Но интересные отношения складывались у Софи не только с людьми. Меня всегда поражало ее отношение к машине. Больше всего она любила кататься. Достаточно было сказать: «Давай, Софи, поехали», — и она тут же бежала к машине, открывала ее, садилась и закрывала за собой дверцу. Я пару раз забывал ключи в замке зажигания, и она сама заводила машину, но, к счастью, мотор каждый раз глох.

Как-то Софи наблюдала, как Стивен менял колесо, и это ее очень заинтересовало. Она видела это только один раз, но, как только он закончил работу, она схватила ключ и стала по очереди устанавливать его на гайки. К счастью, это было все, что она могла сделать. Гайки были закручены крепко, и у нее не хватило сил отвернуть их, но это свидетельствовало о том, что она все схватывает на лету.

Софи еще очень любила кататься на велосипеде. Она залезала к кому-нибудь на велосипед, и они катались туда-сюда по дороге или хватала человека за руку, тащила к велосипеду, — поднимала его сама и тут же прыгала в седло. Велосипед, конечно, падал, и она начинала все снова, пока ее не соглашались покатать.

Если кто-то приходил к нам днем, он мог и не заметить особых отношений, которые сложились между мной и Софи. Днем она вела себя очень независимо. Но вечером единственным человеком, который существовал для нее на всем белом свете, был я. Мы жили прямо на экваторе, так что ночь наступала мгновенно, около семи часов. Каждый день, примерно в шесть, она обязательно начинала меня искать. Начинала она с того, что, стоя на цыпочках, заглядывала в окно, вздыхая при этом. Если я не реагировал на это, ее стоны становились все громче, пока она не завершала их танцем «умирающего лебедя», со вздохами и стонами валяясь на лужайке перед окном. И так она продолжала, пока я не выходил.

Обычно я сажал ее себе на спину или держал на боку. Она обвивала ногами мою талию, и я поддерживал ее, обняв за спину. А потом я по крайней мере в течение часа должен был оставаться с ней, пока она не позволит мне уйти.

Утром Стивен выпускал обезьян рано, часов в семь. В это время могло быть еще довольно прохладно, так что они с нетерпением ждали, когда им дадут чай или какао. Найка была особенно нетерпеливой и обычно беспрерывно кричала, пока ей не давали кружку с какао. У Софи была странная привычка: если какао было слишком горячим, она пила его маленькими глоточками, прикрывая при этом рукой глаза. А потом наступало время их завтрака, состоявшего из фруктов и кукурузной каши.

У французов есть поговорка: англичане едят, чтобы жить, а французы живут, чтобы есть. Что ж, у шимпанзе, очевидно, галльский взгляд на жизнь, так как самое большое удовольствие в жизни они получают от еды. На обед и ужин обезьянкам давали смесь из свежих бананов, манго, кукурузы, моркови, земляных орехов и тростника.

Софи постоянно затевала всякие шалости и втягивала в них Оливера. Однажды, когда я был в саду и пытался распознать, откуда доносится крик попугая, я заметил, что Софи с Оливером лежат на животе на открытой террасе. Что-то их заинтересовало, потому что они смотрели не отрываясь в одну точку. Я пошел проверить, что же это такое.

Когда я приблизился к ним, я увидел, что их носы чуть ли не соприкасаются с какой-то черной палкой. Но когда я подошел совсем близко, я понял, что это большая змея. Я схватил их и оттащил подальше. Я объяснил Оливеру, какими ядовитыми и опасными могут быть змеи, а потом несколько раз предупреждающе покашлял в сторону Софи. После чего поддел змею большой палкой и отнес ее из сада в буш.

Еще опаснее была ситуация, когда Софи решила повести Тесс, Найку и Оливера в поход. Мы удивились, что в саду слишком тихо, и начали звать Оливера. Но он не отозвался. Мы начали судорожно искать его за нашей территорией. Накануне я видел большую группу павианов, которые пришли попить к запруде. Эти приматы очень опасны, известны случаи, когда они нападали и убивали детей. Я очень беспокоился за Оливера.

Наконец Стивен нашел нашего сына и шимпанзе недалеко от запруды: они забрались на дерево и спрятались там. Одри была вне себя от счастья, но потом все же поругала сына и сказала, чтобы он не шел на поводу у этой хулиганки Софи.

Но влияние Софи на Оливера было не только плохим. Она могла быть также очень заботливой и бдительной. Оливер постоянно лазил по деревьям и кустам со своими приятельницами-шимпанзе и Софи гнула для него ветки, чтобы он мог ухватиться. Лезла она всегда на всякий случай позади него.

В нашем саду росли три акации, под ними на траве всегда валялись колючки. Хотя мы много раз предупреждали Оливера об этом, он все равно бегал босиком. Поэтому неудивительно, что заявлялся домой со слезами, занозив ногу. Однажды ему на помощь пришла Софи. Она сама вытащила занозу. И себе занозы она вытаскивала сама. Софи также часто использовала палочки в качестве зубочисток, особенно после того, как съедала манго.

Когда, казалось, все у нас было хорошо и наши шимпанзе чувствовали себя прекрасно, случился кризис. Началась эпидемия дизентерии во взрослой группе. Три шимпанзе — Барук, Чарли и Джоджо заболели. Мы взяли у обезьян анализы и послали их в лабораторию в Наньюки. Через два дня в лаборатории подтвердили диагноз и прописали им лекарство. В тот же день я позвонил хозяину Чарли, Карлу Амману, и сообщил ему, что Чарли очень серьезно болен. Карл был страшно расстроен. Вскоре Чарли стало совсем плохо, и он умер Мы все очень переживали. Нам удалось предотвратить распространение болезни, дезинфицируя помещение, но Барук и Джоджо, которые заболели раньше Чарли, чувствовали себя еще очень плохо.

Джоджо была так слаба, что отказывалась есть и пить. Я опасался, что она умрет. Ветеринар решил поставить ей капельницу, хотя в ее состоянии это было довольно рискованно. Но надо было попытаться ее спасти. После этой процедуры состояние Джоджо шилось, к ней снова вернулся аппетит.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Превращение в настоящую обезьяну

Софи, Тесс и Найка теперь проводили большую часть времени в питомнике. Они чувствовали себя там как дома и занимались акробатическими упражнениями — взбирались на высокие акации, прыгали с ветки на ветку и раскачивались, ухватившись за толстые лианы.

В последнюю неделю января 1996 года из Бурунди прибыли еще десять молодых шимпанзе. Самый старший самец, Макс, вел себя довольно агрессивно по отношению к обслуживающему персоналу и не давал нам войти к нему в загон. Тогда мы решили перевести его в старшую группу, где он мог воссоединиться со своим другом Элли, с которым он рос с младенчества. Теперь на одном берегу реки у нас жила старшая группа из тринадцати шимпанзе, а на другом — группа молодняка из девяти особей.

Я решил познакомить шимпанзе из Бурунди с Софи, Тесс и Найкой. Другими словами, запланировал создание новой группы, центром которой должны были стать эти трое. Вся процедура знакомства проходила в питомнике. Я и другие сотрудники были при этом рядом. Это придало обезьянкам уверенности.

В последний день января Одри, Оливер, Стивен и я повезли нашу троицу в питомник. Мы посадили их около куста, покрытого мелкими съедобными ягодами. Затем сотрудники принесли трех самых молодых шимпанзе — Чипи, Бахати и Кизу. Киза, самый младший, пользовался особым вниманием со стороны других шимпанзе и поэтому был немного избалован. Вскоре обезьяны уже хлопали друг друга по спинам и начали играть в салочки. Софи, Тесс и Найке сразу же понравился малыш Киза. Софи принялась нянчиться с ним. Мы дали им возможность поиграть несколько часов, а потом отвезли трех наших уставших шимпанзе домой и пораньше уложили их спать.

На следующее утро я видел, что Софи очень хочется забраться в машину. Было очевидно, что ей не терпится встретиться с новыми друзьями в питомнике. Она не спускала с меня глаз, надеясь, что я подам ей знак ехать со мной. Не говоря ни слова, я просто кивнул в сторону машины. Софи бросилась к автомобилю, другие помчались за ней. Она открыла дверцу, быстро забралась внутрь и тут же захлопнула дверцу за собой, оставив двух своих расстроенных подружек снаружи. Я открыл им дверцу, и мы тронулись в путь.