– Александрик, ничего там не стоит, квартира чистая, а я ничего не выбрасывала. А что было в этих коробках?

– Да так, ерунда всякая.

– А вот это пироги с черникой, попробуй, сынуля, ты совсем не ешь.

Я попробовал пирог и спросил:

– А ты знаешь нашего участкового капитана Орлова?

– Ну конечно знаю, он теперь частный предприниматель, у него свой колбасный завод, самый крупный в Петербурге, чтобы такой организовать, нужны немалые средства. И откуда у Орлова такие деньги? Темное дело, Платон с ним знаком по работе.

Мама достала из сумки конфеты и фрукты, всучила их мне и начала рассказывать о работе Платона. Минут десять ее невозможно было затормозить. Наконец, я ухитрился спросить:

– Мам, а я тебе рассказывал о моей Диане?

– Александрик, конечно, рассказывал, очень милая девушка, но она не пара твоему отцу.

– А причем здесь отец?

– Александрик, ты опять шутишь, ну, конечно же, в твоем положении необходимо шутить, ирония – это главное средство, которое позволяет нам не сойти с ума, ой, извини, я рада, что ты не теряешь присутствие духа.

– А что случилось с Дианой?

– Александрик, но она же вышла замуж за твоего отца, ты же об этом знаешь, уже полгода назад, ты поначалу плакал, но мужчины всегда плачут.

Я молчал минуты три, а потом спросил:

– Мам, а где же они теперь живут? Я бы хотел увидеть Диану. Ты могла бы ей позвонить?

– Позвонить-то я могу, но она не приедет, из Швейцарии долговато ехать, они купили дом, где-то в горах. И ни с кем не общаются, живут уединенно.

Я замолчал, а мама рассказывала что-то о Швейцарии, хорошем климате, о любимом Петербурге. Она перескакивала с одной темы на другую легко и многословно, совершенно не замечая, что сынуля получил сильнейший эмоциональный нокаут.

В этот момент пришла Маринка. Свидание закончилось. Я поцеловал мать в щеку и пошел следом за медсестрой. Охранник в темно-синем костюме открыл решетку и сказал:

– Щелкунчик, с тебя пачка сигарет, не забудь.

Однажды за обедом я съел жареного поросенка и тушеного гуся, после чего сразу же побежал в туалет, хорошенько проблевался и понял, что гусь свинье не товарищ.

Когда у царя Давида бывал запор, и он закрывался в туалете на трое суток, тогда с его лица не сходила улыбка, потому что он знал наверняка: „И это пройдет“.

ЧАСТЬ IV. ТРОЕКРАТНО ВЛЮБЛЕННЫЙ

Странный человек – отец, секс для него был запретной зоной, в которую он не входил сознательно, считая, что там он обязательно деградирует. Как он любил говорить, „секс превращает человека в обезьяну“. И вот теперь он увел у меня Диану, самую сексуальную для меня женщину. Выходит, мой папашка лицемер. А может быть, в нем, наконец-то, проснулся настоящий мужчина. Если это так, то я желаю ему хорошо потрахаться. Не сомневаюсь, что Диана это ему обеспечит на двести процентов. Ах, Диана, ты была настоящим бриллиантом в моей обширной коллекции. Но теперь этот бриллиант достался моему отцу. Ну, а если откровенно, я рад за него.

Если ваша жизнь полна неудач, значит, вы живете чужую жизнь, а вашу, удачную, проживает кто-то другой.

Любопытно, я не был дома целый год, а в квартире ничего не изменилось. Только я открыл входную дверь и вошел, как сразу же появился мой черный котище Боцман. Он совершенно мне не удивился, словно я и не отсутствовал год. Он, как всегда, потерся о мою ногу и протяжно заорал: „Давай рыбы! Рыбы давай!“ Мама говорила, что она приходила кормить Боцмана каждый день. Но котик такой обжора, что, несмотря на свой полный живот, все свободное от сна время просит еды.

Я открываю холодильник, нахожу рыбу и отдаю ее коту. Тот замолкает и начинает чавкать у своей миски. Звонит телефон. Поднимаю трубку и слышу мамин голос:

– Александрик, здравствуй, милый, тебя сегодня должны были выписать.

– Привет мам, я только вошел. И сразу твой звонок. Как поживаешь?

– Александрик, я заполнила холодильник едой, так что кушай как следует, а то в больнице ты сильно похудел, теперь ты должен нормально питаться, извини, но у меня мало времени, не могу долго разговаривать, до свидания, милый. – И мама прерывает разговор.

Я кладу трубку, иду в ванную и целый час моюсь: то под горячим, то под холодным душем, словно хочу смыть больничную энергетику, которой я пропитался насквозь. Конечно же, она не сразу улетучится, но после душа я чувствую себя очень неплохо. Сильный, здоровый, хотя бы физически, мужчина тридцати семи лет. Как говорил мой сосед по палате: " Треть жизни ты смог прожить, но сможешь ли прожить следующие две трети – это еще неизвестно».

Я иду на кухню и разогреваю приготовленные мамой щи. Онa умеет готовить. Мама живет со своим новым мужем в получасе езды на трамвае от меня. За окном теплый апрельский день. А на окне нет решетки. Я целый год в больнице смотрел на решетку в окне, и это не улучшало настроения. Сегодня, кстати, первое апреля, день рождения Гоголя Николая Васильевича, но почему-то никто об этом не вспоминает, ни по радио, ни по телевизору. Но возможно, ошибся я, и Гоголь родился в другой день.

Говорят, Николай Васильевич Гоголь однажды проснулся и не обнаружил на положенном месте свой пенис /член/. Он (Гоголь) написал об этом повесть и отнес в издательство. Приняли ее на «ура», цензура лишь заменила член другим органом.

Кстати, говорят, царь Петр Первый очень любил первоапрельские шутки. Он выпивал утром литр водки, закусывал соленым огурчиком, брал в руки топор, выходил на улицу и начинал бегать с криками: «Рублю головы, по рублю за штуку. Не обижу ни кобеля, ни суку!» Прохожие не догадывались, что это шутка и убегали. А Петр гнался за ними и иногда догонял и срубал голову.

Выхожу из душа, и сразу звонит телефон. Поднимаю трубку и слышу голос Марины, медсестры из больницы. Последний месяц мы были хорошими любовниками:

– Привет, Шурик, поздравляю тебя с первым днем на свободе.

– Привет, Маринка. Очень рад тебя слышать. Будет очень неплохо, если ты приедешь ко мне в гости.

– Не могу сегодня, я звоню с работы, а вот завтра после обеда я сыграю на твоей флейте мелодию экстаза, и это будет моим подарком.

– Маринка, до завтра так долго ждать.

В этот момент у меня встает. И я с удовольствием смотрю на свое отражение в большом зеркале. Симпатичный стройный мускулистый брюнет со вставшим крупным членом мне очень нравится. Я подмигиваю ему и говорю Марине:

– У меня уже стоит. Он услышал твой голос и сразу встал.

Маринка смеется:

– Ну, сегодня ему придется обойтись без меня, Шурик, у меня очень мало времени, нужно идти делать уколы твоим знакомым со второго этажа, до завтра.

И Маринка заканчивает разговор. Кстати, она спасла меня от смерти. Когда я узнал в больнице, что Диана вышла замуж за моего отца, тогда в моих мозгах произошло короткое замыкание. И я нарвал из простыни полосок, сплел из них веревку, пошел в душевую и повесился на крюке для лампы. А Маринка каким-то образом почувствовала, что со мной произошло что-то страшное. Она в это время пила в буфете кофе и слушала рассказы своего шефа. Что-то заставило ее все бросить и прибежать ко мне на этаж. Я не успел провисеть и полминуты. Она подпрыгнула, ухватилась за самодельную веревку, и мы вместе рухнули на пол душевой. Маринка молодец: никому об этом чрезвычайном происшествии не стала рассказывать, а то меня не выписали бы еще с год. У меня потом целый месяц болела шея. Если уж быть откровенным, то нет на свете женщины, ради которой стоило бы уходить из жизни. Диана, конечно, была «Королевой», но и после ее ухода я неплохо провожу время с обыкновенной медсестрой Маринкой. Конечно, у нее нет высшего образования, она не любит ходить в музеи и театры, не читает Шопенгауэра, не смотрит Феллини и не играет на фортепьяно Баха. Зато она так классно делает минет, что я улетаю к звездам через минуту после ее начала. И это умение ее для меня имеет решающее значение. Никто до Маринки так восхитительно этого не делал. Я только слышал рассказы мужчин о чудо-умелицах, играющих на кожаных флейтах элегии, кантаты, вальсы и другие произведения на таком высочайшем уровне, что в это даже не верилось. Я слушал, улыбался, восторгался, но не верил, потому что сам с этим не сталкивался. Все мои многочисленные знакомые делали это без особого блеска, не вкладывая душу. Ну, а если в любое дело не вложить душу, то все получится посредственно, очень редко – хорошо, и никогда – отлично. И вот теперь я познакомился с Маринкой и понял, что она великий мастер миньета. Где она этому выучилась, не знаю, скорее всего, этому нельзя выучиться, с этим нужно родиться. Невозможно выучиться на Микеланджело. Микеланджело можно только родиться, и это понятно даже дураку, типа меня.