На это Селин сказал Февронии:

— Вот я велю совершенно истерзать тело твое, предав его мечу и огню. Ибо я вижу, что ты бесстыдно гордишься юностью твоею. Но от этого тебе не будет никакой пользы; твоя гордость принесет тебе еще большее зло и тягчайшие муки.

Святая мученица, истомленная чрезмерными мучениями, не могла больше ничего говорить, но молчание ее еще более распалило ярость мучителя: жестокий Селин велел отрезать у Февронии ее девические сосцы. Народ кричал, умоляя судью, чтобы он пощадил девицу и отменил свое приказание. Но Селин, разгневавшись на мучащего прислужника, сказал ему:

— Зачем медлишь, прескверный противник богов наших? Зачем не исполняешь повеленного тебе?

Тогда прислужник, взяв бритву, тачал резать у святой мученицы правый сосец. Она же, возведши очи на небо, громким голосом молилась к Богу, говоря:

— Господи боже мой, воззри на мучения, мною претерпеваемые, и приими в руки Твои душу мою.

Сказав это, она умолкла и больше уже ничего не говорила. Когда отрезали обо сосца и повергли их на землю, Селин повелел принести огонь и опалять им язвы, образовавшиеся на месте отрезанных сосцов. Точно также он повелел жечь утробу мученицы, так что истлели все внутренности ее. При этом многие из народа, не будучи в состоянии смотреть на такое мучительство, отходили от позорища и громко проклинали Диоклитиана и его богов.

В это время Фомаида и Иерия послали рабыню в монастырь, чтобы она возвестила Вриенне о всём происшедшем. Услышав рассказ посланной, Вриенна исполнилась духовной радости и веселия и со слезами начала так взывать к Богу:

— Господи Иисусе Христе, Боже наш, прииди на помощь к рабе Твоей Февронии!

Затем, павши на землю, она с плачем и рыданием говорила:

— Где ты теперь Феврония? где ты, кроткая дочь моя? где ты, раба Христова? где ты, украшение иноческого чина?

Наконец, поднявшись с земли и воздев руки к небу, воскликнула:

— Господи! Призри на смиренную рабу Твою, и помоги ей в ее подвиге! Сподоби мне видеть ее скончавшеюся мученицей и вчиненной в лике святых мучеников.

В это время на позорище происходило следующее: мучитель Селин повелел отвязать Февронию от кола, к которому она была привязана; святую отвязали, и она, будучи не в силах стоять на ногах, тотчас же пала на землю. При виде этого комит Прим тихо сказал Лисимаху:

— За что эта юная отроковица терпит столь жестокие мучения? Не пора ли прекратить истязания?

Лисимах на это ответил:

— Подожди, брат, ибо ее страдания для многих, смотрящих на нее, послужат на пользу. И я думаю, что эти страдания и для меня будут во спасение. Я много слышал от матери моей, которая говорила, как мученики своим мужеством обращали многих на путь спасения. Пусть же и эта девица до конца претерпит свой мученический подвиг, чтобы спасти меня и других многих.

В это время Иерия, увидев Февронию, упавшую на землю, громогласно воскликнула, обращаясь к Селину:

— О, бесчеловечный мучитель! Не довольно ли было для твоей жестокости и первых мучений, которым ты подверг неповинную сию отроковицу? Разве ты не помнишь матери своей, которая также имела женскую плоть? Разве ты сам не питался сосцами, подобными тем, которые ты повелел отрезать? Неужели ты для того был вскормлен женскими сосцами, чтобы проявлять столь лютую жестокость над женщинами? Я удивляюсь, как это ничто не может укротить твоего жестокого и бесчеловечного нрава. Но знай: как ты не пощадил сей девицы, так не пощадит и тебя Царь небесный.

Так восклицала Иерия. Селин, услышав речь ее, снова исполнился ярости и повелел воинам схватить Иерию из толпы, намереваясь немедленно подвергнуть ее мучениям. Услышав повеление, Иерия с радостью сама пошла навстречу воинам, пролагая путь себе среди толпившегося народа; при этом она повторяла:

— Господи Боже рабы Твоей Февронии! приими с нею и меня — смиренную рабу Твою.

Но прежде чем она дошла до судилища, друзья Селина стали советовать ему, чтобы он не подвергал Иерию мучению пред всем народом — в виду ее благородного происхождения.

— Мы боимся, — говорили они, — как бы всё множество собравшегося народа, увидев ее страдания, не пожелала пострадать вместе с нею, и тогда придется иметь дело со всем городом.

Селин послушался их совета и не повелел подвергать Иерию истязаниям, а только гневно воскликнул, обратившись к ней:

— Слушай, Иерия! Клянусь богами, что ты своими дерзкими и бесстыдными речами навлекаешь на Февронию еще большие мучения.

Сказав это, он тотчас же отдал приказ, чтобы святой Февронии отсекли обе руки. Оруженосец, подложив дерево под правую руку мученицы, ударил по ней секирою и отсек ее; таким же образом он отсек и левую руку Февронии. Не удовлетворившись этим, жестокий мучитель повелел отсечь мученице правую ногу. Подложив дерево под ноги святой и взяв секиру в руки, оруженосец с великою силою ударил секирою повыше колена, но не смог отсечь ноги мученицы, — тогда он ударил вторично, то также безуспешно. В народе, при виде этого, начался вопль и смятение, и все негодовали на жестокость мучителя. Оруженосец же ударил по ноге в третий раз, и только тогда едва отсек ногу. Феврония от столь лютых мучений затрепетала всем телом и, хотя уже находилась на пороге смерти, однако, насколько была в силах, простирала и другую ногу, кладя ее на дерево, чтобы осекли и ее. Увидев это, Селин сказал:

— Смотрите, сколь великую силу имеет эта бесстыдная женщина.

Потом, обратившись к оруженосцу, в сильном гневе произнес:

— Отсеки ей и другую ногу.

Тот немедленно исполнил это повеление.

Тогда Лисимах, восстав с своего седалища, сказал Селину:

— Неужели ты еще хочешь мучить эту бедную отроковицу? Пойдем отсюда, ибо наступил час обеда.

Но нечестивый Селин ответил:

— Клянусь богами, что я не оставлю ее живою, но буду здесь, пока она не умрет.

Но душа мученицы не выходила из тела ее в продолжение многих часов; тогда Селин спросил оруженосцев:

— Неужели всё еще жива эта бесстыдная женщина?

— Да, жива еще, — отвечали ему, — душа еще пребывает в ней.

Тогда Селин повелел отсечь мученице святую главу ее.

Воин, взяв в одну руку меч, другою схватил волосы на голове мученицы и заклал ее в выю, как закалывают овец, а затем отсек и голову. Тотчас же после этого Селин встал и пошел обедать; с ним шел и Лисимах, проливая слезы.

После мученической кончины святой Февронии верные, находившиеся среди народа, хотели унести честные мощи ее. Но Лисимах приставил к ним воинов с приказанием стеречь их, чтобы ни один член тела мученицы не был похищен. А сам, не желая от великой печали и скорби вкушать, вместе с Селином, пищи, затворился в спальной комнате и горько рыдал там о убиении Февронии.

Селин, увидев сетование Лисимаха, опечалился и также не пожелал принять пищи, но встав начал ходить по покоям дворца, испытывая крайнее смущение. Когда же он случайно поднял глаза вверх, на высоту небесную, на него внезапно напал великий страх и ужас и он сделался нем. Потом, громким голосом воскликнув и зарычав, подобно волу, он ударился головою о мраморную колонну, находившуюся в том покое, и, разбив себе голову, пал на пол мертвым. Среди слуг и воинов Селина поднялся вопль, и произошло смятение. На их крики пришел из своей спальной комнаты Лисимах и видев дядю своего лежащим на земле и мертвым, удивился и исполнился ужаса. Придя в себя, он повелел прекратить вопли и стал спрашивать:

— Как произошло это?

Предстоящие рассказали ему, что видели.

Покивая в удивлении головою, Лисимах промолвил:

— Велик Бог христианский! Он поистине достоин почитания, ибо отомстил за кровь неповинную!

Сказав это, он повелел труп Селина вынести из города и похоронить по эллинскому обычаю. Затем Лисимах призвал к себе комита Прима и сказал ему:

— Заклинаю тебя Богом христианским, — не преступи заповеди моей, которую я даю тебе. Постарайся скорее уготовать для тела Февронии ковчег и деревьев не гниющих и разошли вестников, сзывая христиан на погребение святой мученицы: пусть они собираются безбоязненно, так как Селин уже умер. Вот, ты знаешь, возлюбленный Прим, мое желание. Возьми же отряд воинов и, собрав все отсеченные члены тела Февронии, отнеси их в монастырь; при этом наблюдай, чтобы ни одна часть тела святой не потерялась и не пропала. А чтобы псы не лизали землю, на которую пролилась кровь мученицы, — для этого прикажи счистить ее, затем собрать и отнести, вместе с мощами, в монастырь.