8
Три женщины спали в вагончике. Розина устроила Мари-Шарлотт лежанку из старых картонных ящиков, мешков, накрыв это сооружение перинкой.
Рашель мешала девочке спать своим храпом, похожим, как у всех стариков, на предсмертные стоны. Мари-Шарлотт часто просыпалась и с трудом снова засыпала. Она ненавидела свою двоюродную бабку, считая ее вонючкой и брюзгой. Чтобы прекратить эти невыносимые звуки, девчонка принималась свистеть, но старый рецепт не очень-то помогал: Рашель на мгновение прекращала храпеть, а затем все начиналось с еще большей силой.
Мари-Шарлотт уже по уши была сыта стройкой. Если бы не бульдозер, она померла бы со скуки. Даже любовное приключение с Дьедонне Ниволя не позабавило ее. Этот тип был такой же, как и все самцы: сангвиник, лишенный всякой фантазии. Он быстро, по-животному удовлетворился, даже не приласкав свою маленькую партнершу. А она все стерпела с почти профессиональной покорностью шлюхи. Сразу после этого у мэра было одно желание: поскорее избавиться от двух женщин. В Пуасси он дал девчонке денег, попросив вернуться домой на такси.
Правда, по дороге Ниволя внял ее просьбам и остановился у маленького бистро, чтобы Мари-Шарлотт могла выпить коки и сходить в туалет.
Мэр завел было, что он торопится, но ярость Мари-Шарлотт привела его в ужас. Они выпили у стойки бистро, хозяйкой которого была женщина южного типа. Она проводила девчонку в туалет, ибо та утверждала, что никак не может найти его. А затем месье мэр исчез.
Тремя днями позже муниципальный служащий принес Розине бумагу, в соответствии с которой она должна была в самое ближайшее время явиться в мэрию для дачи объяснений по поводу поломки водопровода, вызванной работами, проводимыми на ее участке. Женщина пришла в ярость от подлости мэра, не только не выполнившего своих обещаний, но и намеренно унизившего ее. Розина позвонила ему от железнодорожного сторожа.
– Не знаю, на что вы намекаете, мадам Бланвен, но вы усугубляете свое положение, предъявляя мне страшные обвинения и прибегая к шантажу, – ответил Ниволя Розине и повесил трубку.
Вернувшись на стройку, расстроенная Розина не нашла Мари-Шарлотт. Рашель сказала ей, что девчонка ушла, не захватив своих вещей, только взяла из коробки из-под печенья немного денег.
Бланвен вздохнула, понимая, что ее маленькой гостье больше не хотелось торчать в этом мрачном месте, и отложила на следующий день обязанность сообщить Нине о новом побеге девчонки.
Через три часа в компании двух жандармов появилась Мари-Шарлотт. Она нисколько не смущалась, а наоборот, превосходно чувствовала себя.
Розина поразилась скромному виду маленькой стервы: она была сама невинность, смирение, покорность судьбе, такой несправедливой по отношению к маленьким детям.
– Боже мой, что ты натворила? – закричала тетка, увидев племянницу в такой компании.
Пожилой жандарм успокоил женщину:
– Можно вас на секундочку, мадам Бланвен…
Он отвел ее в сторонку, и Розина лишь успела заметить, что племянница хитро подмигнула ей.
У стража порядка было доброе лицо настоящего отца семейства. От него пахло кожей, сукном, из которого шьют военную форму, и дешевым одеколоном. Одно веко из-за ранения было несколько оттянуто к виску.
– Тут речь идет о деликатном дельце, – сказал жандарм. – Вы опекунша ребенка?
– Я всего лишь ее тетка, – поправила его Розина, – девочка сейчас на каникулах.
– Ваша племянница говорит, что ничего не сказала вам, боясь наказания.
– О чем не сказала? – забеспокоилась Розина.
– Значит, так. Три дня тому назад, гуляя в окрестностях, девочка столкнулась с Дьедонне Ниволя, мэром местечка Сен-Можи. Тот предложил ей прокатиться в его машине, на что малышка, не чувствуя подвоха, согласилась. Месье Ниволя завез ее в уединенное место и там изнасиловал.
У несчастной Розины кровь прилила к вискам. «В какое же говно затащила нас эта маленькая сучка!» – подумала она.
Ее ярость жандарм принял за возмущение.
– Видите ли, мадам Бланвен, сначала мы подумали, что это всего лишь фантазии малышки – девочкам ее возраста свойственно такое, – да только у нее есть доказательства!
– Доказательства? – пролепетала Розина. Жандарм достал из сумки пластиковый пакет со свернутым носовым платком, в одном из углов которого Нина вышила инициалы дочери (вышивка была ее любимым времяпрепровождением). Буквы M и Ш составляли разноцветную стилизованную бабочку; работа вышла глуповатой, но милой.
– Вы узнаете платок вашей племянницы?
– Конечно.
– Он насквозь пропитан спермой, девчонка сказала, что вытерлась им после полового акта. Мы отдадим этот платок в специальную лабораторию, и если исследования докажут, что это действительно сперма мэра, то его ожидает суд присяжных, мадам Бланвен, несмотря на весь его политический вес.
– Какой ужас! – вскрикнула Розина, по-настоящему напуганная этой перспективой.
– Вот еще что, – продолжал жандарм. – Девочка утверждает, что после прогулки они заехали в бистро. Попросив хозяйку показать ей, где находится туалет, она заявила той, что бывший вместе с ней мужчина пристает к ней. Хозяйка, узнав мэра, успокоила девочку. Мы заезжали в это бистро, все факты подтвердились.
– Ну и дела! – вздохнула Розина.
В это время Мари-Шарлотт давала попить Рашели.
«Мерзкая сучка! Да она живой в рай попадет!» – подумала Розина и отважилась на вопрос:
– Если состоится суд, это будет ужасно для девочки: ей придется еще раз пережить то, что произошло с ней. Вы согласны? Ее жизнь пойдет под откос, вы ведь знаете, какие сейчас люди!
– Знаю, но этого не избежать! Изнасилование ребенка – чрезвычайно опасное преступление.
Воцарилась тишина.
Розина подумала, что, оказавшись перед судом присяжных, мэр расскажет всю правду, ведь ему нечего будет терять.
– Странно, – продолжала женщина. – Все эти три дня я не заметила никаких изменений в поведении Мари-Шарлотт, она не казалась чем-то угнетенной.
– Девочки такие скрытные, – уверенно сказал жандарм, – уж я-то знаю: у меня их трое.
В туннеле забрезжил свет. Розина судорожно сжала руку жандарма.
– Месье, – прошептала она, – вы ведь не только представитель закона, но, прежде всего, вы мужчина. Что бы вы делали на моем месте? Отвечайте начистоту.
Взглянув на роскошную грудь Розины, мужчина почувствовал, как кровь быстрее побежала по его жилам. А прическа дамочки вообще привела его в восхищение: такую не грех и трахнуть. Поврежденный глаз похотливо заблестел.
– Ну, я – это другое дело, – ответил наконец жандарм.
– Как это?
– Я ведь мужчина, поэтому прежде всего набил бы харю этому типу.
– Ладно, а потом? Я ведь вижу: вы обожаете ваших дочек, их будущее беспокоит вас. Можете ли вы представить себе одну из них, дающей показания в суде, как ее изнасиловал какой-то садист?
– Ну да все понятно, – прошептал жандарм. – Поскольку в этом деле замешан известный человек, он должен – как бы это сказать – исправить то, что натворил. Например, дав девочке на приданое, так?
Хотя голос у стража порядка был весьма грубым, Розине почудилось, что запели птицы.
– Послушайте, – сказал бригадир, – это дельце необходимо обдумать.
– Согласна.
– Я зайду завтра.
Тысячевольтный взгляд, которым одарила жандарма Розина, поразил того в самое сердце.
– Скажите, в котором часу вы зайдете, я постараюсь остаться одна.
Мужчина с трудом сглотнул.
– Вас устроит около десяти часов? Я тоже приду один.
Улыбка вышла у Розины снисходительной и многообещающей.
– А пока я попрошу вас вот о чем: позвоните мэру и расскажите ему обо всем. Пусть этот подонок засуетится.
– Рассчитывайте на меня. Если хотите, я могу позвонить ему прямо из машины.
– Вы лапочка, я хотела бы присутствовать при этом разговоре.
Розина и бригадир уселись в синюю машину с эмблемой Национальной жандармерии.
Пока они дозванивались до Ниволя, подъехал Эдуар на своем новом «Ситроене-7 В». Заметив Рашель и Мари-Шарлотт в сомнительной компании с молодым жандармом, он вздрогнул и остановил свой автомобиль на приличном расстоянии – за трансформаторной будкой, а затем подошел поближе. Эдуар не видел Мари-Шарлотт уже несколько лет и запомнил ее несносной девчонкой со взглядом исподлобья.