда вражеские прислужники увидели, как первая бомба в щепки разносит вагоны "с мирным и приятным грузом из Фатерланда" — поняли, что чужое добро само просится в руки, и чтобы упустить сладостный миг экспроприации — нужно быть большими дураками! Но среди вражеских прислужников таковых не было, и сладостный миг взятия рождественских подарков никто не собирался обходить стороной! Знали и были уверены: "складывать головы" за осточертевшие военные грузы — увольте, а с гостинцами из Фатерланда мы готовы общаться при любых обстоятельствах и хоть каждую ночь"! — ночи "перед рождеством" бывают раз в году…

Много чело было разбросано взрывами по территории станции, и всё это было собрано вражескими пособниками. Собирали немцы что-либо из присланного добра, или примирились с русской поговоркой: "что с возу упало — то пропало" — но что ничего не отбирали у этих "сумасшедших русских" — точно известно. "Закон о трофеях — святой закон"!

Дорогой читатель! Не травись написанным: события за ночь до католического Сочельника сорок третьего года изложены не без помощи беса, а стало быть, правдой быть не могут. Знаю точно: разгром состава с подарками для солдат Вермахта выше "сочиниловки" не поднимается.

Единственные, кто может снять клеймо "враля" — это уцелевшие до сего времени старики из тех, кто был участником событий той "яркой" ночи.

Ау, отзовитесь!

Не было никакого договора между пособниками и хозяевами о спасении немецкого эшелона с подарками из Фатерланда, это всего лишь "неуклюжая попытка совместить правду и ложь"!

— Какие могут быть соглашения о "разделе имущества", когда в работу вступает советская авиация!? Не до подарков было!

Необъяснимый факт: почему вражеские пособники из "наших" так не отзывались на работу краснозвёздной авиации, как немцы? Не спасали "свои презренные жизни" в убежищах? В укрытии им не отказывали, никто не вешал табличек над входом в убежище "только для немцев!", а "прихлебатели" не прятались? Были уверены, что "свои" не обидят"?

— Работая на врагов, они выходили из категории "своих" и становились такими же врагами, как и пришельцы. Хуже: пособниками, предателями! Почему вражеский приспешник хуже? Да потому, что лучше пришельцев обстановку знал. Каждый из них, как и любой оккупант, заработал "гостинец с неба" на голову! И если верить в портреты предателей, что в изобилии породил советский кинематограф, то изменник обязан быть патологическим трусом с гнусной рожей.

По логике советского кинематографа, в ужасную предрождественскую ночь немецкие пособники должны были первыми занять места в бомбоубежище и активно испускать газы от страха! Сфинктер ни у одного тебя тогда самовольно открывался! Но прислужников в убежище не было, они в это время "преследовали шкурные интересы"! Чего иного было ожидать от трусов и предателей! Законченные негодяи, достойные верёвки!

Так нет тебе! В самый разгар жестокой бомбёжки выводить горящий наливной состав за пределы станции, без просьб и приказов, взялся не немецкий машинист, а коллаборационист! Или на то время только в предателях и вражеских пособниках сидела и работала "вакцина" отечественного изобретения "двум смертям не бывать, а одной — не миновать"? Пословица — эндемик, или проживает в иных странах и народах? Враги ею пользовались?

— Не было у них такой пословицы, поэтому они так легко и отказались от подарков из Fatherland!

— Удивляет и поражает древняя немецкая мораль: почему не предложили всё спасённое добро и немедленно! — сложить в большую кучу!? Как и почему добро стало законным трофеем пособникам? Премией за храбрость?

— Всё просто: "немецкая мораль" говорила: "гибнущее в огне — огню и принадлежит, а если какой-то безумец вступает в спор с огнём, то, как можно наказывать за такое? Он достоин награды и почестей, но не возмущения! Они не мародёры"!

— Крайне не гибкий народ! Полное отсутствие гибкости! Случись у меня такое, так я бы всё спасённое приказал живо вернуть на место! Для профилактики, "чтобы другим неповадно было", расстрелял бы парочку-другую "мародёров", а "отличившихся при спасении социалистического имущества" наградил "Почётной грамотой"… посмертно… Гибкий я и смышлёный потому что! Во мне от природы заложен "законодатель" на каждый миг жизни! Законы для себя изобретаю походя! А немец? Если событие не подпадает ни под какую статью его закона, то происходящего события для него не существует, оно его не трогает.

Но это только наши с бесом домыслы, и ничего осудительного в них мы не находим. Утешает и оправдывает: Истории известно враньё куда мощнее бесовского! Нужно сказать, что на враньё больших размеров требуется лицензия. Сколько "вралей без лицензии", кроме меня и беса, проживает на сегодня — не знаю, но прежде таких, как я, беса не касается, карали длительным пребыванием в местах, где "Макар телят не пас".

Непреодолимая, объяснимая сила тянет на рассуждения о том, о чём не имею ни малейшего представления: о советском кино. "Кухню" советского кинематографа в деталях не знаю, поэтому все разговоры могут быть ошибочными и не подниматься выше суждений заурядного потребителя кинопродукции.

Возвращаемся в сцену "вытягивания горящих бочек за пределы станции".

В советских фильмах о войне, если идёт "показ борьбы советских людей на железнодорожном транспорте, захваченным врагом", в кабины бывших

советских паровозов помещали "советских" машинистов без задней мысли о том, что такой "советский" машинист — уже "не советский", если своим трудом он перемещает вражеские грузы. Коллаборационист он, "вражеский прислужник, продавшийся врагам за кусок хлеба". Но фонограмма фильма не делала пояснений и не говорила: "советским паровозом управляет вражеский прислужник". Нелепица явная. Как её миновать?

Если бывшим "советским" машинистам захватчики доверяли и принимали на работу, то кем машинисты становились? Ответ прежний:

— "Предателями, изменниками родины и вражескими пособниками"! — иных названий не было ранее и не ожидается впредь. Тех, кто рабочий люд сделал "вражескими пособниками" — упоминать не будем. Повтор.

Рождается провокационный вопрос: для чего в фильмах советские "режи" помещали вооружённых солдат в кабины к машинистам? Кабина паровоза тесная, места хватает только для обслуживающего персонала из трёх человек, а что там четвёртому делать? Да ещё и чужаку, не понимавшего ни единого слова в русском языке? Путаться под ногами у обслуживающей бригады? Вопрос не подается объяснению.

Если бывший "советский" машинист работал на Рейх добровольно, то немецкий солдат с оружием в кабине — лишний. Но это "немецкая" логика, моя — совсем другая: немецкий вооружённый солдат охранял бригаду от опасности, коя могла свалиться на головы прислужников! Работники из русских давали подписку на верное служение Рейху и автоматически становились врагами… Кому?