Герцог покачал головой, затем, увидев стопку новых покрышек, со стоном уселся на них.

Старый Вальтер забрался в машину, чтобы укрыться от дождя. Эдуар выжидал, будучи совершенно уверенным в том, что если старик явился к нему, значит, речь идет о делах чрезвычайной важности.

– Княгиня Гертруда ознакомилась с письмом, которое вы мне оставили. Она определила, чьим почерком оно написано и для очистки совести дала его на графологическую экспертизу: письмо написано именно князем.

Присев на верстак, Эдуар принялся поглаживать губки тисков.

– Не соблаговолите ли вы показать мне низ вашей спины? – спросил Гролофф.

Эдуар ничем не выдал своего удивления. Соскочив с верстака, он расстегнул комбинезон, под которым были только трусы, и повернулся к герцогу спиной.

Тот наклонился и перекрестился.

– Боже всемогущий! – прошептал старик.

– Вас так взволновало мое родимое пятно? – спросил Эдуар.

– Такое же родимое пятно у всех мужчин из рода Скобосов. По форме оно напоминает очертания Черногории.

– Ну и дела! – хихикнул Бланвен, чтобы скрыть смущение.

– Нет никакого сомнения, что вы сын Сигизмонда Второго, – заявил герцог.

– А в династии не было Эдуара?

– Нет.

– Значит, я Эдуар Первый? – пошутил Бланвен.

– Выходит, да.

– Сын князя – ладно, но сын служанки – вот в чем загвоздка, не так ли?

– Необязательно, поскольку князь признал свое отцовство.

– Да и потом, в любом случае ведь Черногория республика?

– Пока.

– Хм, знаете ли, возвращение Зорро… На вашем месте я бы особо не рассчитывал на это.

– История непредсказуема, монсеньор.

Эдуар подскочил.

– Повторите-ка, пожалуйста, что вы сказали!

– Я сказал, монсеньор, что история непредсказуема.

– Вы называете меня «монсеньор»!

Старый толстяк улыбнулся.

– Отныне мне будет затруднительно называть вас как-нибудь иначе.

Герцог огляделся.

– Вы здесь живете?

– Не княжеское жилье, не так ли?

– Все Скобосы увлечены техникой. Ваш отец был…

– Я знаю: его страстью были мотоциклы.

– А у вашего деда – самолеты. Короче говоря, монсеньор, княгиня Гертруда хочет как можно скорее увидеть вас.

– У меня страшно много работы, – возразил Эдуар с нарочито наивным видом.

Герцог был шокирован.

– Ну же, монсеньор, вас ожидает княгиня-мать! Думаю, что вам следует собрать вещи и отправиться вместе с нами в Швейцарию.

– Княгиня Гертруда ждала меня тридцать два года, – ответил Эдуар, – пусть наберется терпения еще на восемь дней. К пятнице я должен закончить заказ на два автомобиля. Ведь слово князя, господин герцог, чего-нибудь да стоит!

Тут вернулся ездивший за запчастями на вокзал Банан. Толстый старик и «роллс-ройс», в котором тот приехал, произвели глубокое впечатление на паренька.

– Позвольте представить вам моего подмастерья, месье Селима Лараби, – сказал Эдуар.

Банан с готовностью протянул руку герцогу, тот, явно испытывая мучение от возможного рукопожатия, никак не отреагировал.

– Банан! – воскликнул Бланвен. – Разве ты не знаешь, что негоже засранцам вроде тебя протягивать свои грабли герцогу; тебя не научили этому на твоих арабских базарах?

При виде обеих физиономий – Гролоффа и Селима – Эдуара разобрал смех. Герцог встал опять со стоном.

– Позвольте мне удалиться, монсеньор. Что я должен сказать княгине Гертруде?

– Что я приеду в воскресенье.

– Можно ли надеяться, что вы прибудете к обеду, монсеньор?

– Можно!

Старик достал из кармана пенсне и приложил его к глазам как лорнет.

– С ума сойти, как вы похожи на НЕГО, – уверенно сказал он, – это поразило меня во время вашего первого визита.

– Что не помешало вам выгнать меня точно проходимца, – заметил Эдуар.

– Тот короткий остаток дней, который мне суждено прожить, я неустанно буду просить у вас прощения, монсеньор. Находясь подле вашей бабушки, я вижу свою миссию в том, чтобы защищать княгиню: как только небо над ее головой хмурится, я открываю зонтик.

На помощь своему пассажиру поспешил Вальтер. Он сменил бархатную куртку на другую, из голубого сукна, а кожаный шнурок – на настоящий галстук, блестящий от частой носки.

– Вы проверили предохранители у вашей кареты? – спросил Эдуар.

– Нет еще, месье.

– Это неблагоразумно, – пожурил шофера Бланвен. – Хотите, я проверю?

– Не думаю, что вам стоит заниматься подобным делом, – пролепетал старик.

Герцог склонился перед автомехаником.

– Желаю вам всего наилучшего, монсеньор, и – до воскресенья.

– До воскресенья, мой милый герцог. Скажите княгине, что я захвачу с собой вина.

19

Эдуар предупредил Розину, что отправляется в путешествие, не открывая ей всей правды. Он только намекнул, что речь идет о любовном приключении, и это обрадовало мать.

В пятницу, отдав клиентам починенные автомобили, Эдуар отправился вместе с Бананом в Париж, чтобы купить себе респектабельный, по его мнению, костюм, нижнее белье и английские туфли от фирмы «Ж.М.Вестон». Бланвен предпочитал легкую обувь итальянского производства, но посчитал, что князю больше приличествуют туфли с круглыми носами и широкой подошвой. Эдуар посвятил араба в суть происшедшего, и Банан, ослепленный блестящей судьбой своего патрона, вышагивал рядом с ним, как носильщик царского паланкина. Они пообедали в ресторане «Фуке», и Селим был поражен толпящимися там звездами кино и телевидения.

По дороге обратно Эдуар сообщил своему подмастерью, что на время своего отсутствия он поручает ему заниматься гаражом, и дал необходимые советы.

– В первый раз ты обманул мое доверие, снюхавшись с Мари-Шарлотт, – сказал Бланвен. – Обманешь во второй раз – между нами все будет кончено.

Приложив правую руку к груди, Банан поклялся, что старое не повторится.

На следующий день Эдуар пустился в дорогу за рулем «Ситроена-15» серого цвета с черными крыльями. Он полностью заменил мотор автомобиля и перекрасил его. На такой машине не стыдно было показаться в замке.

К вечеру Бланвен добрался до Женевы и остановился в отеле «Интерконтиненталь». У бабки он хотел появиться свежим и отдохнувшим. Он пообедал прямо в гостинице, немного выпил и отправился к себе в номер. Переодевшись в пижаму, Эдуар включил телевизор: была ночная трансляция футбольного матча; но задолго до полуночи, сморенный сном, погасил свет и скользнул на свежие простыни.

А когда Бланвен проснулся, его охватил страх – панический страх, с которым он никак не мог совладать. Ему хотелось отправить записку княгине Гертруде Черногорской, отказаться от встречи и сломя голову ринуться домой. Эдуар топтался перед препятствием, как упрямая лошадь, отказывающаяся прыгнуть. От перспективы встречи в замке со старой дамой, свалившейся с другой планеты, у него перехватывало дыхание. Он ощущал себя на веки вечные сыном Розины, он навсегда принадлежал к простонародию; он жил одной жизнью с людьми среднего достатка и знал эту жизнь, с ее нищетой и бедами. Он жил бок о бок с магрибинцем, у них обоих руки были испачканы машинным маслом; он потрахивал время от времени стареющую учительницу из светской школы; его всегда ждал накрытый стол у Шарика – хозяина забегаловки. Как же он выдержит встречу с пожилой женщиной, представительницей высшей аристократии? Что они скажут друг другу? Она, старушка, сброшенная с трона, и он, еще совсем молодой человек, которому разводной ключ заменял скипетр? Во всей этой истории было нечто похожее на американскую комедию.

Эдуар заказал себе побольше черного кофе и все выпил до последней капли. Затем он принялся перелистывать телефонный справочник кантона Женевы и на последних его страницах нашел Версуа. Но никакого упоминания о князьях Черногорских там не было. Без сомнения, у замка было какое-то название, хотя Бланвен не припоминал, видел ли он табличку с указателем на решетке. Он задумчиво глядел на серые страницы, размышляя, под каким же именем могла записаться княгиня в изгнании. И вдруг ему на ум пришла мысль: Скобос. Свергнутые короли и князья, став простыми гражданами, вновь обретают свою фамилию, данную от века.