— Не помню. Она ждала тебя.

— Я знаю. Я опоздал совсем ненамного. Припомни, о чем вы говорили, это может оказаться важным.

— Мы говорили о моей свадьбе, — все так же негромко, каким-то бесцветным голосом ответила Вера.

— Ты выходишь замуж? — удивился Стриж.

— Да.

— И кто он?

— Один бизнесмен, не местный. В тот день я забрала свою кассету, помнишь, шварцевскую?

Между тем печальное таинство закончилось, народ потихоньку потянулся к выходу с кладбища.

— Я пойду, — не то спросила, не то просто сказала Вера.

— Хорошо, иди, — вздохнул Стриж. — Счастья тебе, — уже вслед пожелал он.

Вера обернулась, приподняла вуаль, словно хотела что-то сказать, но затем передумала, резко развернулась и ушла. Но за эти секунды Анатолий понял, почему ей потребовалась вуаль. Набрякшие, покрасневшие веки, темные круги под глазами. А еще полыхнуло на него из этих глаз смятением и болью. Анатолий вдруг представил ее в старости.

"Может, и правильно делает, что торопится выйти замуж, — думал он, неторопливо шагая к выходу. — Годы идут, а женская красота — самая ненадежная валюта".

Подойдя к расположившемуся в сторонке Андрею, он отрицательно покачал головой.

— Ничего.

— Ну что ж, поехали домой. Будем ждать, что придумает наш хитроумный комитетчик.

32

Винтер позвонил уже поздно. Трубку сняла Ленка и начала болтать с ним о его здоровье, потом просто о чем-то несущественном, хихикала над какими-то шуточками капитана. Стриж долго терпел, а потом подошел и попросту отобрал трубку.

— Ты чего?! — обиделась Ленка.

— Хватить болтать, — нахмурившись, ответил Анатолий и начал с Винтером разговор по делу.

— Да никак ревнуешь! — догадалась Ленка, и хотя муж старательно отводил глаза, она окончательно уверилась в своей догадке. Когда он положил трубку и направился было в комнату поднимать друзей, она перегородила ему дорогу.

— Ну так что, сознавайся, ревнуешь?

— Очень нужно, — буркнул Стриж.

— Ревнуешь, — буравя взглядом мужа, отводившего взгляд, торжественным тоном заключила она. — Вот помучайся, пойми, что это такое. А то — ревнивая, ревнивая. Я тебе еще и рога наставлю!

И пометив двумя пальцами местоположение будущих костных отростков на голове мужа, она очень довольная ушла на свой боевой пост — кухню.

— Айда, мужики, Винтер вызывает, — позвал Стриж, заглядывая в зал.

— Что там? — спросил Илья.

— Не знаю, но вызов по полной форме, берите все, что есть.

Уже в прихожей он исподлобья посмотрел на жену, наблюдавшую за сборами гвардии, порывшись в одной из сумок, достал и протянул ей небольшой пистолет, реквизированный в свое время у Пежо.

— Возьми на всякий случай, хоть сигнал подашь.

Ленка с довольным видом осмотрела оружие, спросила только:

— На предохранителе?

— Конечно.

— Хорошо. И передайте привет Саше, — она до слащавости сгустила голос, но Стриж на этот раз сдержался и остался невозмутимым.

А Саше, судя по его виду, сон явно пошел на пользу. Вид у него был бодрый, глаза снова светились азартом и умом. Указав на кресло, Винтер взгромоздился на свой реликтовый стол и начал задавать вопросы.

— Ну что, на кладбище ездили?

— Да.

— И какие успехи?

— Ничего. Не видела, не помнит.

— Ясно. Я вот все думал о нашем положении. Наши противники владеют инициативой. Они нас знают, мы их нет. Они устраивают ловушки и засады, мы же шарим в темноте. Но! — он обернулся, взял со стола листок бумаги, — Есть лучик света. Поковыряли мы вашего Матвеева, и оказалось, что на самом деле это некто Бабичев, уроженец Воронежа. Основная профессия действительно водолаз. Жил долгое время в Мурманске, затем в Ярославле. Там с ним беда и произошла. Убили девушку, изнасиловали и задушили. Среди подозреваемых числился и Бабичев, ехал с ней в этой электричке, затем три часа как-то выпадают из его алиби, он говорил, что напился и уснул в лесопосадке. В той самой, где и убили девушку. Арестовывать его не стали, в тот вечер многие получили деньги и по ходу распивали в той же лесополосе. Но Бабичев после допроса сбежал. Все поняли так, что это он убил девицу, объявили всероссийский розыск. Но через месяц убийство повторилось, затем еще и еще.

— Маньяк?

— Да. Его взяли два месяца назад, с поличными. Он во всем признался.

— А как же наш друг? Он-то чего сбежал? — удивился Андрей.

— Вот это и интересно. Человек срывается с места, бросает жену, детей, странно. Интересно и то, что они использовали его подлинные документы, за исключением паспорта, просто сменили одну фамилию на другую. И ясно еще, что он их человек. Вот на этом мы и сыграем.

33

Матвеев, он же Бабичев, пил чай под монотонное завывание модной радиостанции и заодно просматривал газету. Стояла южная ночь, черная, пряная, с невероятно крупными и яркими звездами, прорывающимися сквозь плотную череду облаков, с выглядывающей иногда византийской круглой луной. Допив чай, спасатель еще попытался почитать, но глаза уже совсем слипались, он хотел было расстелить свой походный матрас на чудовищно продавленном диване, но тут шум мотора снизу поведал о прибытии поздних гостей. Матвеев поднял голову, прислушался. Железная лестница гулко звенела, оповещая о том, что посетителей несколько. Матвеев как-то странно дернулся, не то встречать, не то бежать, затем положил на колени трясущиеся руки и стал ждать. Дверь громыхнула, открываясь, пропустила на Башню троих. Узнав в одном из них Стрижа, Матвеев облегченно вздохнул.

— Здорово, Васильич, — Стриж протянул мужичку руку и чуть не отдернул ее, настолько ладонь Матвеева была мокрой от пота.

"Однако он крепко перепугался", — с удивлением подумал Анатолий.

— Здравствуй, Толик. Ты что это на ночь глядя?

— Да надо. Ты один?

— Да, Овсеев знаешь…

— Знаю, — оборвал его Стриж. — Слушай, нам катер нужен на пару часов.

— Да ты чего, Толян?! А вдруг кто тонуть будет, или начальство приедет? Я же головы не снесу.

— Мы быстро, — продолжал уговаривать Стриж. — А в случае чего возьмешь моторку. Один ты все равно с двумя судами не справишься.

Матвеев заколебался. Действительно, ему удобней было управляться с легкой моторкой, недавно полученным «Прогрессом», нежели со старым, тяжелым десятиместным катером.

— Куда тебя несет на ночь глядя?

— Надо сгонять на Робинзон, человека там одного проведать.

«Робинзоном» называли в народе лежащий в нескольких километрах от города большой остров, на котором размещалось с пяток турбаз. В свое время к нему прилипло еще одно не очень почетное название, в пору, когда на Робинзоне была только одна турбаза, принадлежавшая любвеобильному контингенту местной швейной фабрики.

Недолгие переговоры закончились успехом.

— Ну ладно, бери, — со вздохом согласился Матвеев.

— Отлично, — обрадовался Стриж. — Мы тогда свои мопеды оставим внизу?

Он взял ключи со щита, потом почесал указательным пальцем висок — жест, перенятый у Винтера.

— Да, хочу пару масок взять.

— Это еще зачем? — удивился Матвеев.

— Понимаешь, там порядки строгие, нет желания столь явно рисоваться. Ну там база волейбольной женской команды, знаешь?

— А, вот ты куда нацелился, — ухмыльнулся мужичок.

— Догадливый ты, однако. Серега, загоняй технику, а я спущусь за масками, — и он направился на второй этаж по внутренней лестнице.

Минут через пятнадцать старый водолаз наблюдал, как все четверо друзей, загрузившись в катер, плавно отчалили от берега.

— Мы скоро, — крикнул на прощанье Стриж и прибавил газу.

Когда звук мотора окончательно затих, поглощенный морем и ночью, Матвеев заторопился к телефону. Набрав номер, он чуть не заикаясь, сказал в трубку: