– Жестоко, – помолчав, ответил Лёша, – Ты не забыла, случайно, что только благодаря мне вы вместе?

– Если в благодарность за то, что ты ушел от Лизы первым, я должна поддерживать твой мужской шовинизм – то ты обратился не по адресу. Ты ведешь себя так, словно сделал нам большое одолжение и ждешь благодарности за это. Но не забывай, что ушел ты сам. Это было твое решение.

– Знаю, – Алексей вздохнул и сделал большой глоток, – Не нужны мне благодарности. Постарайся понять – ситуация сложилась сложная, мне просто страшно и неуютно. Я жену потерял, но дочь терять не хочу. И переживаю за её будущее. Ты не можешь не понимать, сколько проблем нас всех ждет в будущем.

– А ты всё время забываешь, что эта ситуация необычна не только для тебя, но и для меня, – улыбнулась Инна, – И нам нужно вместе искать из неё выход, а не виноватых.

– Ладно. Что ты предлагаешь?

– Я думаю, вам с Лизой пока не нужно разводиться. Идеальным вариантом, конечно, было бы нам жить всем вместе, но…

– Не пойдет, – перебил Алексей, – Ты слишком многого от меня хочешь.

– Дослушай. Но раз все вместе мы жить не сможем, то нужно придумать легенду, которая бы укладывалась в стереотипы среднестатистических людей.

– А смысл? – удивился Лёша. – Проще говорить правду: мы с Лизой расстались, живем отдельно, а ты – её сестра или близкая подруга – помогаешь с ребенком.

– Не пойдет, – покачала головой Инна, – Это разумно для соседей, но не для родителей.

– Оо! Ты не собираешься им сказать? Стесняешься?

В Лёшином голосе было столько торжества, смешанного с добродушным злорадством, что Инна не смогла сдержать смеха.

– Речь не о моих родителях, а о Лизиных, – снисходительно объяснила она, – Ты ведь с ними знаком. Можешь представить реакцию?

– А то! – согласился Лёша и позволил себе ухмыльнуться. – Тебя спустят с лестницы, разорвут на куски и запекут их в пироге. Лизу отправят в психиатрическую больницу, а меня банально кастрируют.

– Тебя-то за что?

– За то, что отпустил её к тебе, а не приковал наручниками к батарее. Ладно, согласен – скандалы с Лизиными родителями никому из нас совсем не нужны. Но и ездить к ним в гости я больше не буду.

– Почему?

– Потому что терпеть мамочкины слюни в статусе Лизиного мужа – это одно, а терпеть их за здорово живешь – совсем другое.

Обстановка разрядилась, настроение поднялось, и остаток вечера Инна и Лёша провели за приятной беседой. Поэтому когда с прогулки вернулись Женя и Лиза, они застали в доме атмосферу тепла и чуточку и извращенного веселья.

Июль в семье Рубиных-Ломакиных пролетел словно один день. Лёша и Женя с Кристиного дивана перебрались на Лизин. Нельзя сказать, что Кристине это очень понравилось – Жене даже пришлось пережить непростой разговор с подругой, который, впрочем, практически ничего не изменил. Женька объяснила, что не хочет больше доставлять неудобства Кристине и Толику, но в отеле жить ей было бы неудобно, а в свою старую квартиру возвращаться совсем не хотелось.

Кристина была недовольна, и простились они в некотором напряжении, но обе понимали истинную причину Жениного ухода: всё-таки за все эти годы от былой дружбы осталась только тень.

С Лизой Женя подружилась почти сразу же. Они вдвоем с удовольствием занимались домашним хозяйством, пока Лёша и Инна пропадали на работе и искали варианты продажи-покупки недвижимости. Алексей с радостью занимался дочкой, вечерам в компании дам пил чай, и частенько приглашал Женю сходить вместе в кино или просто погулять.

Сама же Женя тоже была довольна, но её не покидало ощущение какой-то неправильности происходящего. Она чувствовала, что пора уезжать, но не могла себя заставить это сделать. Ощущение большой крепкой семьи, радостные улыбки, детский запах в доме – всё это привязывало к Таганрогу крепче любого магнита.

И главное – она бы никогда не призналась себе в этом – но её не покидала безумная мечта и надежда увидеть Лёку.

В долгих прогулках по Таганрогу они с Лёшей несколько раз заходили в общежитие, курили у подоконника и наблюдали за студентами. Пару раз – словно случайно – прошли мимо дома Лёкиных родителей. Но это не помогало. И с каждым днем Женя всё острее осознавала, что прошлое не вернешь. Нужно было двигаться дальше. Но вот как – она и сама не знала…

г. Таганрог. 2006 год.

Лёка весь день провела в постели. Она боялась даже пошевелиться, по опыту зная, что за первым приступом всегда может последовать второй и третий. Кровать располагала ко сну, и Лёка порой впадала в полудрему, видя на обратной стороне ресниц яркие и красочные сны.

Ближе к вечеру, когда номер погрузился в сумерки, а сонливость пропала, оставив в голове противную тяжесть, Лёка всё-таки выбралась из-под одеяла и осторожно подошла к окну. Пейзаж был ей категорически незнаком: словно не в родной город приехала, а куда-то за границу.

– Пакость какая, – хмыкнула Лёка, вынимая из сумки светлые брюки и короткую футболку. Вчерашняя одежда осталась разбросана по номеру, придавая ему полуобжитой вид.

Спуская по лестнице на первый этаж, она прислушивалась к своему организму и с радостью поняла, что ничего, кроме головы не болит, а раз так – то вполне можно поужинать без вреда для здоровья.

В кафе неожиданно оказалось много людей. Молоденький официант проводил Лёку к единственному незанятому столику у окна, и вручил папку с меню.

– Бульон овощной, какое-нибудь отварное мясо или рыбу, два стакана молока, – тут же заказала Лёка, – И карту города, если есть.

– Карту? – удивился юноша. – Но у нас же…

– Я не настаиваю, – перебила женщина, – Но и торговаться не буду. Давайте в темпе, молодой человек, я сегодня весь день не ела.

И улыбнулась. Улыбнулась так, что официант восторженно моргнул, судорожно вдохнул воздух и скрылся из виду. Лёка засмеялась, провожая его взглядом: она прекрасно знала, как эта улыбка действовала на людей.

Заказ был на столе уже через пятнадцать минут. Венчала поднос большая подробная карта Таганрога.

После еды настроение Лёкино, как ни странно, ухудшилось. И дело было не в качестве или вкусе продуктов, а скорее в зеленой карте, испещренной названиями улиц. Накатили воспоминания, ностальгия, и совершенно неожиданно возникло чувство, что Женя где-то рядом, совсем близко, нужно только протянуть руку – и всё будет…

Вздохнув и залпом допив молоко, Лёка вынула из кармана брюк маленький карандаш и задумчиво написала на салфетке несколько строчек:

Я в тоске и печали под луною читаю Шуберта

Ты в тумане ночных дискотек зажигаешь под Штрауса

На обломках сиди я пишу: «Без меня бы умер ты».

А в ответ – смски: «Прости, мне нужна пауза».

Она перечитала написанное, прогнала из головы некстати возникшие мысли, смяла салфетку, кинула на столик несколько купюр, и широкими шагами вышла из кафе.

К черту все эти сопли, в самом-то деле. Назад пути нет. Да и никогда не было.