Простофили второй категории или, как Ливермор называл их, полупростофили, которые получали информацию от простофиль еще большей степени. Они прошли первую стадию и теперь перешли во вторую. Они цитируют рыночные афоризмы и слова рыночных мудрецов. Они достаточно умны, чтобы играть на рынке в течение более длительного времени, чем основная масса простофиль. Срок жизни на рынке до 42 месяцев.

Простофили третьей категории, ищущие выгодные сделки, покупают, когда рынок на нижней точке, и ждут оживления. У них все хорошо получается до тех пор, пока они не сталкиваются с активом, который так и не оживляется или продолжает снижаться.

Единственное правило, которое не могут усвоить простофили - а также большинство игроков на рынке - не надо быть простофилей!

Ливермор в этой точке своей карьеры почувствовал, что он по-прежнему был простофилей - но он относился к особой категории простофиль. Он был тем, кого он называл осторожными простофилями. Осторожные простофили слушали других и получали свои прибыли от игры на коротких позициях. В своем стремлении избегать риска они видели, как большая часть колебаний цены происходит без них. Они ждали падений, которые так никогда и не наступали, или падения наступали слишком быстро для того, чтобы они смогли сделать ход, или же актив просто становился, по их мнению, слишком дорогим, чтобы снова его купить.

Ливермор решил, что именно во время больших колебаний делаются по-настоящему большие деньги. И если он будет вести себя правильно и сохранять спокойствие, и переждет неблагоприятную обстановку на рынке, со всеми отрицательными колебаниями и корректировками, то он одержит победу. Это, конечно, не означало, что он будет упрямо пережидать сильные падения на рынке. Его 10-процентное правило из брокерских контор оставалось с ним всю оставшуюся жизнь: если он терял больше 10 процентов изначальной закупочной цены, то он закрывал свои позиции.

Медленно, путем долгого и глубокого анализа, постоянных корректировок и опыта по покупке и продаже активов, Ливермор эволюционировал, разрабатывал правила -свою основную теорию спекуляций на фондовых и товарных рынках.

Затем он нарушил все свои правила и заработал состояние.

Он называл это ужасной историей. Он любил рассказывать ее своим сыновьям и близким друзьям.

Это произошло весной 1906 года, Ливермору было 29 лет и он отдыхал в Атлантик Сити. Он закрыл все свои позиции на фондовом рынке и расслаблялся на берегу океана вместе со своим другом, таким же трейдером. Конечно, у него по-прежнему был счет у И.Эф.Хаттона. На нем была сосредоточена его покупательная способность - около 3-4 тысяч акций на марже, по средней цене в 100 долларов. Это значило, что он обладал покупательной способностью в 400000 долларов. Это происходило в условиях средне-растущего рынка, когда фонды стабильно росли.

Однажды утром Ливермор с другом, слегка заскучав, зашли в отделение И.Эф.Хаттона в Атлантик Сити, чтобы праздно полюбопытствовать, что происходит на рынке. Рынок был силен, а у друга Ливермора была хорошая позиция на бычьей стороне рынке.

"Видишь, рынок силен, прямо как я говорил. Купи что-нибудь, Джей Эл", - сказал его друг.

Ливермор стоял и молча наблюдал за лентой, скользившей у него между пальцами.

"Ты здесь, Джей Эл? Ты слышишь, что я говорю?"

Ливермор не обращал внимания на своего друга. Он продолжал молча наблюдать за лентой. В течение всей своей жизни, пока Ливермор работал на рынке, он иногда чувствовал импульсы, у него бывали предчувствия, интуитивные побуждения, которых он не понимал. В большинстве случаев он им не подчинялся, но отслеживал их, и чаще всего они срабатывали. Он не знал, возможно, это его подсознание делало выбор, основанный на накопленном опыте торгов с миллионами акций, или же это был телепатический толчок иного рода. Возможно, это был просто инстинкт азартного игрока. Он знал, что это открыто попирает все его тщательно изученные и проверенные опытным путем правила. Эти чувства бросали вызов логике и объяснению, но они всегда приносили ему деньги. Действительно, он не знал, что это было, но он получил четкий импульс сделать ход. И таким образом, этим весенним днем 1906 года, он сделал ход.

Он подошел к клерку: "Продайте тысячу "Юнион Пасифик" без покрытия".

К нему подошел его друг. "Джей Эл, почему ты решил продавать без покрытия? Рынок идет вверх".

Ливермор взял свой бланк заказа и оглядел своего друга, прежде чем ответить ему. "Я точно не знаю, почему. Я просто думаю, что это правильно".

"Тебе что-то известно, да?" - спросил его друг. Теперь за ними наблюдал клерк.

Ливермор знал, что если он скажет другу, что у него есть внутренняя информация, то его друг ринется делать то же, что и он. "Слушай, я же сказал тебе, у меня нет четкой причины поступать именно так".

"Я знаю, что ты никогда не делаешь ничего беспричинно. На самом деле, ты сам говорил мне, что любой, кто торгует без плана, без последовательного плана, просто дурак. А теперь ты же мне говоришь, что у тебя нет причин продавать "Юнион Пасифик" без покрытия", - сказал его друг. - "Ты нарушаешь свои собственные правила, и заявляешь об этом во всеуслышание".

Ливермор ничего не сказал. Он повернулся и снова подошел к клерку: "Продайте без покрытия еще одну тысячу "Юнион Пасифик".

"Ты сошел с ума, Ливермор. Три дня полежал на солнце, подышал морским воздухом и сошел с ума".

Ливермор сунул ордер в карман.

"Мы уходим, пока ты не наделал новых глупостей". Его друг взял его за руку.

"Минуту", - сказал Ливермор. Он вернулся и продал без покрытия третью тысячу акций. Он положил в карман форму заказа, а затем проследовал за своим другом на улицу, нежиться на солнышке.

Позже, в тот же день, незадолго до закрытия рынка он вернулся в брокерскую контору, чтобы проверить цену на фонды "Юнион Пасифик".

Фонд вырос почти на два пункта по сравнению с ценой, по которой он продал без покрытия.

"Вот видишь, Джей Эл, я тебе говорил - рынок идет вверх, а ты потерял из-за собственной глупости 6000 долларов".

Ливермор ничего не сказал. Он просто улыбнулся и вышел на улицу, смотреть на закатное солнце.

На следующий день он вернулся в начале дня. Акции слегка выросли вместе с рынком, но незадолго до закрытия их начали распродавать. Ливермор продал еще 2000 акций.

"Ты просто сумасшедший, Джей Эл", - сказал его друг.

"Я думаю, ты прав, потому что теперь мне нужно вернуться в Нью-Йорк. Я превысил свою маржу и мне нужно пересмотреть свои инвестиции. Мой отпуск окончен".

В тот же вечер Ливермор вернулся в Нью-Йорк.

Вечером того же дня, 18 апреля 1906 года, в 5 утра, пока Ливермор крепко спал в Нью-Йорке, земля под Сан-Франциско зашевелилась, сначала медленно, грохоча, а затем затряслась, закачалась, зашаталась, и волна землетрясения начала сотрясать город. Разлом Сан-Андреас зашевелился, повел своими могучими плечами. Большая часть города была разрушена, несколько несчастных попали в ловушку открывшейся и снова захлопнувшейся утробы того, что совсем недавно было твердой почвой. Высотные здания пошатнулись, упали и разрушились. Финансовый район был весь усеян огненными булыжниками; вокзал сравнялся с землей, рельсы были перекручены и погнуты, как легкие крендельки. Толчки чувствовались даже в Пало Альто. Студенческий городок Стенфордского университета был уничтожен землетрясением. Десятки людей погибли.

На следующее утро Ливермор прочитал в заголовках газет: "Ужасное землетрясение в Сан-Франциско". Он продолжил читать: "Из-за этой новости рынок снизился всего на несколько пунктов".

Ливермор знал, что плохим новостям в условиях бычьего рынка требуется несколько больше времени, чтобы дойти до людей, нежели чем в условиях медвежьего рынка, когда общая атмосфера уже отрицательная. И действительно перед закрытием рынка фонды вернулись на свои прежние уровни. У Ливермора была короткая позиция на 5000 акций, но сделка не принесла ему прибыли. Он не заработал денег.