ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

1

…Густая тьма над Волгой усилилась низовым туманом, предвестником зари. Он уже упрятал в свою пелену разноцветные огни бакенов, хотя привставшему со своей скамьи Стрижу еще были видны звезды и ущербная, полумесяцем луна. Он даже не видел друзей-рыбаков, хотя они находились в метре-другом. Только какие-то тени, плеск вытягиваемой сети, да иногда по ноге увесисто шлепала отлетевшая слишком далеко от кучи рыбина. Анатолий долго еще слышал гулкие удары ее беснующегося тела по дюралевому днищу лодки.

Где-то вдалеке послышался приглушенный стук двигателя. Стриж забеспокоился, вытянулся еще больше во весь свой небольшой рост, тревожно вглядываясь в темноту. Звук затих. Анатолий облегченно вздохнул, уселся, сжимая рукоять газа лодочного мотора. Но вскоре стук двигателя возник опять, только ближе, в тумане проступили бортовые огни. Он мгновенно понял — самоходная баржа, пустая. Это было самое страшное: у идущей порожняком самоходки нос круто задран вверх, и рулевой в рубке на корме видит только то, что вдали.

— Режь сети! — крикнул Анатолий на нос «Казанки», а сам рванул шнур стартера «Вихря». Двигатель было взревел, но тут же захлебнулся. Стриж даже не поверил сначала. Это был его «Вихрь», старенький, но безотказный, как часы. Он дернул ремень еще раз и еще. Движок даже не схватывал. Совсем остервенев, он рванул ремень изо всех сил и порвал его. А самоходка была уже совсем близко, в каких-то метрах. И он понял, что это все, столкновения не избежать, нос баржи уже закрывал часть звездного неба… Анатолий закричал от ярости и обиды и… проснулся.

В железную дверь его квартиры ожесточенно лупили чем-то тяжелым. Стриж, стряхнув остатки сна и вытерев вспотевший лоб, огляделся по сторонам. Оказывается, он спал прямо в кресле, перед ним на столе стояла кружка давно остывшего чая, в стороне бормотал что-то включенный телевизор. В дверь продолжали наяривать. Анатолий поднялся и пошел в прихожую, разминая руками затекшую шею. В уме он все прокручивал странный сон, удивляясь его ощутимой яркости: даже запах рыбы, и тот как наяву.

— Сейчас, сейчас, — крикнул Стриж, открывая замок и гадая, кто это может быть. "У Ленки свой ключ, да ей еще и рано", — подумал он о жене. Что случилось потом, он даже не понял. Осознал только то, что лежит на полу, руки завернуты назад, и сверху коленкой его прижимает здоровенный жлоб в пятнистой маскировочной форме. Еще несколько таких же шуровали по квартире, переворачивая все вверх дном. Скосив глаза, Стриж увидел у стоящего рядом незваного гостя в руке автомат. "Похоже, ОМОН", — удивился Анатолий.

— Подними его, — приказал кто-то.

Державший выполнил приказ, как пушинку вздернул Стрижа прямо за вывернутые руки. От этой неласковой помощи Анатолий чуть не взвыл. Руки ему задрали так, что рассмотреть он мог разве что свои носки. Затем невидимый помощник запустил пятерню в шевелюру хозяина квартиры и вздернул лицо зашипевшего от боли Стрижа вверх. Некто усатый, мощного сложения, в креповом берете сравнил его лицо с фотографией в паспорте, удовлетворенно кивнул головой.

— Стрижов Анатолий Васильевич? — спросил он.

— Да, — еле прохрипел в ответ Стриж.

— На основании указа президента вы задерживаетесь на трое суток по подозрению в убийстве, — сурово объявил офицер.

"Какое убийство? Они что, рехнулись?" — подумал ошеломленный Стриж.

— Ну что, ничего не нашли? — спросил потерявший всякий интерес к арестанту омоновец своих подчиненных.

— Никак нет, товарищ капитан.

— Что собака?

— Наркотиков нет, — отозвался голос сбоку.

— Товарищ капитан, взгляните.

— Интересно.

Стрижу снова тем же способом помогли поднять голову.

— Откуда это у тебя? — спросил капитан, держа в руках новенькую, не обмятую еще омоновскую форму со всеми знаками различия.

— Ребята подарили, — нехотя ответил Стриж.

— Это какие же такие ребята, а? Назови фамилии, я ведь их всех знаю, — с явной издевкой спросил капитан.

— Из новосибирского ОМОНа…

— Ах вот даже как! Слышь, ребята, сибиряки постарались! — продолжал издеваться капитан. — И за что же тебе ее подарили, за красивые глаза?

Стриж ответил названием своего родного города. После мартовских событий городок этот прогремел на всю страну.

— Товарищ капитан, а тут и медаль есть, "За боевые заслуги".

Примолкший капитан прочитал наградной ордер, повертел в руках медаль, хмыкнул, отдал ее обратно солдату.

— Положь откуда взял. Да отпусти ты его немного! — обратился он к невидимому тюремщику. Тиски разжались, и хотя наручники не слишком радовали Стрижа, но теперь он хоть мог стоять прямо.

— И как же ты туда попал? — продолжил допрос дотошный омоновец.

— В гости ездил, на родину, — спокойно ответил Стриж.

Капитан полистал паспорт. Тот подтверждал факт рождения Стрижа в том самом городке.

— И что, прямо-таки воевал там?

— Пришлось, — коротко ответил Стриж.

— Слушай, а чеченцев и в самом деле целая рота была? — с интересом спросил кто-то сбоку.

— Да ладно, — поморщился Стриж, — это уж журналисты загнули. Человек тридцать, не больше.

— А правда, что у них отбили целую машину со "Стингерами"? — снова вступил в разговор капитан.

— Всего две штуки.

— Форму тебе сразу подарили?

— Нет, потом уже, после того, как их вывели из Чечни. Я два месяца в госпитале провалялся по ранению.

— Понятно. Повесь обратно, — обратился капитан к подчиненному, все еще державшему в руках пятнистую форму. Потом он как-то растерянно глянул на стоявшего сзади Стрижа омоновца, почесал озадаченно висок. Стриж тоже скосил глаза назад, но при его росте увидел только мощную грудь богатыря.

— Ладно, ты извини, что так вот, — капитан неопределенно махнул рукой в сторону разгромленной квартиры. — Дали приказ задержать особо опасного рецидивиста.

Омоновец был явно обескуражен.

— Хорошо, замнем для ясности, — поморщился Стриж. — Лучше скажи, что мне шьют?

— Убийство. Что-то с той девушкой на пляже. Так что извини, но придется тебе проехать с нами.

— Черт с вами, — вздохнул Стриж. — Дайте одеться.

С него сняли наручники, позволили обуться, надеть куртку. Перед выходом капитан снова замялся.

— Извини, брат, надо все по инструкции. Наручники.

Стриж молча протянул руки вперед.

2

Несмотря на вечер в четырехэтажном здании милиции было полно народа. Стрижа после выполнения всех формальностей препроводили на третий этаж, в самый конец коридора.

— Васильчиков, к тебе что ли? — спросил капитан, открывая дверь.

— А, уже доставили! — обрадовался молодой худощавый лейтенант, кудрявый, с высоким, далеко не командирским голосом. — Хорошо.

— Распишись, — сунул ему какую-то бумагу капитан. Тот расписался, пятнистые ребята уже потянулись к выходу, но тут лейтенант их остановил.

— А почему у него руки не за спиной? — строго обратился он к капитану.

— Чего? — сделал вид, что не понял, омоновец.

— Почему арестованный доставлен не по инструкции? — продолжал качать права лейтенант своим высоким, срывающимся на фальцет голосом. — Руки должны быть за спиной!

Капитан оглянулся на своих подчиненных, сделал жест, требующий чтобы они закрыли дверь, и наклонился через стол к лейтенанту.

— А лейтенанты не должны быть по инструкции сопливыми, — вкрадчивым голосом объяснил он и, уцепив кудрявого за нос двумя пальцами, помотал его голову из стороны в сторону. Затем вытер пальцы о погоны хозяина кабинета и неторопливо вышел, буркнув себе под нос: "Говно еще, а уже указывает".

Теперь Стриж остался один на один с разъяренным лейтенантом. Тот, морщась, подержал несколько секунд свой пострадавший нос пальцами, потом подбежал к прямоугольному зеркалу, висевшему на дверце шкафа, долго разглядывал его.