Я заметила, что Катерина Измайлова старше всех остальных. Ненамного – года на два-три; позже, когда мы пили шампанское «за знакомство», я узнала, что ей «целых» двадцать два, тогда как другим девушкам не больше девятнадцати. Но и сейчас было понятно, что Катерина – самая выдержанная и спокойная из всех «девочек». Еще раз улыбнувшись мне, она отошла в сторону.

– Женя, а у вас и пистолет, наверное, есть? А вы мне пострелять дадите? – звонко, на весь зал (пассажиры заоглядывались на нас и шушукались) спросила самая юная манекенщица – Аня Мохова.

С ней меня знакомить было не нужно. Недавно в нашем городе проходил конкурс красоты, и фотографиями Анечки, пятнадцатилетней школьницы, одержавшей убедительную победу, были увешаны все таблоиды. Тонкое личико с бриллиантовой короной на пышно взбитых платиновых волосах и хрупкая фигурка с наброшенной на плечики песцовой шубкой – подарок от спонсоров – украшали недавно и все первые полосы наших газет.

Я и не знала, что этот симпатичный ребенок работает в модельном агентстве; думала, что после конкурса ее отправили обратно за парту.

– Пистолет у меня есть, но пострелять я тебе не дам, – ответила я.

Язык не поворачивался называть ее на «вы».

– Почему это?

– Потому что огнестрельное оружие детям не игрушка. Сначала школу закончи.

Анечка надула губки:

– Школу я только через два года заканчиваю. А сейчас у меня вообще каникулы.

Ах да, сегодня же двадцать пятое марта. Действительно, первый день весенних каникул, а я-то удивлялась, как это родители разрешили девчонке прогулять целую неделю.

Обиженная Аня (ничего себе начиналось мое знакомство с коллективом!) тоже отошла в сторону и уселась возле Лолы, которая, казалось, этого не заметила.

– А теперь Оля и Поля, – сказала Ирина Михайловна, подводя ко мне еще двух девушек – совершенно одинаковых, так что мне пришлось уточнять, где именно Поля и где Оля.

Милые шатеночки в кожаных кепочках поочередно сунули мне руки и прыснули.

– Спорим, вы сейчас подумали, что мы близняшки? – спросила Поля, потряхивая длинными сережками из оникса.

– И скажете, что родная мать нас не отличит? – добавила Оля, кокетливо заправляя за ушко короткий завиток.

– А разве нет?

– Нет! – торжественно вскричали шатеночки и, смеясь, переглянулись. – Все принимают нас за близняшек, а мы просто родные сестры! Поля на год и два месяца старше Оли! А различия никакого! Правда, интересно?

– Да, очень, – ответила я вполне искренне.

– Нам так часто говорят, что мы близняшки, что иногда и сами этому верим.

– И стараемся не особенно распространяться на тему, что это не так, – напомнила им Ирина Михайловна. – Чтобы не разрушать интригу. Модели-близнецы – это редкий, всегда интересный и притягивающий к себе внимание ход!

– Ой, Ириночка Михайловна, вы же знаете, мы – никому! Только Жене, но ведь она – наша?

– Она наша, но языками мести все-таки нужно поосторожнее.

Виновато переглянувшись, Оля и Поля отошли.

– Ну а теперь Юля. Это наша королева.

Юля-королева и в самом деле была чудо как хороша – она выделялась даже на фоне остальных красавиц. Правильный овал лица, обрамленный каштановыми волнами крупно вьющихся волос, украшали яркие, как бриллианты, и такие же чистые голубые глаза. Прямой греческий нос и прекрасно вылепленные губы – эта девушка просилась даже не на глянцевую обложку, а прямиком в скульптурную залу Эрмитажа. Боже, боже, это Венера, не иначе...

Кивнув мне, Юля-Венера будто не заметила протянутой руки и величаво прошествовала к киоску с книгами. Другие пассажиры, ожидающие своего вылета в вип-зале, расступались перед нею, провожая восхищенными взглядами.

– Не обижайтесь, – сказала Ирина. – Юля очень молчаливая девушка. Иногда по целым дням и слова от нее не добьешься. Но аккуратная и исполнительная.

«А может, она молчит, потому что ей нечего сказать?» – подумала я, тоже провожая взглядом высокую фигуру в белых брюках и таком же белом полушубке из искусственного, но все равно очень дорогого меха.

Ирина Михайловна тем временем посмотрела на часы:

– Так. До вылета у нас еще целый час. Я думаю, мы успеем и, более того, должны выпить в честь нового знакомства немного шампанского.

– Возражений нет, – поддержал ее Альберт.

– Я знаю, дорогой, что относительно шампанского у тебя никогда не бывает возражений. Впрочем, тебе и карты в руки. Распорядись.

Альбертик исчез мгновенно, будто его смыло волной цунами. Ирина Михайловна посмотрела на меня, и во взгляде ее я не могла не уловить глубоко запрятанную тревогу.

– Ох, Женя, если бы вы знали, как меня все это беспокоит. Волнуюсь, вот говорю себе, что нет причин для беспокойства, а все равно волнуюсь. Мой первый показ, первый вылет с нашей коллекцией в Москву, вся эта суматоха впереди... Будем надеяться, что все обойдется.

– Негоже начинать новый виток творческой биографии с такого настроения, Ирина Михайловна. Конечно, все будет хорошо.

Подняв над головой две бутылки французского шампанского, от буфета к нам на всех парусах летел Альбертик.

Самолет приземлился благополучно, и уже через пятнадцать минут после посадки мы с охранником Игорем ожидали своей очереди в пункте выдачи багажа. Три больших, похожих скорее на мини-автомобиль, чем на чемодан, кофра и несколько сумок с менее ценными косметикой и прочей ерундой целиком заняли две тележки, которые мы арендовали у носильщика.

– Довезете, Женя? Я бы вам помог, но у меня только две руки, – виновато посмотрел на меня Игорь, берясь за ручку своей тележки.

– Довезу, конечно. Я не кисейная барышня.

– Это я уже понял, – кивнул он, и мы тронулись с места. – Кстати, для удобства и установления более тесных контактов предлагаю перейти на «ты». Вы как?

– Приветствую. Скажите... то есть скажи, нас будут встречать? Ведь не в такси же мы все это погрузим да плюс еще десять человек.

– Эти девчонки такие худющие, что вполне могут поместиться все вшестером на одном переднем сиденье, – ухмыльнулся Игорь. – Но ты не беспокойся. Всю нашу веселую компанию встретит, отвезет в гостиницу специальный транспорт от Модной недели. Ирина точно знает, кто именно.

– А с Ириной ты тоже на «ты»? – поинтересовалась я простого любопытства ради.

– С ней-то? Ну, конечно. Уже давно. Мы с Павлом Акуловым, мужем Ирины, давние товарищи, однокашники, еще по институту. С тех пор и работаем вместе, правда, Павел на себя пашет, а я на него. Но обид нет – как говорится, каждому по способностям.

Мы вывезли наши тележки через стеклянные двери на улицу. Столица встречала нас неприветливо: сырой мартовский ветер, замешанный на дожде и мокром снеге, трепал дрожащих от холода девочек во главе с Ириной Михайловной, забирался под одежду. Придерживая полу красивой, но коротенькой, что называется, на рыбьем меху дубленки, Акулова помахала нам рукой:

– Сюда, сюда. Ну что, все благополучно? Альберт побежал искать микроавтобус и объясняться с охраной. Сейчас звонили наши встречающие – вышла какая-то накладка, и на территорию порта автобус не пустили. Ничего, он договорится, вот увидите.

Анюта стучала зубами и вздрагивала при каждом порыве ветра.

– Ой, девчонки, я сейчас пр-р-росто заледенею, как сосулька, – жалобно говорила она. – Мне кажется, я уже начинаю... Ног не чую... А еще живот болит – вот напасть-то...

– А живот почему болит? – насторожилась Ирина Михайловна. – Ты что это, Анна? Съела что-нибудь?

– Ой нет, что вы! Я уже вторую неделю только салатными листьями питаюсь и газировкой. И то стараюсь не переедать. А живот болит – так это я позавчера пупок себе в пяти местах проколола. Ну, это, типа пирсинг.

Я уставилась на нее во все глаза, не в силах понять, зачем молодой девочке добровольно подвергаться такой чудовищной операции. Лола, которая, как видно, разделяла мое мнение, покрутила пальцем у виска. Катерина пожала плечами и отвернулась, королева Юля индифферентно жевала жвачку и смотрела в сторону.