«Впечатление от большой важности увиденного не проходило в течение суток. Я возвращался в Лондон, а перед глазами была искусственная волна, приходящая к «утиному носу», и спокойная вода за ним. Не получалось также и сильной отраженной волны, как в случае волнолома. Это означало, что энергия почти полностью поглощается. Можно было оценить, какая часть приходящей энергии поглощалась: результат составил 90%, в то время как раньше рассчитывали на получение лишь 30% волновой энергии. И эта оценка относилась к невозмущенной воде, на подветренной стороне устройства, поэтому показаниям приборов можно было доверять. Происходил полный энергетический захват. Впервые была продемонстрирована замеренная высокая эффективность волнового генератора. Это было поразительное зрелище, и я был единственным человеком, наблюдавшим его, за исключением Солтера и его коллег.
Нечто такое, способное производить работу, следовало уже принимать всерьез. Оно полностью изменило мою точку зрения на предмет. Но на данной стадии вряд ли нашлась бы хоть одна душа, способная на поддержку. Все смеялись над этим, за исключением Дона Горэ, которому я подчинялся. Он всегда чувствовал, что волновая энергетика заслуживает доверия, и нелепо было то, что при бурном развитии современной техники мы ничего не могли предпринять. Но когда я рассказал, что меня озадачил слишком высокий уровень отбора энергии, Горэ не поверил, что такое уже возможно.
Итак, обдумав все, я позвонил Солтеру снова. Я попросил его сфотографировать свое устройство. Он ответил, что у него нет камеры. Я сказал, чтобы он достал, одолжил у кого-нибудь. Он ответил, что не знает никого, кто имел бы камеру. Я сказал, что видел в университете кого-то, несущего камеру, когда был там. Он сказал, что не знает, кто бы это мог быть! И во всяком случае у него нет денег, чтобы покупать кинокамеру. Я сказал, чтобы он украл деньги или занял их, но мне надо иметь фотографии. Тогда он сделал их. В министерстве энергетики впервые увидели такую штуку.
Затем я сказал, что мне нужен фильм. Он отснял его. Нам посчастливилось: в министерстве имелся проектор, который можно было останавливать, и крутить ленту назад. И когда мы проделали это с волной, падающей на утку, но увидели весьма удивительные вещи. Увидели, что именно происходит, как поглощается энергия волны.
Солтер достиг успеха, сделав очень умную вещь. До него люди работали либо на бумаге, либо в воде. Он же пошел между теорией и экспериментом. В его лаборатории был лоток с водой. Он смотрел па работу устройства, ставил опыты и наконец нащупал удачный профиль.
Куча институтов обеспокоена кризисом, но ни один из них не внес ни малейшего вклада в волновую энергетику. А совершенный чужак, каким является Солтер, пошел на угол на Уолл-ворт, купил шестипенсовую плавающую игрушку и натянул им всем нос. Такой оборот дела может производить впечатление на людей, но не делает их друзьями, что поясняют косые взгляды, бросаемые на Солтера в Центральном электроэнергетическом управлении и Национальной инженерной лаборатории.
В течение всего этого времени Солтер использовался на работе, субсидировавшейся Научно-исследовательским советом; это было естественно, поскольку он занимался исследованиями при университете. К несчастью, он совсем недавно работал над проектом, ставившим целью сборку мотора при помощи робота. Они там у себя, в Школе искусственного интеллекта, построили робота, который из отдельных частей собирал игрушечный паровой котел. Можно расположить части произвольным образом — игрушка будет собрана. Солтер собственными руками сконструировал один из узлов робота. Это был удачный узел. Но туда вкралась ошибка. По приказу: убрать все части, компьютер робота осуществлял демонтаж котла и складывал части в ящик, а затем старался всунуть ящик внутрь другого ящика! В лаборатории имелись необходимые для компьютера подпрограммы, чтобы довести работу до конца. Но к тому времени Научно-исследовательский совет уже израсходовал 2,5 миллиона фунтов на эту штуку и решил ее прикрыть.
Поэтому стоило лишь упомянуть в совете, что Солтер работает в Школе искусственного интеллекта, из-за этой печальной истории перед вами сразу захлопывали окошко».
М-р Гудвин ухитрился рассказать об этом, не разразившись хохотом, и я тоже сохраню серьезное лицо. Он, однако, ввязался в битву с советом, настаивая на том, что министерство энергетики заинтересовано в финансировании Солтера. В конце концов он добился темы для Солтера «на несколько тысяч фунтов», которые не дошли по адресу. Можно понять его чувства.
Солтер обрел в лице Гордона Гудвина стойкого союзника, который занялся затем другой областью управления, связанной с деятельностью совета по запросам инженерной механики и машинного оборудования при министерстве торговли и промышленности; этой инстанции волновая энергия обязана признанию. Совет по запросам является интереснейшим правительственным учреждением. Он был учрежден в 1972 г., чтобы координировать исследования в институтах и промышленности, там, где, по мнению совета, работа обладала вероятностью практического внедрения. Сфера интересов совета была очень широкой, туда входили вопросы и снижения загрязнения среды, и экономии энергии. Восемь таких советов охватывают большую часть промышленных направлений и противостоят представлениям м-ра Ведгвуда Бенна в одном важном отношении: если они помогают проектам, обещающим стать выгодными, то они могут потребовать своей доли прибыли. И все же оказалось, что проект приняло консервативное правительство.
Каждому совету разрешалось по своему усмотрению отпустить до 50 000 фунтов в год на любой проект. Они выделили Солтеру 64 000 фунтов, но при условии распределения суммы на два года — так можно было обойтись без санкции министра. Если вспомнить, как трудно было в это время убедить кого-нибудь в серьезности нового направления, то станет очевидно, почему необходимы были усилия, выявляющие скрежет протаскиваемых идей.
Меж тем Национальная инженерная лаборатория (НИЛ) в Восточном Килбрайде выполнила пространный обзор по волновой энергии. Текст содержал около 50 000 слов, многочисленные графики, карты, рисунки и обширную библиографию. Для большинства это была образцовая работа.
М-р Гудвин был в меньшем восторге: «Мы отпустили им 13 000 фунтов, и они имели доступ к работе Солтера. Это ужасно. Это грабеж. Это бумажные идеи. Я говорил, что их выводы неправильны, но мое мнение отклонили, и работа в НИЛ продолжалась».
Вспышка на первый взгляд кажется странной. НИЛ пользуется авторитетом, и я всегда находил, что ее инженеры, составляя коллектив блестящих изобретателей, обладают высокой технической квалификацией. Большинство студентов инженерных специальностей, особенно в Шотландии, где инженерное искусство стоит высоко, считают, что назначение на работу в НИЛ удовлетворяет самым честолюбивым притязаниям. Почему же тогда м-р Гудвин столь резок? Отчасти, наверное, из-за конкуренции и напряженности, которые возникли в сфере волновой энергетики, когда необходимо было принимать решения, критические для будущего нации. Есть и другой аспект; НИЛ сначала была сторонницей солтеровской утки, а затем переметнулась на сторону осциллирующего водного столба, известного в то время как проект Масуды. Заключение лаборатории гласило: «Для дальнейшей технической и экономической оценки». И поныне лаборатория оказывает основное внимание осциллирующему столбу, а Солтер пользуется хоть и значительной, но меньшей поддержкой.
Национальную инженерную лабораторию не озадачил накал страстей в обостряющейся борьбе за позиции новой техники. Ее сотрудники рассказывали мне об оппозиции, которую они встретили, когда, например, их призвали устранить некоторые недостатки нового заводского оборудования. Варягов не любят, и вряд ли кто верит, что пришедшие со стороны сделают то, что не могут сами аборигены. Однако лаборатория, подключив к задаче компьютер, часто в состоянии была проанализировать ее и предложить решение, ускользавшее от специалистов, непосредственно связанных с предметом.