Я прикорнула рядом и положила голову ему на колени.

– Ну извини, – сказала я, поглаживая его руку. – Я буду за тобой ухаживать. Я люблю тебя, Хэл.

Но он взбрыкнул, как необъезженный мустанг, и рванул вперед. Моя голова стукнула об пол. Я приподнялась и увидела, что Хэл снова навис над унитазом. Но голос его звучал громко и четко:

– Боже! Чтоб тебе!.. Ыыхгрр!

Я ждала совсем другого завершения этой ночи, тем более что началась она с сюрприза, который я готовила для Хэла с самой пятницы. Хэл тогда позвонил мне по межгороду, а я только-только повесила трубку после неприятного разговора с психотерапевтом.

– Я еще в Мельбурне, – сказал тогда Хэл. Где-то рядом с ним играла музыка, и его было плохо слышно. – Мне придется задержаться здесь по работе.

– Но уже восемь вечера! Я тебе звонила, но у тебя все время выключен телефон.

– Не надо меня пилить, Джули.

– Я тебя не пилю, просто… Знаешь, у меня сегодня был ужасный день.

– Думаешь, я тут прохлаждаюсь, в Мельбурне?

– Шейла прикрыла мою рубрику.

– Тебя уволили?

– Нет, она просто закрыла рубрику.

– Ну и нечего переживать. Я всегда говорил, твоя Шейла просто старая дура.

– Она не дура, но…

– Да кому нужна эта рубрика, Джули? Не знаю никого, кто бы ее читал. Ладно, поговорим в понедельник, когда я прилечу домой.

– В понедельник?!

– Ну да. Раньше мне с этой сделкой не покончить. Кстати, если будешь что-то покупать без меня, не бери VISA или Diners. Они вот-вот концы отдадут. Возьми Mastercard, там еще есть деньги. Кажется. Все, надо бежать. Что-то я совсем закрутился. Пока.

– Целую, Хэл. Хэл? Алло! Алло!

Однако выходные, должна признать, прошли совсем неплохо. Человек я конструктивный и всегда найду себе дело. Достойное дело. В этот раз я написала прощальную статью для «Полезных советов». Это было нелегко.

Что делать с читательскими вопросами, на которые ты уже никогда не ответишь? В моих архивах накопились сотни таких вопросов, многие из которых повторялись. Я давно заметила: есть вещи, которые равно тревожат всех людей, независимо от возраста, страны, достатка (или его отсутствия).

Например, следы шариковой ручки. Шариковая паста – вещество демократичное, пачкает всех одинаково. Еще одна вечная драма – собачья шерсть на бархате. И зелень от травы. За годы работы я получила тысячи писем со всевозможными жалобами. Кроме, пожалуй, жалоб на супружеский застой.

– Я порыскала в Интернете, – первым делом объявила я Шейле в понедельник. – Забила в поиск: «супружеский застой». Результат: «соответствий не найдено». Видишь? Даже поисковый сервер сообразил, что это фальшивка. Мистер Стори этот термин лично сочинил. Его никто никогда не слышал и уж тем более не использовал.

Я отчитывалась перед Шейлой о встрече с Гордоном Стори, и она, кажется, слушала. Что было хорошим знаком.

– Потом я позвонила ему и попыталась поговорить начистоту. Я уже вернулась домой, хлебнула вина, ну и… вдруг поняла, что меня раздражает эта неясность. Но мой звонок ничего не дал. Пустая трата времени.

– Но поначалу-то ты увидела какой-то смысл, – возразила Шейла. – Иначе не зациклилась бы на этом «супружеском застое».

Час от часу не легче!

– Пожалуй. Но в пятницу столько всего случилось… В любой другой день я бы и внимания не обратила. Ерунда какая-то!

Шейла глубоко затянулась сигаретой и отвернулась от ветра, который привычно свистал вдоль нашего бетонного каньона. Заледенелая, посыпанная гравием улица пролегла между нами, как траншея.

– Ну а в целом? Симпатичный?

Я сама все выходные напролет задавалась тем же вопросом. Вспоминала его в кабинете: вот он откинулся на спинку стула, а ноги в потертых ковбойских сапогах пристроил на стол, как шериф в старом вестерне. Я пыталась понять, почему его слова застряли у меня в голове. И что это он такое сделал, чтобы я чуть из кожи вон не вылезла, когда рисовала собаку? И чтобы прошлась перед ним гетеросексуальной походкой?

– Он… странный, – сказала я Шейле. – Думаю, кому-то покажется симпатичным. Но это неважно. Потому что этот тип – полный кретин, можешь мне поверить. – Я поежилась и запахнула куртку поплотнее. – И встречаться мне с ним без толку, как профессионал говорю. Найду другого психотерапевта. Их же полно, можно с кем-нибудь договориться прямо сегодня. С деньгами проблем не будет, мы получим их обратно. Кстати, в том же здании работает еще один специалист. По-моему, очень надежный.

– Нет. Мне нравится Стори. Судя по твоему рассказу, – протянула Шейла, наматывая прядь волос на зажигалку: девчачий жест, которого я раньше за ней не замечала. – Сходи еще раз.

– Шейла, ты ведь его даже не видела. Давай я найду кого-нибудь другого.

– Мне понравилось то, что он сказал про постель. Что он не заправляет ее после секса. Я свою тоже не заправляю.

– Ты ее не заправляешь принципиально, был секс или не было. Какая разница?

Шейла смотрела вдаль, продолжая забавляться с волосами.

– Уверяю тебя, разница есть.

– Я тебе пересказала его слова, просто чтобы ты поняла, какой он идиот. А вообще это ерунда. Все, что он говорит, – ерунда.

– Опишешь каждый визит в деталях и дашь мне посмотреть. – Шейла снова настроилась на работу. – А еще лучше, если запишешь сеансы на диктофон. Как по-твоему, он разрешит?

– Откуда я знаю? Этот тип не в курсе, как выглядит органайзер! У него брат умер, а он умудрился найти в этом светлую сторону!

– Да ты что?! Он-то мне и нужен. – Шейла похлопала себя по карманам в поисках курева. – Черт, оставила наверху новую пачку. Потом расскажешь. Только не забудь!

Чтобы Шейла упустила любопытный матерьяльчик? Не будет этого.

Я неплохо знала Шейлу и понимала: никакие мои слова уже не изменят ее планов насчет Гордона Стори. Приходилось признать, что моя карьера дошла до критической точки. Сначала я потеряла рубрику, а теперь лишилась права голоса при обсуждении собственного материала. Возможно, с работы придется уйти.

Мне нужно было все это обдумать. Хорошенько все переварить, прежде чем что-то делать. Думай, Джули, думай.

Но думать на рабочем месте не получалось. Главный минус единого редакционного помещения – это то, что оно единое. То есть общее. Едва у тебя в голове забрезжит ценная мысль, как ее уже засасывает общий хаос. Я чуть ли не воочию видела, как мои мысли утекают прочь – мимо редакторши «Красоты и здоровья», мимо ксерокса, кондиционера, мусорных корзин. На пути моих мыслей порогами встали чучела животных на полке у замглавного. Часть мыслей сразу засосало в глубокое декольте Софи. Еще один мыслительный ручеек влился в водоворот сомнительных метафор под названием «Новости спорта». Остаток мыслей поглотили шуточные электронные послания, всеобщий легкий флирт и стоны по поводу вечного цейтнота.

Аналогичная ситуация с чувствами. В редакции все на виду, ты как будто стоишь перед всеми голая. У нас есть одно убежище – туалет. Только там можно найти покой и уединение. Там нет отвлекающих факторов, кроме «Памятки уборщицы» на бачке для использованных прокладок. Словом, тишь и благодать… пока в сортир не заглянет кто-нибудь из коллег. Разумеется, в тот понедельник мне помешали.

Восседая на толчке, я прикидывала, как бы мне отвертеться от Гордона Стори, когда воздух загустел от аромата дешевых духов «Чайная роза». Вжикнула молния косметички, зазвякали тюбики и флакончики – кто-то выставлял их на раковину. Заглянув под дверцу, я укрепилась в своих подозрениях. Рядом с моей кабинкой маячили две лодыжки. Они сужались к тощим щиколоткам и заканчивались сабо размером с небольшие океанские лайнеры. Софи!

Ступни Софи – единственная часть тела, которая больше ее сисек, и этим все сказано. В ее фигуре странным образом сочетается большое и маленькое. Так в старых комиксах рисовали гангстерских подружек: уйма волос, но маленькое личико. Выдающийся бюст, но осиная талия. Большой зад и коротенькая юбчонка.

По тому, как переминались на полу ноги-лайнеры, я поняла, что Софи наводит марафет. В полной уверенности, что в туалете никого нет, она увеличивала свой и без того гигантский рот. Но в кабинке-то сидела я, готовая выскочить и заколоть Софи щеточкой ее же туши. Нужно только попасть ниже косточки ее лифчика и…