И Бывшая найси-но ками заплакала. Она была огорчена тем, что ее сыновья – Ухёэ-но ками и Удайбэн – до сих пор не стали государственными советниками. Тот же, кого мы называли прежде То-дзидзю, получил чин то-но тюдзё, и, хотя для его возраста это было неплохо, многим его сверстникам повезло куда больше.

Сайсё-но тюдзё же и потом не упускал случая…

Девы у моста

Восьмой принц – сын имп. Кирицубо, младший брат Гэндзи

Ооикими, к концу главы – 22—24 года, – старшая дочь Восьмого принца

Нака-но кими, к концу главы – 20—22 года, – вторая дочь Восьмого принца

Государь Рэйдзэй – сын Фудзицубо и Гэндзи (официально имп. Кирицубо)

Сайсё-но тюдзё (Каору) – сын Третьей принцессы и Касиваги (официально Гэндзи)

Третий принц, принц Хёбукё, – сын имп-цы Акаси и имп. Киндзё, внук Гэндзи

В те годы жил немолодой уже принц, которым все пренебрегали. Мать его принадлежала к старинному роду, и когда-то на него возлагались большие надежды, но, после того как времена переменились, он, отвергнутый миром, утратил былое влияние, и прежние сторонники, обманутые в своих ожиданиях, под разными предлогами его покинули. С тех пор ни в общественных, ни в личных начинаниях он не встречал ни в ком поддержки и принужден был жить в одиночестве, вдали от столичного блеска и суеты.

Госпожой Северных покоев в доме этого принца была дочь прежнего министра. Целыми днями она предавалась печали, сетуя на злополучную судьбу свою и с тоской вспоминая о том, какое блестящее будущее прочили ей родители. Единственным утешением несчастной была поистине беспримерная любовь принца. Право же, супруги редко бывают так привязаны друг к другу. Впрочем, было одно обстоятельство, омрачавшее их существование: много лет прожили они вместе, а детей у них не было.

– Ах, будь у нас милое дитя, – думал и говорил принц, – разве страдали бы мы так от тоски и одиночества?

Но вот наконец, когда они уже и ждать перестали, родилась у них прелестная дочь. Счастливые родители устремили на нее все свои сердечные попечения, а по прошествии некоторого времени госпожа Северных покоев снова почувствовала себя в тягости. Принц надеялся, что на этот раз судьба подарит ему сына, но, увы, опять родилась девочка. Роды проходили довольно легко, однако внезапно состояние госпожи резко ухудшилось, и она скончалась. Принц был в отчаянии. За прошедшие годы немало горестей и бед выпало на его долю, иногда он совершенно падал духом и, казалось, не мог более выносить своих несчастий. Единственное, что привязывало его к жизни, – супруга милая и добрая, которую оставить он и помыслить не смел. Неужели теперь ему придется жить одному в этом ненавистном мире? А его малолетние дочери? Они нуждаются в воспитании, и в воспитании непростом: ведь несмотря на то, что обстоятельства повергли его в столь бедственное состояние, он не вправе пренебрегать своим именем. Сумеет ли он уберечь их от насмешек, если станет заботиться о них один? Ему хотелось переменить обличье, и окажись рядом человек, которому он мог бы вверить участь своих дочерей…

Между тем годы сменяли друг друга, девочки взрослели и постепенно превратились в настоящих красавиц. Они составляли единственное утешение несчастного отца, которого годы неумолимо приближались к концу.

Младшая дочь, Нака-но кими, не пользовалась расположением домочадцев, не забывших, какие печальные последствия имело ее рождение.

– Когда б не она… – ворчали они.

Но принц хорошо помнил, что именно о младшей дочери беспрестанно помышляла его супруга в последние мгновения своей жизни, когда дыхание ее готово было прерваться. «Любите и жалейте это дитя, – говорила она. – Пусть станет оно залогом…»

И принц, посетовав на свое несчастливое предопределение, в конце концов смирился и, вспоминая, как тревожилась его супруга за судьбу младшей дочери, ласкал и баловал ее куда больше старшей. Нака-но кими была так хороша собой, что при взгляде на нее в сердце невольно рождались самые темные предчувствия.

В старшей сестре, Ооикими, спокойный, миролюбивый нрав и прекрасные душевные качества соединялись с пленительной наружностью и изящными манерами. Она превосходила младшую сестру благородством, в ее красоте было что-то гордое, величавое, сразу же выдававшее ее принадлежность к высочайшему семейству.

Принц употребил все усилия, чтобы обе его дочери были окружены спокойствием и довольством, но не все в его жизни складывалось так, как ему хотелось, постепенно дом его пришел в запустение, приближенные, не желая мириться с безнадежностью своего положения, один за другим покинули его, и даже кормилица младшей госпожи – а надобно сказать, что горестные обстоятельства, сопутствовавшие рождению Нака-но кими, помешали принцу выбрать истинно достойную особу, – проявив душевную черствость, впрочем неудивительную для женщины столь низкого звания, бросила девочку еще в младенчестве, поэтому принцу пришлось ухаживать за дочерью самому.

Его просторный дом был по-прежнему прекрасен, пруд и холмы в саду радовали взор изяществом очертаний, но с каждым днем все заметнее становились признаки запустения, и при виде их у принца тоскливо сжималось сердце. Надежных домоуправителей у него не было, и сад, в котором никто даже не пытался навести порядок, постепенно зарос бурьяном, папоротники «синобу» гордо зеленели под стрехой.

Прежде принц находил отраду в том, что вдвоем с супругой любовался весенними цветами и осенними листьями, теперь же ничто не доставляло ему утешения, и, не в силах превозмочь тоски, он старательно украшал статую Будды в домашней молельне и коротал дни в молитвах. Даже любовь к дочерям порой казалась ему досадной помехой, ибо из-за нее не мог он удовлетворить давнишнее свое желание. Впрочем, не предопределение ли, тяготеющее над ним еще с прошлого рождения, мешало ему отречься от мирской суеты? Однако жить обычной для людей этого мира жизнью казалось ему тем более невозможным. Постепенно освобождаясь от заблуждений, очищая душу от суетных помыслов и упований, принц сделался в конце концов совершенным отшельником, хотя так и не решился переменить обличье. Потеряв супругу, он и не пытался найти ей замену.

– Стоит ли так упорствовать? – пеняли ему домочадцы. – Ваше горе понятно, и тем не менее…

– Не век же тосковать? Пройдет время, и ваша печаль… Почему вы не хотите последовать примеру других?

– Поверьте, даже в таком унылом, заброшенном доме может стать веселее…

Многие приходили с соответствующими предложениями, стараясь возбудить его любопытство, но принц отказывался их слушать.

Свободное от молитв время он посвящал дочерям. По мере того как девочки взрослели, он учил их музыке, играл с ними в «го», в «присоединение ключа» и другие несложные игры, внимательно наблюдая при этом за их склонностями.

Старшая сестра, Ооикими, отличаясь спокойным, приветливым нравом, обнаруживала тонкий ум и разносторонние дарования. Младшая же, Нака-но кими, имела нрав робкий, нежный, характер недеятельный. Словом, хороши были обе – каждая по-своему.

Однажды в ясный весенний день, крылом прижимаясь к крылу, плавали по пруду водяные птицы, беспечно щебетали о чем-то своем. Прежде принц никогда не удостаивал их вниманием, но теперь его взгляд с завистью следил за неразлучными парами. В тот день он сидел с дочерьми на окружающей дом галерее и обучал их игре на кото. Миловидные, изящные девочки по очереди касались струн, и звуки, извлекаемые их прелестными пальчиками, проникали до самой глубины сердца старого принца, так что слезы навертывались у него на глазах.