Глава 26

Саша. О вреде добрых дел

В наш поселок мы вернулись только к вечеру, потому что по дороге заехали в хозяйственный магазин, чтобы купить металлическую сетку на окна. Лариса заикнулась было, что решетки были бы надежнее, но я отговорил ее:

– Подумай сама, Лора! Ведь, не приведи господи, пожар приключится, так и сгореть же можно в собственном доме! Нет, сетка на этот случай надежнее, ее и разрезать можно!

– Так ведь и барабашка ее порвать может, а потом в дом залезть! – возразила она. – Нечистая сила еще и не на такое способна!

– Никакого барабашки нет! – отрезал я. – Хватит уже об этом! Подождите совсем чуть-чуть, и я вам твердо обещаю, что реальность окажется не такой романтической и загадочной. Это совершенно определенно какое-то живое существо.

Не знаю, убедил я своих дам или нет, но больше они не возражали, и Лариса тоже купила сетку.

Приехав в поселок, мы разошлись по своим дачам, и Маруся принялась за готовку ужина – проголодались мы от всех этих приключений страшно. Я тем временем набивал сетку на окна. Критически оценив свою работу, я пришел к выводу, что сделал все на совесть, и теперь можно будет жить спокойно. Когда мы собирались сесть за стол, я пошарил в холодильнике и разочарованно сказал:

– Как на грех, никакого спиртного в доме нет, а я забыл купить.

– Да, нам с тобой сейчас не помешало бы! – согласилась жена. – Что тебе, что мне пережить пришлось немало!

– Пойду у Афонина займу, а потом куплю и отдам, – сказал я.

– Не представляю, как ты сможешь разговаривать с этим подонком, – буркнула Маруся. – Мы же с тобой из-за него чуть насмерть не разругались!

– Да ладно тебе! – отмахнулся я. – Надо принимать людей такими, какие они есть, а то придется жить в пустыне.

Я вышел в сад, но быстро вернулся обратно, потому что из моей затеи ничего не вышло – судя по отсутствию «Нивы» на участке, Виктора Петровича дома не было.

– Давай я быстро в Боровск сгоняю, – предложил я. – Там есть круглосуточные магазины.

– Пока ты будешь ездить, все остынет, – резонно возразила жена.

– Ничего! Потом разогреешь! – ответил я и, взяв ключи от машины, собрался уходить, но тут от калитки раздался голос Ларисы:

– Можно к вам?

– Конечно, заходи! – откликнулась Маруся.

Первой у нас на веранде появилась она, а за ней, смущенно потупившись, вошел Богданов. Он потоптался на пороге и, не поднимая глаз, виноватым тоном сказал:

– Мария! Александр! Вы уж простите меня! Ну, словно бес меня попутал! Сам не знаю, что я делал и говорил! Вспомнить стыдно! Вы нам с Лорой столько добра сделали, а я на вас как цепной пес сорвался! А все сволочь Афонин виноват! Позвонил мне тогда и такого наговорил, что у меня в глазах потемнело! Даже не знаю, как сюда и доехать-то смог, ни в кого не вписавшись! Все губы себе от злости искусал по дороге! Думал, что приеду и убью обоих! А на самом деле ты, Саша, мою жену спасал, а я оказался дурак дураком!

– Да ладно вам, Сергей Сергеевич! – мирно сказала Маруся. – Садитесь лучше с нами ужинать!

– Ага! – обрадовался Богданов. – Спасибо! К тому же я не с пустыми руками! – С этими словами он вышел обратно на крыльцо и тут же вернулся с объемистым пакетом. – Вот! От нашего, так сказать, стола – вашему столу!

Женщины начали дружно потрошить пакет, и на столе появились жутко дорогие нарезки различных рыб, колбас и прочих деликатесов, экзотические фрукты, а главное, литровая бутылка виски, что было нам всем сейчас очень кстати. За столом разговор шел обо всем понемногу и по мере убывания спиртного становился все более откровенным. Вскоре речь зашла и о ревности с изменами.

– Ты прости меня, Лора, что я в тебе усомнился, – каялся перед ней пьяный Богданов, и, видимо, не в первый раз, потому что Лариса воспринимала эти словесные излияния довольно спокойно. – Я же тебя люблю! Я и не думал никогда, что так полюбить смогу! Если ты мне изменишь, я больше жить не смогу! Тут же умру!

– Не надо, Сережа! Успокойся! – утешала его она. – Я никогда тебе не изменю! Ты же у меня лучше всех на свете! Ты самый умный! Самый добрый! Самый заботливый! Как же тебя можно не любить? Да мне, кроме тебя, никто не нужен!

– Правда? – вопрошал на это он.

– Конечно, правда! – заверяла его она.

– И мне тоже, кроме Саши, никто не нужен! – заявила крепко захмелевшая Маруся. – Я, когда те проклятые снимки увидела, думала, что с ума сойду! А сегодня, когда муж в город уехал, а я решила, что он к этой стерве отправился, даже жить не хотела! – чуть не расплакалась она. – Хорошо, что Лариса пришла и мне помогла! А то и не знаю, чем бы все кончилось!

– Не ищите, да не обрящете! – назидательным тоном заявил я, пока самый трезвый в этой компании. – Или забыли, что спрос рождает предложение? Вот будете подозревать нас во всех смертных грехах, сами беду и накличете!

– Никогда! – решительно заявил Богданов. – Никогда не буду в тебе сомневаться! – И полез к Ларисе целоваться.

– Саша! Я тебя так люблю! Так люблю! – лепетала окончательно пьяная Маруся. – Я без тебя умру!

– Верю! – самым твердым тоном ответил я, чтобы ее успокоить, и она подлезла ко мне под руку и прижалась.

Одним словом, за столом воцарились всеобщий мир и согласие. Мы так дружно сидели, что не хотелось расходиться, хотя время было уже за полночь. Виски кончился, и Сергей Сергеевич решил сходить домой еще за одной бутылкой, чтобы продолжить застолье. Он до того неуверенно держался на своих длинных ногах, что я, хоть и почувствовал, что к этому моменту тоже здорово хватил лишнего, вызвался его проводить – когда же мужикам спиртного было много? Мы с ним вышли в сад и тут же услышали, что на участке Афонина происходила какая-то непонятная возня, а потом раздался до омерзения знакомый мне гнусный, характерный смех. Зараза заходилась лаем от злости, что означало, что ее хозяин еще не вернулся.

– Он там! – сказал я Богданову, ткнув пальцем в сторону забора.

– Афонин? – не понял он.

– Нет! Зверь-вредитель! – объяснил я. – Этот гад опять там бесчинствует!

– Ну и пусть! – решительно заявил на это Сергей Сергеевич. – Так ему и надо!

– Зверю? – удивился я.

– А-фо-ни-ну! – по слогам выговорил Богданов.

– Нет! Так нельзя! – возразил я. – Мы же все-таки соседи! Мы должны помогать друг другу!

– Зря! – твердо стоял на своем Сергей Сергеевич, очень нетвердо стоявший на ногах.

– Надо! – с пьяной решимостью сказал я. – Я пойду его ловить!

– Я тебе помогу! – с не менее пьяной логичностью заявил Сергей Сергеевич.

– Нет! Ты тут будешь в засаде! – объяснил я, все-таки сообразив, что помощник из него будет еще тот – он сам нуждался в моей помощи! – Ты лучше помоги мне через забор перелезть!

– Всегда пожалуйста! – охотно согласился Богданов.

Мы с ним напрямик направились к забору, не обращая внимания на то, что шагаем по Марусиным грядкам – нам было не до таких мелочей, мы на подвиг шли! Богданов помог мне перевалить через забор, и я кулем свалился уже на чужую территорию. Зараза, почуявшая знакомый запах – я все-таки периодически захаживал к Виктору Петровичу, – решила, что пришла подмога, и принялась надрываться с новой силой, так что ее лай уже просто резал уши. Поднявшись, я направился туда, откуда слышались непонятные звуки, и вдруг увидел возле клеток с кроликами какую-то копошащуюся там странную тварь.

– Так вот ты какой, барабашка! – прошептал я и стал к ней или к нему подкрадываться.

Я уже протянул руку, чтобы схватить ее, но она отпрыгнула в сторону, а я, потеряв равновесие, бухнулся на землю и тут же заорал во весь голос – это я попал в один из расставленных Куркулем капканов! Испугавшись моего вопля, тварь проворно скрылась в неизвестном направлении, а я, протрезвевший от боли, остался сидеть на земле, как последний дурак, под аккомпанемент неистового лая уже сходившей от злобы с ума Заразы.

Естественно, что такой шум не мог остаться незамеченным, и из своих домов тут же высыпали соседи, чьи нервы были уже в клочья измочалены непрекращающимися приключениями в нашем некогда спокойном поселке. Объясняться с ними в очередной раз у меня не было ни малейшего желания, а у них, как я подозревал, тоже не было ни малейшего желания, а еще и терпения, чтобы меня выслушать, и я, не без основания полагая, что меня просто линчуют, дал деру, благо утренняя тренировка под бдительным присмотром вооруженного хлыстом дрессировщика не прошла для меня даром – и я быстро восстановил былые навыки.