Русанов, по-видимому, уже с 14 лет начал активно работать в орловском социал-демократическом кружке. Во всяком случае именно в 14 лет, в 1889 году, он впервые привлекался к дознанию. Аресты, тюрьмы, ссылка… Это потом он уехал в Париж, учился в Сорбонне, завоевал признание как полярный исследователь.

А. Кучин с 16 лет примкнул к Архангельской организации социал-демократов. Многие годы спустя родные Кучина обнаружили под крыльцом дома в Онеге аккуратный сверток — нелегальную литературу и красный флаг с нашитой белой тесьмой надписью: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" Возможно, именно под этим флагом в октябре 1905 года шли по улицам Архангельска ученики мореходки, участники грандиозных политических демонстраций.

Сохранилась фотография: впереди сидит Адам Эгеде-Ниссен, депутат-социалист, в будущем Председатель Коммунистической партии Норвегии, в центре стоит Николай Алексеевич Шевелкин, большевик, делегат III съезда РСДРП, слева от него — совсем еще юный Александр Кучин.

Что связывало этих троих таких разных людей?..

Шевелкин, член партии с 1897 года, в 1903 году сослан в Архангельск, член Архангельского комитета РСДРП. 19 января 1905 года дерзко бежал из ссылки…

Подлетела пара рысаков к вокзалу. Выскочил из санок высокий стройный офицер, бросил извозчику несколько монет, кивнул, указывая на чемоданчик, подбежавшему носильщику.

Дежурный жандарм, вытянувшись в струнку, отдавал ему честь. Но офицер, словно и не замечая жандарма, быстрым шагом подошел к кассе:

— Первый класс до Петербурга.

Уже тронулся состав, уже заскрипели колеса поезда, когда офицер легко вспрыгнул на подножку вагона.

До свиданья, Архангельск!

Через четыре месяца, в апреле 1905 года, Н. А. Шевелкин, нелегально перейдя границу, приехал в Лондон. На III съезде РСДРП он представлял Архангельский комитет, но еще до окончания съезда прямо из Лондона выехал в Норвегию. Ему было поручено организовать транспортировку нелегальной литературы в Россию.

И Шевелкин, и Эгеде-Ниссен, и Кучин, и многие другие, кого нет на фотографии, были звеньями "Рыбы" — так назывался в конспиративной переписке тот морской северный путь, по которому в начале века из-за границы переправлялись в Архангельск брошюры, прокламации, ленинская "Искра". Название "Рыба" появилось, наверное, потому, что литературу, предварительно упакованную в непромокаемые мешки, нередко отправляли… в бочках с селедкой.

Осенью 1905 года Архангельская мореходка была закрыта, и Кучин около шести месяцев работал в Норвегии в типографии "Финмаркен", где под руководством Н. А. Шевелкина был налажен выпуск революционной литературы на русском языке. Когда в октябре 1906 года Кучин вернулся в Архангельск, чтобы продолжить учебу, таможенные власти обнаружили и конфисковали у него коробку патронов к револьверу "браунинг" и две рукописные статьи с критикой царского самодержавия.

Бывали у жандармов и более крупные "удачи". Всего за месяц перед этим на пароходе "Ломоносов" были обнаружены четыре тюка с нелегальной литературой общим весом 4 пуда 15 фунтов. Их пытался провезти из Вардё в Архангельск матрос А. И. Вешняков. Фотография Вешнякова тоже была найдена в вещах Александра Степановича.

К счастью, "дело Кучина" сочли мелким, оно было передано на усмотрение начальника училища М. М. Безпятова.

Рассказывают, Кучин "простодушно" утверждал, что статьи, мол, его просили передать в редакцию газеты "Северный листок", а из патронов он хотел всего-навсего… сделать цепочку для часов.

Вряд ли начальник училища поверил в это объяснение, но он успел еще на первом курсе оценить незаурядные способности Кучина, а кроме того, и сам в душе сочувствовал идеям революции. После Октября 1917 года полковник М. М. Безпятов безоговорочно встал на сторону народа и преподавал в Военно-морском училище имени М. В. Фрунзе.

После долгих дебатов восемью голосами против шести педагогический комитет постановил: "Кучина из училища не увольнять".

В Ленинграде в Музее Арктики и Антарктики хранится письмо Александра Кучина неизвестному адресату. Письмо не датировано, однако, судя по всему, оно относится как раз к ноябрю — декабрю 1906 года. Кучин начинает его норвежским словом partifalle — "товарищ по партии".

"Partifalle! Я не мог раньше написать ничего: был здорово занят. Лишь теперь есть некоторые фразы, но их мало, а дополнить-то некогда. Владимир обещал прислать Филиппова, но до сих пор ничего не послал. Наверное, слышали, как я был схвачен здесь и представлен пред свое начальство. Меня уже наказали: лишили стипендии в размере 80 р. Ну и черт с ними. Теперь состою в ученической организации. В Питерской группе все провалы. Пропало все, что было привезено из Vardo. Вчера было собрание членов Арханг, организации по поводу выборов. Отклонены блоки с к.-д. Затишье. Был период рефератов и дискуссий, но с отъездом двух с.-д. все затихло. В Шенкурск будет карательная экспедиция с другом Нейгарда во главе. N. A. в Питере. В общем писать ничего не имею. Жаль, что не могу написать. Штука-то в том, что учусь зараз за мореходку и гимназию. С отцом перепалка. Денег нет. Одно время собирался даже уйти из училища.

Кланяйтесь всей Wessel. Письмо-адрес в Совет Раб. Д., если успею, отправлю в "Социал-демократ". Здесь выходят ученические журналы той и другой партии.

Скоро рождество. Я еду в Онегу. Кланяюсь Петерсону, Frone (?), Gundersen и другим. Alexander".

Сведения об участии Кучина в революционном движении были до сих пор довольно отрывочны. Судя по письму, он был членом партии, был хорошо осведомлен о всех делах Архангельской организации.

Но кто этот неизвестный адресат Кучина?

По документам Музея Арктики и Антарктики нельзя, к сожалению, установить, когда и кто передал письмо в музей. Вероятно, оно поступило в промежутке между 1935 и 1950 годами.

Письмо написано по-русски и адресовано, видимо, русскому. Однако обращение "Partifalle!" и иностранные фамилии друзей, которым Кучин просит передать приветы, наводят на мысль, что адресат живет в Норвегии.

Из всех фамилий, упомянутых Кучиным, можно уверенно "расшифровать" только одну — Wessel. Эллизиф Вессель — норвежская социалистка, член рабочей партии. Она была секретарем "Норденс Клипне" — "Северной скалы", первой рабочей организации на севере Норвегии. В адресной книге ЦК РСДРП вслед за ее фамилией приписано: "…сочувствующая норвежка, говорит по-русски, давала деньги". Эллизиф была замужем за врачом Андреасом Весселем, и в их доме часто бывали русские социал-демократы. Отсюда, наверное, "всей Wessel" в письме Кучина.

Н. А. Шевелкин был хорошо знаком с Эллизиф Вессель. По свидетельству А. Г. Веселова, архангельского журналиста и историка, Николай Алексеевич и многие годы спустя восторженно отзывался о семье Вессель: "Эллизиф активно помогала нам в выпуске газеты, брошюр, листовок и в отправке их в Россию".

В Осло в Архиве рабочего движения сохранилось письмо норвежской социалистки:

"Фишер просил меня помочь найти комиссионера (может быть, молодого купца или книготорговца) в Гаммерфесте для "Мурмана", а также для русских книг и брошюр. Если не найдется такого, который бы не боялся слова "социал-демократический", то и не говорите о содержании транспорта, но лучше, если бы он сам согласился заниматься транспортом социал-демократической литературы. Не могли бы Вы побыстрее разузнать это и сообщить? Напишите пару слов сразу же. Здесь все хорошо. С сердечным приветом. Ваша Эллизиф Вессель".

"Фишер" — один из многих псевдонимов Шевелкина, а "Мурман" — газета, которую Николай Алексеевич задумал издавать в Вардё как раз осенью 1906 года. Политическую направленность газеты определял лозунг, поставленный перед ее заголовком, — "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!". В библиотеке Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС хранится комплект "Мурмана". Под пером Шевелкина и его помощников даже официальная информация, почерпнутая из русских источников, так преображалась, что становилась уничтожающе едкой, бичующей. Можно процитировать, например, маленькую заметку "Замена полицейских собаками", опубликованную в тринадцатом номере "Мурмана":