— Знал, когда затевал стойку, какое сооружение в древности было на месте будущих хором твоих? Ныне в июльскую жару обитателей дома не мучают вполне понятные запахи в комнатах? — возможно, что древние залежи "добра" могли оказаться причиной помещения объявления в газету "Реклама" о продаже недвижимости…

С другой стороны: если радиЙактивный элемент "цезий" через сто тридцать лет распадается наполовину, то неужели человеческому дерьму мало пятидесяти лет для "самоликвидации"?

Глава 47.

Круговые прогулки по монастырю.

Что такое монашеская жизнь вдали от цивилизации? В дали, когда появление нового человека в обители — событие?

Любое житие — это борьба за существование, а монастырское — особенно: труд, труд и ещё раз он! Бывало, жертвовали богатые люди состояние монастырям, но на такие жертвы отшельники особых надежд не возлагали. Смирение духа и лишения для плоти — вот что такое настоящее монашество.

Но если монастырь возведён от города в паре вёрст? Не гордыня ли это? Не похожа "святая обитель" на тюрьму? "Тюрьму духа"? Литература старых времён часто упоминает о "заточении в монастырь".

Можно ли согрешить насильственным приобщением к святости? Вполне! Такое делали, и не единожды! Было, ох как много было случаев насильственного пострига! "Молитесь за меня, а я вашу порцию грехов себе возьму"! — носители такого "лозунга" заблуждались. Молитвы по принуждению "не доходили до Бога" и все об этом знали: и те, кто заточал в монастыри, и те, кто там молился.

— Ты пришёл к "откровению": "заточенный", когда молился, то в первую очередь заботился о "спасении своей души от погибели". Молитвы за остальных — это как получится, если силы на молитвы за тебя останутся. Заявить: "молюсь за люд грешный"! — но кто проверит?

Планировки в монастыре не имелось. Видимо, он отстраивался внутри кельями-домами по мере заселения. Для женщины, коя собиралась приобщиться к святости, строили жилище. Удобное, деревянное. Тёплое и добротное. На века. Кельи по размерам были разные, но не так, чтобы разница сильно в глаза лезла. Но всё же отличия были. Оно и понятно: богатые люди и в монастыре могли позволить себе отличиться от других. Так было и так будет всегда.

Вселившиеся в обитель пролетарии исправили "жилищный кодекс" прежних обитателей: каждую избу-келью поделили на две части. Лозунг "Уплотним буржуев!" продолжал работать.

Ещё была в монастыре прекрасная липовая аллея, и помимо аллеи чуть ли ни у каждой кельи росли клёны. Стояла водонапорная башня красного кирпича старинной постройки. Когда и кем была сооружена башня, как заполнялась водой — выяснил и понял во взрослом состоянии. Каждый занимался своим делом: кто-то обеспечивал монахинь удобствами, а те просили небо "ниспослать здравия и благополучие благодетелям". Не всякий благодетель способен войти в молитвенный экстаз, мешала "мирская" жизнь:

— Мы вам — воду, а вы за нас — молитвы в небеса!

Исправное водоснабжение "по наследству" перешло к монастырским пролетариям. "Наследство предков", русское Anenerbe… Советская власть в заботах о "монастырских пролетариях" никогда бы не докатилась

до сооружения водонапорной башни. Туалет на шесть посадочных "толчков" — куда ни шло, в туалете "острая нужда" испытывалась, иначе "монастырские" на дороге оправляться будут, но чтобы водокачку им сооружать — слишком! Обойдётесь! О старинных, не советского времени кирпичах, из которых была сооружена водонапорная башня, расскажу позже.

Все декорации расставил? Об одной хочется рассказать особо, ибо она была утехой и отрадой для всей мужской половины когда-то святой обители: пивная.

Возвращусь в часовню, что стояла в северно-восточном углу монастыря: в ней работники советской торговли организовали пивную.

— Когда ты узнал, для чего по углам монастырской ограды поставлены сооружения, похожие на маленькие подобия главного монастырского храма?

— В сорок.

— Вот! А если бы тогда, в твоём детстве, кто-то спросил: "для чего предназначены эти маленькие сооружения", то иного ответа, как только "для торговли пивом в розлив", ты бы не дал.

Часовенки изначально замышлялись для одних целей: читать "часы", совершать особый вид богослужения. Часовенка маленькая, там трём не повернуться, такие строения выполняли две функции: украшали углы и были местом чтения молитв. Советская власть ухитрилась разместить в часовенке бочку пива и торговку с воровской рожей. У торговок пивом "в розлив" лица со времён моего детства и до сего дня не меняются.

— Ничего удивительного: для торговли пивом "в розлив" требуется определённый характер. Раз. Два: как ты в возрасте неполных шести лет мог определять, какова была рожа у работницы "советского общепита"? Что, уже тогда был заложен дар физиономиста?

— Не разбирался в людских рожах, не мог отличить "воровскую" рожу от честного лица, повторял "оценки" монастырских женщин о торговке:

— Рожа у неё воровская! — и мужья женщин выражали недовольство за недолив пива, но выбора у них не было. Работники всех пивных заведений города были не лучше "нашей" торговки в часовне, "предпочтение" было вынужденным: если тебя в другом месте точно так не дольют любимого напитка, то зачем куда-то идти!? Не лучше предпочтение отдать родной "питейной" часовне: она всё же ближе! Да и торговка "наша", "своя". Торговля велась "денно и нощно", но только в тёплые месяцы среднерусского, календаря. "Монастырское" пиво приходили пить граждане с других мест и улиц, коих на те времена вокруг монастыря образовалось предостаточно. Древние устроители святой обители на время закладки монастыря и в страшных снах не мечтали видеть будущее проживание люмпенов из числа "самого христолюбивого народа". Созидатели святой обители не могли допустить и мысль, что их монастырь, "эта обитель молитв, святости и поста" окажется в черте города. Довершением кошмара для древних созидателей стал факт торговли пивом в северо-восточной часовне,

Сегодня в храмах Европы устраивают танцы. Европа, как всегда, отстаёт от нас. Ошибались предки и ошибки с ними случались нередко. Государь-император, соорудивший вторую столицу, ошибся немного? Ошибся! Город и до сего дня заливает? Заливает! Вот уже триста лет, без передышки, "плавает" "Северная Пальмира"!

Могли ошибиться устроители монастыря? Вполне! "Право на ошибку дано каждому", но "рассчитываются за неё все" — наша, отечественная уверенность.

Во времена созидания обители не нашлось пророка, взявшегося сделать предсказание о будущей ужасной судьбине возводимого монастыря.

Тогда никто подумать не мог, что по "историческим меркам" в недалёком будущем, в северо-восточной часовне "боголюбивый" народ станет торговать пивом в "розлив", и что недавние "православные" тут же, за углом часовни, будут "отливать" выпитое, драться с "пьяных глаз", орать похабель и, утомившись от приятных занятий и валяться в июльскую жару в тени монастырских стен. И не только в июльскую жару.

Но если бы и нашёлся предсказатель, который плача и стеная, на манер древнего Иеремии, вздумал предсказать окружающей публике, что через какие-то сто лет после освящения обители в северной её часовне будут торговать пивом в розлив, и что сказанное им обязательно сбудется, то такого предсказателя, без промедления, принялись бы лечить тогдашними жестокими способами как "одержимого бесом"!

— Что поражало в монастырских пьяницах?

— Драки. По причине врождённой трусости я боялся драк, а пьяных драк — особенно.

— Чего так?

— Спрашиваешь! В пьяных драках всегда много крику бывает! Мой соотечественник в трезвом состоянии непредсказуемый, а за пьяного — и говорить не стОит!

Но любил наблюдать, как "противоборствующие стороны" затевали "военные действия" на приличном от меня расстоянии. Всегда соблюдал "дистанцию" для того, чтобы дать тягу, если вдруг "противодействия между двумя сторонами станут угрозой для третьей". То есть, для меня. С С чего и как чьи-то "военные действия" могли коснуться и меня — об этом в шесть лет не задумываются. Но было очень интересно наблюдать, как замахнувшийся монастырский пролетарий для удара по "другу" бывал настолько пьян, что не мог попасть ослабевшим кулаком в нужное место у "друга": в морду!