Члены банды оставили убийц драконов и метнулись к переулку. Наемники тоже похватались за оружие. Один островитянин, побежавший раньше остальных, крутанул в пальцах метательную пластину и коротким движением кисти пустил ее в темноту между зданий. Раздался звон и в ответ полетели точно такие же, взрезав ему сначала руку, а потом вонзившись в колено. Бедняга споткнулся и повалился под ноги товарищей. Некоторые остановились, другие же прыгнули через него и с яростным кличем метнулись в переулок откуда в ту же секунду вылетел в высоком прыжке напавший.

— Феникс?! — удивленно выдохнули с трудом узнавшие его наемники.

Полукровка плюхнулся возле них, согнув колени и уперев одну руку в камень мостовой. В другой сверкал окровавленный островитянский меч, в зубах был зажат шпаголом с прикрепленной к рукояти цепью. Мокрые волосы откинуты назад, один из ботфортов подвязан сильванийским шарфом с рунами.

— Откуда ты взялся?

— Не вмешивайтесь, — прошипел через сжимающие кинжал зубы Карнаж, глядя на них безумными желтыми глазами.

Разжав челюсть, «ловец удачи» подхватил клинок и метнул вверх, последовав в неимоверном прыжке за взвившейся к скату крыши цепью.

— Какого черта!? — воскликнул один из наемников, когда островитяне всей гурьбой подбежали к дому и сверху им в руки слетел убитый стрелок, выронив ружье.

— Не лезем парни! — крикнул один из гномов, — Бритва же приказал ждать! Нечего нам соваться, вы видели его мутные глазищи?! Он же чем-то накачан! Век мне пива не пить, если он не наглотался перед боем какой-нибудь дряни. Своих еще порубит.

Люди Кобры, тем временем, забыли о наемниках, устремившись по улице за Карнажем, карабкающимся по скату крыши борделя.

— Чего тогда? Зря приперлись что ли!? — возразил феларец, толкая гнома, — А ну давай, братва, держи тех гадов, что Феникса гоняют! Наваляем так что б их родная островитянская мать не узнала. Эй, там! Слышь, кодла!

Сказав это, наемник шагнул в сторону людей Кобры, отбрасывая свой меч и призывно махая рукой, сжав другую в кулак. Островитяне приняли вызов и тоже отложили оружие.

Дик прижал Эйлта к стене. Вору приходилось не сладко, ведь это чудище обратило весь свой гнев и ярость на него, и на удивление проворно сражалось широкой феларской шпагой. При всей своей массе помощник начальника тюрьмы довольно ловко обращался со своим старым и тяжелым оружием, ведь теперь клинки ковались куда прочнее и легче. Навалившись на полукровку, он дыхнул на него зловонием из малюсенького рта и, повизгивая, прорычал с усилием бесповоротно меняющихся голосовых связок:

— Я раздавлю тебя как клопа, выродок!

— Проклятый монстр! — рявкнул Эйлт, со скрежетом удерживая кинжалом лезвие шпаги от своего горла.

Ему не хватало воздуха, так как на грудь давило пузо толстяка. Дик мерзко захихикал. Полукровка сжал свободную руку в кулак и из-под пластины наручни вылезло толстое лезвие напоминающее по форме наконечник стрелы.

— Готов умереть? — хрюкнуло пялящееся на него свиными глазами рыло.

— Только после тебя! — правый кулак врезался в бок, пробив звенья кольчуги.

Эйлт толкнул лезвие шпаги в сторону того, что некогда являлось пусть и скверным, но лицом ее хозяина. Дик с ревом отшатнулся, разбрызгивая кровь из проделанной у него в боку дыры.

Вырвавшись, вор отбежал к зданию борделя, пытаясь отдышаться, пока толстяк рубил воздух своей шпагой, ничего не видя из-за залившей лицо крови.

— ЭЙЛТ!!! — раздалось у полукровки над головой со ската крыши.

— Феникс! Как я рад тебя видеть! — радостно ответил вор, закашлявшись.

— Держи! — к его ногам со звоном упал темноэльфийский шпаголом.

Эйлт тут же подхватил оружие.

— Какая вещь! — фиолетовые глаза перескочили с мутно засветившегося клинка на мечущегося Дика, — Ну держись, боров, теперь я тебя на ремни пущу! И не жди быстрой смерти!

Крик Феникса долетел до комнаты, остановив шквал ударов того, кого призывал по имени.

Кобра замер, бросив взгляд на окно.

Гортт весь истекал кровью. Такого противника он еще не встречал. Все, что он знал и умел, разбивалось о тот шквал атак, которые успевали всюду. Главарь банды даже не пытался блокировать его удары, а просто выворачивался и разил куда попало, подбивая ноги, не гнушаясь никаких хитростей и подлых выпадов. Он развлекался с гномом, даже не пытаясь прикончить. Будто насмехаясь, демонстрировал слабости всего построения швигебургской школы боя, сложенной из определенных правил. В арсенале Гортта просто не было тех подлых ударов, которые он мог бы противопоставить Кобре. Более того, во время схватки гном улавливал те моменты, которые мог бы использовать если бы был попроворнее и знал как. Горбясь, он отошел в угол, где сидела Нэй, в страхе отвернувшись и зажав уши, чтобы не слышать сдавленных стонов своего защитника, которого медленно убивал этот ужасный человек с быстрым как молния мечом. Закрыв собой эльфку гном поудобнее перехватил топор слабеющими руками и встал, испытующе глядя на Кобру.

— Ну что? — с насмешкой спросил тот, — Показал все что умеешь? Хорош тот удар что достигает цели, а не все то отточенное и предсказуемое старье, которым ты тут щеголял. Ваш народ храбр, но он застыл на месте в своем искусстве. Храбрость без мастерства хороша в поле под знаменами, а не на дуэли в подворотне.

— Я еще на ногах, — прохрипел в ответ Гортт.

— Это не на долго, — оскалился Кобра, сверкнув стальными когтями насажанными на пальцы левой руки, которые тоже пускал в ход мастерски, как становилось ясно по изодранной одежде гнома, — До прихода Феникса я еще успею разорвать тебя в клочья!

— Да не бывать этому! — рявкнул старый феларец вывернувшись из-за плеча Тарда.

Бритва тоже схватился за секиру, посылая к чертям все традиции. Он был сыт ими по горло, если они позволяли такое жалкое подобие драки за чью-то честь безо всяких правил этой самой чести.

Кобра отскочил к окну — мечи феларца рассекли воздух. Главарь со свистящим звуком выпустил длинный плевок в глаза «Бешенного». Старик вскричал, схватившись за них.

— Бритва! — усмехнулся Кобра, шевельнув скользнувшим меж губ раздвоенным тонким языком, — У тебя немного времени, чтобы промыть ему глаза, прежде чем он окончательно ослепнет.

— Чертов мутант! — гном подхватил заваливающегося назад товарища.

— Шевелись, — прохрипел Гортт, — Я тут сам управлюсь.

Тард сгреб феларца в охапку и вытащил в коридор. Там никого не было. Все островитяне побежали на подмогу своим товарищам, которые внизу дрались в кровь с убийцами драконов. Без оружия, в рукопашную, наемники могли оказать людям Кобры уже достойное сопротивление. Тем паче такой дракой можно было избежать ненужного внимания стражи после, пряча тела убитых, но основательно намять бока друг дружке, излив без смертоубийства всю злобу и ненависть. Островитяне тоже оказались не прочь почесать кулаками из тех же побуждений. Поэтому, когда Тард вынес старика под дождь, там кипела такая драка, которую редко доводилось видеть даже швигебургским бандам.

Общая куча вертелась сумятицей кулаков и ног у входа, откидывая обессиленных. Отдельные бойцы парами лупили друг друга не жалея кулаков. Какой-то гном с фингалом под глазом методично забивал худющего островитянина в стену у самой двери. Едва Бритва вышел, гном тут же оставил бессознательного противника и помог оттащить «Бешенного» подальше под скат крыши на углу, где струями лилась дождевая вода.

— Что с ним? — деловито спросил он Тарда.

— О, Профессор!? — обрадовался Бритва знахарю, которого они дружно прозвали так за поистине обширные познания в медицине, — Этот ублюдок Кобра, похоже, харкнул ему в глаза ядом!

— А моя сумка осталась в трактире, — гном крепко выругался, — Ладно, разлепи ему веки и под струю, вон с крыши льет… Держи!.. Потерпи, родимый, сейчас полегчает, только не закрывай.

Профессор успокоительно похлопал «Бешенного» по плечу. Тот с усилием и не без помощи Тарда открыл глаза. Они были красными, заполненные какой-то густой липкой слизью.