Он засмеялся и растрепал мне волосы. Я ненавидела, когда это делал Крис. Такой жест как-то принижал меня и делал похожей на ребенка. Но в руке Картера было столько нежности и радостного освобождения! Его прикосновение освободило меня от ответственности и тяжелого чувства.

— Чтобы избавиться от более низменных порывов, существует поло, — усмехнулся он. — А почему я трачу на вас время? Потому что вы умная, милая и такая привлекательная, как бурундук, вы очень усердно пытаетесь самостоятельно справиться со своими делами и не скулите. А еще мне нравится, что вы не носите сапоги, галифе, жакет для верховой езды и шляпу а-ля Индиана Джонс. И вы не любите лошадей, и не можете стрелять из ружья, и у вас нет собаки, и вы не богаче, чем я. И потому что я…

— Довольно, — прервала я хвалебную речь, тоже смеясь. — Этого вполне достаточно. Картина ясна. Когда, как говорит Тиш, я ассимилируюсь в Пэмбертоне, вы и не взглянете на меня.

— Во-первых, я буду всегда смотреть на вас, во-вторых, вы никогда не ассимилируетесь в Пэмбертоне. Во всяком случае, не до конца. И всегда будете самой собой, несмотря ни на что, Энди. Вот это и есть настоящая причина того, почему я трачу на вас время, как вы говорите. Я чувствую в вас что-то вроде… способности оправдывать взятые на себя обязательства. Для этого нужна очень большая сила. И здесь нельзя ошибиться, как нельзя ошибиться в том, что у нас под ногами земля. Я хочу быть рядом, когда вы пустите свою силу в ход. И мне бы очень хотелось думать, что я смогу оказаться именно тем человеком, по отношению к которому вы и возьмете обязательства. Ради этого стоило бы ждать.

Я была тронута этими речами, хотя и смеялась до последней минуты. И еще появилась тревога. Значит, Картер почувствовал темную силу, скрытую во мне, но истолковал ее значение совершенно неправильно.

— Действительно, во мне есть некая мощь, но я вовсе не уверена, что она касается обязательств, — проговорила я медленно. — Во мне существуют вещи, о которых вы не знаете. Это для вас может быть непонятно, Картер. Я не всегда такая, какой кажусь. Я не совсем такая хорошая или… простая, как вы считаете. Я не хочу вводить вас в заблуждение.

— Если вы имеете в виду вашу… замужнюю жизнь… Тиш рассказывала мне о ней, и то, что вы думаете об этом… — сказал Картер осторожно. — Как вы только можете думать, что случившееся — ваша вина? Наивная молодая девушка, еще даже не окончившая колледж, совершенно не знающая жизнь и даже свое собственное тело… и вдруг оскорбления, позже — избиения!.. Это его вина, Энди. Не ваша. Его и ничья больше. Его помешательство. Я даже не думаю об этом. Мне только хочется съездить в Атланту как-нибудь вечером и пристрелить сукина сына — вашего мужа. Я мог бы проделать вояж прямо на этой неделе и прибыл бы обратно точно к обеду.

На мгновение меня охватила вызывающая головокружение кровавая ненависть к Тиш и Картеру. Но затем я почувствовала восхитительную волну легкости и освобождения. Конечно, Тиш не должна была ему говорить о том, чем мы занимались с Крисом, и о моих тайных мыслях. Но она сделала это и сделала из-за любви ко мне. И теперь Картер все знал, но не придавал всему случившемуся особого значения и даже, казалось, ценил меня еще больше. Главный мост был взорван еще задолго до того, как предстояло перейти его. Этот мужчина никогда не напугает меня, не унизит моего достоинства. Он никогда не потребует оскорбительных действий или крайностей. Никогда даже не попросит о чем-либо неподобающем. Этот человек будет хранить меня.

— Спасибо, — проговорила я. — Спасибо за все. Спасибо за то, что вы принимаете во мне участие, за то, что поняли: именно это мне нужно было услышать. Я хотела бы дать вам нечто большее и надеюсь, что так и будет. Я подумаю… А пока просто… спасибо…

Я протянула руки, обняла его за шею и поцеловала в щеку. Он поцеловал меня в губы, но это был нежный, легкий и прохладный поцелуй. Его руки обхватили меня на мгновение, обхватили некрепко и через секунду выпустили из своих объятий.

— Подумайте, Энди… — проговорил Картер.

— Ну как у вас дела с Картером? — спросила Тиш по дороге в конюшню „Ранэвей". Мы поехали туда, чтобы забрать Хилари.

Моя дочка и Пэт Дэбни все еще работали на малом кругу. Мы сидели в „блейзере" с открытой дверцей, чтобы впустить предвечерний бриз. Тиш курила, а я сидела, наблюдая, как мой ребенок скачет на небольшой кобыле, словно пылинка в луче солнечного света.

— Просто прекрасно. Спасибо, но благодарить тебя не за что.

— Знаю, мне не следовало говорить ему, — начала Тиш. — Но я была уверена, что ты сама никогда этого не сделаешь и будешь предаваться размышлениям и нервничать до тех пор, пока не найдешь предлога, чтобы оставить Картера. И все это только для того, чтобы не дать ему возможность получше узнать тебя. Теперь все уже позади. И, признаться, вы такая подходящая пара, как набор чемоданов фирмы „Гуччи"!

— Да, у нас много общего. Но ты могла бы подобрать сравнение и получше. Но, Тиш, у меня вызывает недоумение вот что: не мог же он сидеть в течение пяти лет взаперти и ждать у моря погоды… И, однако, он был тут как тут, готовый и доступный, желающий ухаживать за мной, в тот самый момент, когда я появилась в городе. Совпадение слишком подозрительное. А, черт, сейчас ты скажешь, что он голубой.

— Никоим образом, мой целомудренный друг! — усмехнулась Тиш. — Скажем так: он только что завершил двухгодичную карусель с Пэт Дэбни, а она стала бы терпеть голубого ровно столько, сколько терпела бы черного, еврея, мексиканца или нищего. Итак, я вынуждена предположить, что он хорош в постели, иначе Пэт давно бы его вышвырнула. Пэт не путается с другими, когда у нее давняя связь. И вообще, сексу она уделяет огромное время. Даже слишком.

Я ощутила невольный жаркий толчок ревности и взглянула на роскошную блондинку, стоящую вдалеке. Она смотрела за тем, как Хилари двигается по кругу в пыльном янтарном солнечном сиянии. Пэт стояла, опираясь на одну ногу, засунув руки в карманы и наклонив голову так, что львиная грива касалась одного плеча. Даже на расстоянии ее тело было великолепным, абсолютно женским телом.

— Удивляюсь, почему тогда она выпустила Картера из когтей? — сказала я. — Не понимаю, кого она может найти лучше этого мужчины. Предполагая, конечно, что я уже увидела все наилучшее и самое яркое в Пэмбертоне.

— Это он в конце концов оставил ее. Он слишком вежлив, чтобы когда-либо сказать об этом. Но Чарли не танов. Картер поделился с Чарли, а мой муженек, разумеется, рассказал мне. Картер говорил, что чувствовал себя слишком похожим на призового жеребца. И это было все, чего она хотела. К тому же Пэт очень много болтала об их связи по городу. И еще она чересчур много пьет, а когда напивается, то бывает… весьма примитивна. Ведь Картер очень утонченный человек. Я думаю, в конце концов она просто выжила его грубостью. Пэт меняла мужчин, как матрос дамочек на берегу, с тех пор, как развелась с Томом. А прошло уже по крайней мере семь или восемь лет. Не знаю почему, но она не уезжает обратно на Лонг-Айленд, где живет ее семья. Она может перевезти туда свою конюшню в один момент. И там наверняка можно лучше поживиться, чем в Пэмбертоне. Чарли думает, что Пэт все еще неравнодушна к Тому, и, возможно, он прав. Пэт и в самом деле очень рассержена на своего бывшего мужа.

Я опять подумала о темном обнаженном теле в пятнистом свете леса у Королевского дуба и о крови оленя.

— А что у них произошло? Она и для него тоже была не по силам? — спросила я и, почувствовав жар на лице и в груди, слегка отвернулась, чтобы Тиш не увидела внезапно выступившей предательской краски.

— Едва ли. Том Дэбни, когда есть время, занят сексом не меньше, чем его бывшая жена. Он просто более тактичен и не связывается с замужними женщинами и теми, которые… ну, слишком ранимы, что ли. Смешно сказать, но Том, когда занят любовью, ведет себя как джентльмен. Он абсолютно любит женщин: считает их забавными и чудесными, сексуальными и красивыми. Всех, понимаешь, совершенно всех. И поэтому, когда находишься около него, тебе кажется, что ты обладаешь всеми этими качествами. Все мы это чувствуем, даже женщины, которые никогда… понимаешь, о чем я говорю. Я слышала, он просто фантастический любовник. Пэт однажды сказала на вечеринке, что они занимались этим даже в его каноэ и на деревьях. Она говорила, что выла в такие минуты, как пантера, и ее можно было слышать через все болото. Конечно, на той вечеринке она была пьяна, но я верю ее словам. Когда только Пэт и Том поженились, вот это была пара! Оба такие живые, интересные, полные жизни. Такие пламенные. Настоящий союз.