— Нечего намёки делать! Я далее полива ног мочой не ушёл. Не поверил в силу отбросов организма и не пошёл далее!
Как-то совершая утренний обход монастыря, перед фасадом трапезной-клубом, увидел небольшую полоску вскопанной земли. На то время немцы пустили бывшую трапезную по прямому назначению: сделали в ней столовую. Полоска вскопанной земли, огороженная символическими, несерьёзными, но аккуратными колышками не выше моих коленок и с натянутой голой проволокой. Простой проволокой, без колючек. Несерьёзное ограждение, шутейное! Сегодня сказал о тогдашнем немецком ограждении, что оно было "издевательским".
Каждое утро следующих дней ходил к трапезной и смотрел на "советскую землю" за оградкой из "немецкой" проволоки.
Через какое-то время за проволочным ограждением из земли вылезло что-то зелёное, и совсем скоро появились цветы. Простенькие, яркие "немецкие" цветы на советской земле"! И много-много!
— Вспоминаю немецкие цветы — и хочется петь!
— Что хотел бы исполнить в честь вражеских цветов? Гимн, оду?
— Нет, не вражеским цветам хочется петь, цветы не бывают "вражескими" или "дружественными". Цветы — всего лишь цветы, не более. Хочу воспеть гимн женщинам страстно любящим представителей растительного мира с названием "цветы"! Только женщинам дана любовь к цветам, только они могут холить, лелеять и душой переживать за каждый стебелёк! И верх женской любви к цветам — слышать их! А я, как проклятый, только и могу отличить гладиолус от тюльпана! Всё прочее из цветочного мира для меня — "темный лес"!
Но, получивший объяснение от беса, знаю: девяносто девять процентов женщин не подозревают о том, что:
— "Веник из цветов" — всего лишь способ усыпить твою бдительность, милая! Как ты рассуждаешь? "Цветы подарил — помнит обо мне! А если помнит — то и любит"! — святая простота: девяносто девять процентов мужчин дарят цветы не из любви к тебе, а потому, что это "так договорились оказывать внимание женщинам".
— Дарением цветов занимаются бедные, малоимущие мужчины. Те, кто богат — "втирают очки" иными предметами: мехами, техникой на колёсах и золотыми побрякушками:
— Звон золота мешает думать о моих проделках…
— Сударыня, вы любите цветы?
— Очень!
— Тогда почему вы их режете? Как можно любимых резать? — женщине понять мою "дурацкую" логику не дано:
— Хм! Идиот!
— Разделяю ваше мнение об моём идиотизме, поэтому далее любования цветами не иду. Дивлюсь красоте цветочной, но чтобы резать, или каким-то иным способом лишать цветы жизни — не могу, руки не поднимается убивать красоту. В отличие от вас, женщины: только вы, милые и добрые наши, нарезав пук неземной красоты, продолжаете убитых называть "живыми". Получается, что при такой вашей "большой" любви к цветам выше "цветочных убийц" вы не поднимаетесь! — ах, как много нажил я врагов такими заявлениями!
— Не совсем "врагов", но репутация человека, у которого "не все дома" закрепится надёжно. Женщина не согласится с тем, что срезанные и поставленные в вазу розы напоминают человека на аппарате "искусственная почка".
— Гемодиализ?
— Да, он самый. И если цветы "живые", то почему их бросают в пыль перед гробами? Для чего покойнику "живые" цветы? Кругом враньё и обман! Для чего живым украшать отжившее? Что цветы покойнику? Покойники и цветы — несовместимые вещи! Лишние они покойникам!
— Живые цветы в пыль перед гробами — надежда удивить покойника. Чем ещё объяснить можно?
— Ну и сравнения у вас! — понимает, что в рассуждениях о "прекрасном и мёртвом" что-то есть, но что — понять не может, а потому резко отвергает.
Рассуждения о "цветах и покойниках" оттолкнули вторую половину женщин и закрепили за мной мнение "у человека не совсем того"… Мужчины, равнодушные к цветам, согласны с такими моими "заморочками", но соглашаться вслух — значит "портить отношения с женщинами".
Жене не подарил ни одного букета "живых" цветов, и такое "отношение к принятому правилу" часто служило поводом для упрёка:
— Не подарить за тридцать пять лет совместной жизни ни единого букета, а мне такое выдержать — не каждой дано! — жена выдержала…
Довелось слышать и другой сорт жалоб:
— Он меня, как последнюю дуру, букетом роз купил!
— И ничего другого, кроме букета, у вас не было?
Следует умолчание. Сударыня, почему закрыли прекрасный ротик ваш на самом интересном месте?
С грядкой немецких цветов на советской земле в скорости произошло такое: другой приятель, не Митяй, как-то показывает руку с водянистым пузырём приличного размера. Такому ожогу долго заживать!
— Хотел цветочек сорвать с грядки, да проволоки коснулся, а она вот что сделала! — как!? Как простая проволока, не раскалённая в печке, могла оставить на руке товарища волдырь!? Обманывает, поди! Ай, проверить!? — в который раз кто-то неведомый удержал меня от приобретения ненужного опыта.
Всё — потом, всё — потом: в каком узнал о "токах высокой частоты"? Поздно, а проклятые враги уже тогда защищали от посягательств со стороны аборигенов какие-то пустые цветики таким током! Прогресс? Он самый, только не мой…
Защищали свои цветы на чужой земле! Для чего? Чтобы пустить ток по легкомысленной ограде, то для этого нужны было определённые электротехнические устройства питать током? А разве легкомысленные цветы стоили того, чтобы ограждать их таким дорогим способом!? Или приятель обманывал? Но для чего!?
— На кой ляд приятелю был нужен немецкий цветочек? Чужой?
— Приятель был прав: цветочек произрастал на его земле! — вмешался бес.
— Одним хватает загрузить свою память, и они на этом останавливаются, красотой, на этом и останавливаются. Другим непременно хочется взять красоту в руки… Зачем? Для чего? Чтобы затискать, замять красоту, умертвить и выбросить в мусор? Красота для того к нам приходит, чтобы её тискать? Красотой любуются! Заблуждение, что "красота спасёт мир"! Пока её будут убивать руками — никого она не спасёт!
Ты, тогдашний мальчик, а ныне старый чёрт, можешь внятно ответить, хотя бы самому себе, что заставляло тебя тянуть руки к чужим цветам? Ты сажал? Нет! Ведь проволока натянута, предупреждала:
— Не трогай, не твоё! — что за проволокой искал, чего лез?
— Проволока какая-то несерьёзная была! Обидная. Почему они, сволочи, хорошую ограду не сделали!? Из колючки и густо? Тогда бы я не полез! Меня только серьёзная ограда удержать и может! Голая проволока, а так сильно жиганула! От боли завыл громче, чем сирена оповещения о воздушной тревоги в начале войны! Я летел лечиться, не разбирая дороги: так больно было!
— Ну, и как? "Аппетит" на чужие цветики пропал? Отучили? Польза от волдыря была?
— Была! И аппетит что-то немецкое трогать пропал… И всё же они сволочами были: надо ж, высокочастотный ток в проволоку пустить!
— Босой был?
— Чего спрашиваешь? Забыл? У кого тогда обувь для лета имелась? Война кругом, а они какие-то цветики током оберегают! Ненормальные!
— Всё в прошлом. Что понял из него?
— Кое-что. Сегодня бы не мешало против "родной" шпаны немецкий способ применить! Ага, дачи охранять. И чтобы проволока не только одни ожоги делала, а чтобы совсем… ведь что творят, гады! Пакостят, ломают, воруют!
— Как понимать? "Свои" хуже немцев стали? Оригинально! Редкостно! Дожили! Докатились до немецкого способа защиты дач от своей шпаны! В этом что-то есть. А чьи гады-то? Немецкие? Поди, "своя" дефективная сволочь пакостит. Стоит ли обижаться? И ты когда-то хотел немецких цветиков нарвать, кровь-то "наша", "одна на всех" — ох, как неприятны архивные воспоминания! Особенно, если они из "спецхрана" приходят!
Второе оккупационное лето закончилось музыкой из патефона, качелями из бикфордова шнура вместо верёвок, цветами с немецкой клумбы и ожогом на руке товарища за любовь к прекрасному.
Глава 90.
И опять зима!
Если весна всегда ожидаема, неизбежна, то осень и зима приходят неожиданно. Не оговорился: если жду весну сидя в четырёх стенах, то, как иначе можно назвать благословенные дни конца марта и начала апреля, когда нет нужды в одежде?