— Я хочу тебе помочь.

— Ваша последняя помощь была очень действенной, — усмехнулась девушка.

— Это прошлое.

— А для меня — настоящее. — Она постаралась стряхнуть с себя остатки дремы.

— Нет, — посмешил заверить ее Адамаз, — мне не нужна Лучезарная звезда, это был мимолетный соблазн. А ведь я думал, — он улыбнулся, — что уже не подвержен соблазнам. Теперь я всего лишь хочу уберечь тебя от смерти. Игра стала слишком серьезной, если даже потомки духа озера Хриза вновь ожили и заговорили о себе в этом мире.

— Кто ожил, какие потомки? — Стелла потерла лоб рукой. Он, что, хочет ее запутать? Если так, он своего добился. — Вы же говорили, что не знаете их имен.

— Я по-прежнему их не знаю, но я слышал, что над озером снова на рассвете появляется голубая дымка — это означает, что кто-то черпает силы от своего прародителя. Ты, конечно, знаешь, что великие хризы до сих пор живы.

— Живы? Хризы? Но они ведь давно, вернее, их давно…

— Наивные люди! Народа нет, но хризы живы. Конечно, сейчас они другие, но в них течет та же кровь.

— Но я никогда не слышала…

— Есть много тех, о которых ты не слышала, но которых ты видела. Обладая алмазом, стала бы ты признаваться в этом каждому встречному?

— Нет.

— Вот и они бы не стали, чтобы люди не задавали лишних вопросов.

— Я их знаю?

— Безусловно. И они тебя знают. Знать все и не знать ничего — их задача, беречь то, что было, есть и будет — их предназначение. Твоя судьба крепко переплелась с судьбой детей Хризы.

— Для чего Вы все это мне говорите?

— Для того, чтобы ты не отвергла советы и помощь наследников великой империи. Ты в Дакире, а здесь все еще живо прошлое. На уроках минувшего строится настоящее и будущее.

— Вы считаете, что я недостаточно усвоила уроки прошлого?

— Ты выучила много уроков, но среди них не было самого главного. Ты нескоро поймешь, о чем я говорю, но обязательно поймешь. Такое понимают с годами. Я бы посоветовал тебе съездить к озеру Хриза и поговорить с его духом, но для тебя сейчас важнее просто остаться в живых. Лучезарная звезда — великая сила, но тебе открыта лишь крошечная часть ее могущества. Спрячь ее, сохрани и будь бдительна: в Дакире правит колдовство, которое порой принимает неожиданные обличия. Разумеется, не все колдовство зло, но иногда бывает трудно с первого взгляда распознать, что есть зло, а что — добро.

— Вы специально пытаетесь меня запугать?

— Нет. Ты слишком беспечна, а Шек не прощает беспечности.

— Уходите! Я устала и не расположена беседовать на философские темы.

— Хорошо, я уйду, — неожиданно быстро согласился он, — только не пожалей о том, что не дослушала меня до конца.

Адамаз накинул на голову капюшон и, начертив руками в воздухе полукруг, исчез и появился в четверти мили от принцессы. Он расстроился, и каждый Адамаз пошел в свою сторону.

— До чего же дотошны эти старики! — пробурчала девушка. — И тошнотворно занудливы. Особенно те, которые живут не одну сотню лет. Сказал много — и не сказал ничего. Прямо, как боги, хотя те, когда прищемишь им хвост, начинают изъясняться коротко и по делу. А так тоже льют воду из отвлеченных философских сентенций. Зачем он приходил? По-моему, просто пытался расположить меня к себе, уверить, что он белый и пушистый, чтобы потом беспрепятственно заполучить Лучезарную звезду. Им всем нужно одно и то же, и каждый по-своему дурит мне голову.

Она тронула поводья и, бросив взгляд на солнце, прикинула, который сейчас час.

Осеннее буйство красок то там, то здесь зажигало огни в зелени деревьев вдоль дороги. Безлесные пространства, голые и неприветливые в Скаллинаре, здесь не казались такими; по ним не бродили огромные табуны, терявшиеся в море ковыля, тут вообще не было табунов, хотя лошади попадались. Лошадиное царство раскинулось южнее, на лугах долины Агати и не было таким буйным, первобытным и необузданным, там все было цивилизованно: ограды, собаки, табунщики… А знаменитые аманы и вовсе выращивались не под открытым небом, а на конных заводах Салада.

Стелла перевела взгляд с горизонта на маленькую аккуратную деревню, в которую вела обсаженная жасмином проселочная дорога; за ней должны были быть выпасы и поля.

Принцесса хотела здесь останавливаться: она не голодна, а если захочется перекусить, у нее есть с собой хлеб и достаточно воды, но ее внимание привлекли две женщины, собиравшие листья жасмина; в руках у каждой было по корзинке с кореньями. Зачем нормальным женщинам собирать листья жасмина, куда они их добавляют?

Заинтересовавшись, девушка подъехала ближе, остановившись под прикрытием деревьев.

— Слышала новость? — спросила одна из них, высокая, с вьющимися русыми волосами, собранными в пучок, и поставила корзинку на землю. — В стране теперь большой переполох.

— Ты о той рыжей бестии, которую ищут все генры в округе? — У этой светлые волосы были заплетены в длинные косы. — По-моему, это давно уже не новость.

Рыжая бестия… Вряд ли существует еще одна, которую так усердно разыскивают наемники. Генры — это не местные власти, они не ловят мелких преступников, вроде мошенников и воришек, они гоняются за крупной рыбой. И крупная рыба уже знает, каково это, быть у них на крючке.

Стелла поежилась и вернулась на дорогу. Теперь ее колотило, будто от озноба, а глаза лихорадочно пытались отыскать среди редких проезжающих мрачные темные силуэты. Это походило на паранойю, ей везде чудились генры.

Так вот почему таможенник с острова Рашар так странно посмотрел на нее, вот что он записал в своей книжечке! Ему сказали, кого он должен ждать, и он дождался. Очевидно, известие о ее появлении пришло с некоторым запозданием, поэтому она сумела спокойно переночевать и выехать из города.

И конюх из гостиницы тоже знал — он ведь не просто так ухмылялся. Стелла могла поручиться, что, стоило ей уехать, как он побежал к коменданту.

Но, раз ее ищут, значит, был приказ. Чей приказ? Ответ напрашивался сам собой. Вот она, вся его лживая сущность, на которую она пыталась закрыть глаза, которую он, смеясь, называл стереотипом. Это не стереотип, это правда. Ну, Валар, хорошо же Вы умеете притворяться: пишите дружеские письма, а сами тоже охотитесь за Лучезарной звездой!

Куда, зачем она едет, в пасть к врагу?

Ильгресса ошиблась. Или ошиблась она, неверно истолковала смысл перстня. Может, это предупреждение? Но Дотсеро говорил… Боги тоже способны ошибаться, она в этом убедилась.

А дакирки, продолжив работу, возобновили разговор.

— Ума не приложу, как они могли ее упустить? Ведь она провела в Супофесте целую ночь и ни о чем не догадывалась.

— Чего ты от них хочешь? Война притупила чутье генров.

— Эх, умей я читать по звездам, давно бы сказала, где она!

— До ночи еще далеко. Впрочем, звезды нам не помогут: Аксель запретила использовать небесные светила в колдовских целях. Ты же помнишь, что случилось с Карен, которая попыталась нарушить запрет?

— Знаю, она умерла. Но зачем ты мне это говоришь, я все равно не умею колдовать, как Карен. — Дакирка вздохнула. — Мы поступим проще: сварим розовые лепестки — и увидим ее.

— Сварить-то сварим, если соседи не донесут. Колдуньям пристало жить в городах, а в деревнях…

— Я давно говорила, что нам пора переезжать. — В ее голосе слышался укор. — Давно пора перебраться в холмы Аминак, там бы нам никто не мешал.

— У меня нет денег, Селина. После того, как у нас забрали лошадей, я еле свожу концы с концами. Пока была жива мать, нам покровительствовал барон Элтекс (как же я люблю заказчиков ядов!), но после ее смерти он забыл к нам дорогу. Это все ты, Селина! Это ты отравила его жену, думала, сумеешь женить его на себе — а вместо баронского титула получила жалкий клочок земли в этой деревушке.

— Ничего, близок час. Тьма идет, и вскоре весь мир станет царством колдовства. Будет престол для короля и королевы и небесный предел нашего Повелителя.

— Ты осторожнее! — шикнула на нее сестра. — Распустила язык — а вокруг люди ходят. Я из-за тебя на костер не хочу и в тюрьму тоже.