Но, хотя повреждающих факторов довольно много и с глобальным потеплением частота неблагоприятных зим увеличилась, отказываться от озимой пшеницы нелепо. Другое дело, что попытки продвинуть её на север и восток не всегда оправданны.

А вот ещё одно «новое слово в науке» г-на Паршева: «Пусть в Сибири кое-где летом жарко (в Минусинской котловине арбузы выращивают), но озимые культуры не растут — убиваются зимой морозами» (с. 48).

Это «гениальное открытие» г-на Паршева практически опровергнуто русскими крестьянами ещё в XVII веке! Основная масса переселенцев двигалась в Сибирь с Русского Севера, особенно с рек Сухоны, Юга (район Великого Устюга), Вычегды и Ваги. И они принесли с собой главную северно-русскую зерновую культуру — озимую рожь. В Сибири, как раньше на Русском Севере, озимая рожь проявила себя в качестве самого надёжного и устойчивого хлебного злака.

Известно, что в Восточной Сибири зимы намного суровее, чем в Западной. При этом снега в Восточной Сибири выпадает меньше. Более континентальный климат всегда означает меньшее количество осадков. То есть условия зимовки озимых в Восточной Сибири во всех отношениях хуже по сравнению с Западной Сибирью. И тем не менее в Илимском воеводстве XVII-XVIII веков преобладающей культурой была именно озимая рожь. Как убедительно показал в своей книге В.Н. Шерстобоев, озимая рожь давала там куда более высокие и устойчивые урожаи, чем яровые ячмень или овёс. Это вполне закономерно: самым трудным периодом для зерновых в Ангаро-Илимо-Ленском крае является засушливая весна. И яровым весенняя засуха наносит больший вред, чем озимым.

Ещё в 1639 году известный землепроходец Ярофей[22] Павлович Хабаров распахал поле под Киренском. Очевидно, это была первая пашня в истории бассейна Лены! И уже очень скоро Хабаров смог ссудить якутского воеводу тысячей пудов ржи. Читатель может проверить по климатическим справочникам: Киренск далеко не самое тёплое место в Сибири. Он расположен как раз в пределах территории, где средняя годовая температура ниже -2°С, и которую господа Реклю и Паршев объявили «неэффективной».

Пока на Руси преобладали натуральные подати, крестьяне Илимского воеводства в основном сдавали государству именно рожь. При существовавшей тогда системе налогообложения крестьянам приходилось платить хлебом с ржаной «государевой десятины» и с яровой «государевой десятины». (Имеется в виду десятина как мера площади, а не десятая часть урожая. Государство отбирало у крестьянина куда больше одной десятой.) Так большинство крестьян предпочитало и за яровую «государеву десятину» расплачиваться рожью!

Когда же Пётр Первый ввёл денежный налог — подушную подать, то крестьяне Ангаро-Илимо-Ленского края продавали в основном опять же озимую рожь, чтобы выручить необходимые для уплаты этой подати средства. И до самой коллективизации озимая рожь оставалась ведущей зерновой культурой северных и центральных районов Иркутской области.

Но потом ситуация круто изменилась. Дело в том, что со времени коллективизации от крестьян уже не зависело, что им прикажут сеять. Этот вопрос стали решать чиновники. А в чиновничьих кабинетах, притом скорее московских, чем иркутских и прочих сибирских, видимо, и в самом деле сложился миф, будто озимые в Сибири не растут. И уже в 1940-е годы, по свидетельству того же Шерстобоева, доля озимой ржи в посевах на территории бывшего Илимского воеводства упала до 3-5%! Разумеется, произвол чиновников и на этот раз принёс вред, а не пользу. Яровые в Ангаро-Ленском крае дают более низкие и менее устойчивые урожаи по сравнению с озимой рожью. К тому же без озимых там невозможно составить правильные, научно обоснованные севообороты.

Так что г-н Паршев не сам выдумал миф, будто в Сибири не растут озимые. Он лишь впитал, как губка, анонимную «мудрость» страшно далёких от сибирской пашни столичных чиновников.

Правда, существует такая часть Сибири, притом расположенная южнее илимской пашни, где возделывание озимых действительно рискованное и неблагодарное занятие. Это Забайкалье: Бурятия и особенно Читинская область. Но озимые там не удаются не столько из-за морозов, сколько из-за малоснежных, иногда почти бесснежных зим.

Однако это как раз то исключение, которое подтверждает правило. Озимая рожь хорошо растёт на всём огромном пространстве от Урала до Байкала. И если сейчас её в Сибири сеют мало, то отнюдь не по природно-климатическим причинам. А в степной и лесостепной части Западной Сибири, где снега выпадает значительно больше и минимальные температуры не такие низкие, можно с успехом выращивать и озимую пшеницу. Она действительно занимает значительные площади, особенно в Тюменской и Омской областях и в Алтайском крае.

Здесь мы вновь обратимся к трудам Госкомиссии по сортоиспытанию. В «Госреестре селекционных достижений, допущенных к использованию» (2000) для Западной Сибири приведено 9 районированных сортов озимой ржи и 7 районированных сортов озимой пшеницы, а для Восточной Сибири — 9 сортов озимой ржи и 2 сорта озимой пшеницы. То есть Госкомиссия, опираясь на данные сортоучастков, пришла к несколько иным выводам насчёт возможности выращивания озимых в Сибири, чем никогда не ставивший никаких опытов г-н Паршев.

Однако не следует считать, что на озимых свет сошёлся клином. Есть обширная северная страна, которая производит и вывозит много зерна, хотя сеет почти одни яровые. Речь опять о Канаде.

Львиная доля канадской пашни сосредоточена в трёх степных провинциях — Манитобе, Саскачеване и Альберте. Впрочем, словом prairie канадцы называют не только степь, но и лесостепь. И лесостепь в Канаде распахана как раз сильнее, чем открытая степь, потому что лучше увлажнена. Зима в Манитобе, Саскачеване и Альберте холодная, средние температуры января в основном минус 17-19°C. Только на западе Альберты, у подножья Скалистых гор они повышаются до -14°C, поскольку там зимой нередко дует тёплый ветер — фён. Но минимальные зимние температуры ниже как раз на западе канадской степи и лесостепи (-50°C), чем на востоке (-44°C). Снега выпадает не очень много. В этих условиях канадцы пошли по пути приспособления к природе и стали сеять почти исключительно яровые. Ведущее место в посевах занимает пшеница, меньшую роль играют овёс и ячмень. Урожайность действительно не слишком высока. Но ведь и затраты на выращивание яровых хлебов на чернозёмах невысоки! Поэтому по соотношению затрат и выручки от реализации канадские фермеры в минусе не остаются.

Так что вполне возможно и действительно существует зерновое хозяйство, основанное почти целиком на выращивании яровых. А для них температура зимы безразлична. Что касается летнего тепла, то хоть в России, хоть в Канаде его как раз хватает на всей пригодной для земледелия площади. Ведь северная граница земледелия всюду обусловлена именно нехваткой летнего тепла, а не зимними морозами.

Наконец, самый сильный довод г-на Паршева против способности России прокормить себя — будто бы крайне низкая биологическая продуктивность нашей территории. Как ни удивительно, в книге «Почему Россия не Америка» этот важнейший тезис выдвинут походя, между делом. Сравнивая численность лосей в России и Финляндии, г-н Паршев утверждает: «...в зоне тайги — северо-восток Финляндии — плотность лосей, как у нас, а вот западная часть — зона широколиственных лесов. Там в основном лоси (да и финны) живут, биологическая продуктивность леса и поля в этой зоне чуть не на порядок выше» (с. 39).

Очевидно, что вопрос очень серьёзный, хотя поставлен в странной форме. Плотность лосей волнует сравнительно немногих. А вот оценка продуктивности лесов и полей России исключительно важна для понимания перспектив сельского хозяйства и лесоводства в нашей стране.

Начнём с уточнения границ природных зон. При беглом взгляде на любую карту (например, из учебника П.П. Второва и Н.Н. Дроздова «Биогеография») сразу станет ясно, что на северо-востоке Финляндии лоси вообще не живут и жить не могут. Там тундра, где пасутся большие стада домашних и диких северных оленей. Тайга расположена южнее. Она занимает всю среднюю, наиболее обширную полосу Финляндии, а также юго-восток этой страны. А небольшая юго-западная часть Финляндии принадлежит к природной зоне смешанных (хвойно-широколиственных) лесов.