Агрессивность Джекоба придала мне смелости, и я решился подойти к самолету поближе. Попытался заглянуть в кабину через ветровое стекло, но так ничего и не увидел. Стекло было затянуто паутиной мельчайших трещин и сверху покрыто толстой ледяной коркой.

Джекоб продолжал свою схватку с дверью. Дыхание его было тяжелым и учащенным.

Лу стоял чуть поодаль. С ружьем в руках, он был похож на часового.

– Ее, кажется, заклинило, – проговорил он с явным облегчением.

Джекоб просунул голову в щель, которую ему удалось пробить, и тут же выскочил обратно.

– Ну, что? – спросил Лу. Джекоб покачал головой.

– Слишком темно. Кому-то из вас придется пробраться в кабину и все выяснить. – Он снял очки и вытер лицо рукой.

– Хэнк самый маленький, – тут же нашелся Лу. – Он вполне сможет пролезть. – Подмигнув Джекобу, он с ухмылкой посмотрел на меня.

– Разве я меньше тебя?

Лу похлопал себя по намечавшемуся брюшку.

– Ты худее. Вот что важнее всего.

Взглядом я обратился за поддержкой к Джекобу, но сразу же понял, что там рассчитывать не на что. На его лице застыла ехидная усмешка, на щеках прорезались ямочки.

– Как ты считаешь, Джекоб? – спросил Лу. Джекоб заржал было, но вовремя спохватился.

– Даже не представляю, как ты сможешь пролезть, Лу, – серьезным тоном произнес он. – С таким брюхом…

И оба с непроницаемыми физиономиями уставились на меня.

– Зачем вообще лезть туда? – спросил я. – Не вижу смысла.

Лу ухмыльнулся. Несколько ворон, тяжело взмахнув крыльями, переместились на другое дерево. Казалось, вся стая с интересом наблюдает за нами.

– Почему бы нам не ограничиться поисками собаки? – предложил я. – А потом мы могли бы вернуться в город и заявить о катастрофе.

– Ты что, боишься, Хэнк? – съязвил Лу. И переложил ружье в другую руку.

И вот я, с отвращением к самому к себе, сдаюсь. В подсознании отчетливо слышен голос, убеждающий меня в том, что я веду себя как подросток, занимаюсь какой-то бессмыслицей, дурью, лишь бы доказать свою смелость каким-то ублюдкам. Внутренний голос все распекал меня, а я слушал и, мысленно соглашаясь с каждым словом, решительно пробирался к приоткрытой двери самолета.

Джекоб отступил, пропуская меня вперед. Просунув голову в щель, я дал глазам возможность привыкнуть к темноте. Внутри самолет казался еще более крохотным, чем снаружи. Воздух в салоне был теплым и влажным – как в оранжерее. Меня охватил суеверный страх. Через пробоину в фюзеляже пробивался тоненький лучик света, отражаясь на противоположной стене крошечным полумесяцем. В хвосте самолета была кромешная тьма, и, похоже, там было абсолютно пусто. Возле дверного проема на полу валялся большой рюкзак. Достаточно было лишь протянуть руку, чтобы ухватить его и вытащить наружу.

В передней части салона я разглядел два кресла, на них падал серый свет, пробивавшийся сквозь ветровое стекло. Одно из кресел пустовало, но на втором было распластано тело пилота; головой он упирался в приборную доску.

Я высунулся наружу.

– Мне отсюда видно его. Джекоб и Лу уставились на меня.

– Он мертв? – спросил Джекоб. Я пожал плечами.

– Снегопад начался лишь во вторник, так что, по всей видимости, он пролежал здесь около двух суток.

– Ты не хочешь проведать его? – спросил Лу.

– Давайте лучше отыщем собаку, – раздраженно сказал я. Залезать в самолет мне вовсе не хотелось. А заставить меня они были не в силах.

– Мне кажется, стоит проверить. – Лу ухмыльнулся.

– Заткнись, Лу, хватит молоть чепуху. Не может быть, чтобы он был жив.

– Два дня – не такой уж большой срок, – заметил Джекоб. – Я слышал, что человек может протянуть и дольше.

– Особенно в холоде, – согласился Лу. – Сохраняется, как продукты в холодильнике.

Я все надеялся, что они шутят, но не тут-то было.

– Что тебе стоит – просто залезь и проверь, – сказал Джекоб. – В чем проблема?

Я нахмурился, чувствуя, что оказался в безвыходном положении. Вновь просунул голову в щель и тут же вынырнул обратно.

– Можете хотя бы соскрести лед с ветрового стекла? – обратился я к Джекобу.

Он глубоко, театрально вздохнул, рисуясь перед Лу, но тем не менее побрел к носу самолета.

Я начал протискиваться в щель. Голова и плечи проскользнули легко, но протащить туловище оказалось сложнее – грудную клетку словно сдавило обручем. Я попытался выбраться назад, но обнаружил, что куртка и рубашка зацепились за железяки и сбились под мышками. Голую кожу обожгло холодным воздухом.

Сквозь ветровое стекло проступили темные контуры туши Джекоба – мне было слышно, как он перчаткой пытается соскрести наледь. Я надеялся, что станет светлее, но напрасно. Джекоб начал колотить по стеклу; тяжелые, глухие удары эхом прокатились по салону.

Я сделал выдох и дернулся вперед. Обруч, сдавливавший грудь, переместился на уровень живота. Я уже собирался предпринять последнюю попытку проникнуть в самолет, уверенный, что на этот раз мне это удастся, как вдруг произошло нечто любопытное. Пилот, как мне показалось, зашевелился. Его голова, лежавшая на приборной доске, чуть заметно качнулась.

– Эй, – прошептал я. – Эй, дружище. Ты в порядке? – Голос мой гулким эхом пронесся под сводами фюзеляжа.

Джекоб продолжал барабанить по стеклу. Бум-бум-бум.

– Эй, – сказал я уже громче, похлопав по фюзеляжу перчаткой.

Слышно было, как сзади ко мне подкрадывается Лу.

– Что там? – спросил он. Джекоб все стучал: бум-бум-бум.

Голова пилота уже не двигалась, и я вдруг засомневался в своих предположениях. Я снова попытался продвинуться вперед. Джекоб перестал колотить по стеклу.

– Скажи ему, что у меня ничего не получается, – прокричал он.

– Хэнк застрял, – ликующе воскликнул Лу. – Посмотри.

Я почувствовал, что он вцепился в меня руками. Его пальцы больно впились в мои ребра, вызвав щекотку. Я брыкнул ногой, и мой ботинок плюхнулся в снег. Дверь по-прежнему цепко держала меня. Я расслышал приглушенный смех Джекоба и Лу.

– Попробуй ты, – сказал Лу, обращаясь к Джекобу.

Я яростно отталкивался и упирался, мне уже было все равно, в какую сторону двигаться, я мечтал лишь о том, чтобы выбраться из плена. Я чувствовал, как утопают в снегу ноги и под тяжестью моего тела раскачивается самолет. Вдруг в носовой части раздался какой-то шорох.

Я не сразу сообразил, в чем дело. Поначалу мне показалось, что это снова шевельнулась голова пилота, но потом что-то взметнулось вверх, и в тот же момент посыпались неистовые удары по стеклу. Даже не то что удары. До меня вдруг дошло, что так хлопают крыльями птицы. И действительно, это была большая черная ворона – такая же, как и те, что сидели в саду на яблонях.

Ворона отлетела от козырька и устроилась на спинке сиденья пилота. Какое-то время я наблюдал, как ходит взад и вперед ее голова. Потом осторожно, стараясь не шуметь, попытался выбраться из дверного проема наружу. Но тут птица опять взвилась: ткнувшись в стекло, она развернулась и полетела прямо на меня. Я похолодел от ужаса и молча следил, как она приближается к моему лицу. И лишь в самый последний момент, когда она уже готова была наброситься на меня, я успел втянуть голову в плечи.

Удар ее клюва пришелся в самую середину лба. Я расслышал свой собственный крик – короткий, резкий, похожий на собачий визг, – сделал движение назад, потом рывок вперед и, каким-то чудом вырвавшись из удерживающих меня тисков, свалился в салон самолета. Приземлившись на рюкзак, я даже не стал пытаться встать с него. Птица улетела в носовую часть, опять ударилась о стекло и устремилась назад, теперь уже к распахнутой двери, но вдруг, сделав вираж вправо, подлетела к пробоине в фюзеляже. Она на секунду замерла, потом, как крыса, прокралась в отверстие и исчезла.

До меня донесся хохот Лу.

– Ну и ну, – сказал он. – Чертова птица. Ты видел, Джейк?

Я коснулся горящего лба – моя перчатка оказалась вся в крови. Соскользнув с рюкзака – жесткого, словно состоящего из одних углов, как будто он был набит книгами, – я в изнеможении опустился на пол. Луч света, сочившийся из раскрытой двери, падал мне на ноги.