Веселились на деньги жениха, умело обчистившего хозяйские карманы. В прочем, сделать это было не так уж трудно — когда денег стало много, Леменор частенько забывал их пересчитывать. Угощением было отменным, таким, что придти и выпить за здоровье молодых не погнушался даже священник.

На следующий день немногочисленные пожитки Джуди погрузили на телегу, чтобы потом, уже после бракосочетания баронессы Уоршел, перевезти в дом мужа. Везти их, как и полагалось, должны были её друзья и родственники.

Баронесса выходила замуж в субботу следующую за днем Усекновения главы Иоанна Крестителя. День был погожий; по земле скользили причудливые тени, отбрасываемые неспешно плывущими по небу облаками. Солнце попеременно освещало то одни, то другие полосы полей, играло в налившихся силой колосьях, щекотало верхушки деревьев.

По обычаю вести дочь под венец должен был отец, но он покоился в могиле, поэтому его место занял сэр Дэниел Уилмор. Гостей было немного, в основном родственники, и по двое свидетелей со стороны жениха и невесты.

Джуди, гордая тем, что в такой день ей разрешили сопровождать госпожу, ехала рядом с виновницей торжества, за всю дорогу не проронившей ни слова. На голове у «госпожи конюшей» был новенький белый чепец, с шеи свисало монисто — подарок баронессы на свадьбу.

Возле бресдокской церкви их ждали жених и его друзья.

Сэр Уилмор торжественно провёл Жанну в церковный притвор. Баронесса шла, опустив глаза, стараясь окончательно очистить свою душу и сердце от призраков прошлого. В церкви было душно, и у нее чуть-чуть кружилась голова. Наконец сэр Дэниел остановился, и она подняла глаза на жениха. Артур сделал несколько шагов ей навстречу, протянул руку… Она подала ему свою и улыбнулась. Довольный Уилмор вернулся к семье.

Молодые в сопровождении свидетелей предстали перед иереем.

— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, — гулко прозвучали вступительные слова священника.

— Аминь, — отозвался нестройный хор голосов.

— Благодать Господа нашего Иисуса Христа и любовь Бога Отца и причастие Святого Духа да будут со всеми вами.

— И со духом твоим.

— Помолимся! Боже, просвещающий своих людей благодатию Святого Духа, мы молим Тебя, даруй нам познание Твоей воли и Твоё благодатное утешение. Ради Христа, Господа нашего.

— Аминь.

Прочитав отрывок из Священного Писания и причастив молодых, священник продолжал:

— Вы пришли в наш храм, дабы в присутствии священника и верующих заключить брак. Поэтому от имени Церкви я спрашиваю вас: по собственной ли воле и без принуждения хотите вы вступить в брак?

— Да, — друг за другом повторили новобрачные.

— Готовы ли вы хранить верность друг другу во здравии и в болезнях, в благоденствии и в испытаниях, — до вашего смертного часа?

Снова — «да».

— Готовы ли вы с любовью принять и воспитывать в католической вере детей, которыми вас одарит Господь?

Согласие.

В дрожащем жарком полумраке церкви раздался вопрос: «Если есть кто-то, кто знает причины препятствующие этому браку, пусть отзовётся».

У Жанны на миг замерло сердце, животных страх на миг овладел всем ее существом, холодком заскребся под ложечкой. Но никого. Тишина.

— Так как вы хотите заключить брак по закону Божьему, подайте друг другу правую руку и перед Богом и Его Церковью произнесите слова супружеской присяги: Я, Артур, барон Леменор, сын сэра Уилмора Леменора, беру тебя, Жанна, дочь барона Джеральда Уоршела, в супруги и обещаю тебе хранить любовь, верность и супружеское уважение. Обещаю также, что не оставлю тебя никогда. — Да поможет мне в этом всемогущий Бог и все Его святые.

Вслед за женихом повторила клятву и Жанна.

— Что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Объявляю вас мужем и женой и благословляю во имя Отца, и Сына, + и Святого Духа. Аминь.

Церковный служитель вынес кольца на подушечке. Благословив кольцо, священник вручил его жениху, который надел его на руку невесте.

— Возлюбленные братья и сёстры во Христе, — продолжал священник, — дабы возросла любовь в наших сердцах, обратимся с молитвами к Богу, Который есть любовь и источник всякой подлинной любви. Будем повторять: «МОЛИМ ТЕБЯ, УСЛЫШЬ НАС, ГОСПОДИ!»

После совместной молитвы иерей вторично, на этот раз вместе с прихожанами, благословил новобрачных.

В храме отслужили свадебную мессу, потом почтили память умерших.

Шумно отпраздновав свадьбу в Уорше, молодые переехали в Леменор. На подводы погрузили сундуки, принадлежавшие ранее барону Уоршелу, а теперь, до совершеннолетия сэра Элджернона, перешедшие в собственность Артура. Баронесса дала необходимые наставления Нетти (теперь она заняла место экономки Уорша), граф указал Гарри размеры податей — и, помолясь, Леменоры двинулись в путь. Элджернона взяли с собой. Мальчик не хотел уезжать, но его желания никого не интересовали.

Где-то через месяц после переезда в Леменор, граф решил объехать с визитами соседей; вместе с ним поехала и его молодая жена. Цель визитов была вполне прозаична — похвастаться супругой, завести полезные знакомства и узнать, изменились ли хозяева окрестных земель.

По стечению обстоятельств, Артур решил заехать к одному из новых приятелей, чьи скромные владения граничили с обширными землями опальных Норинстанов.

Когда они выехали на тракт, соединявший Ладлоу с землями по берегам Уай, Жанна вдруг разволновалась и приказала остановить лошадей.

— Что случилось? — Леменор пристально посмотрел на жену. — Хотите размять ноги?

— Нет. Можно нам заехать в Норинский замок? — робко спросила она.

— Сейчас? — нахмурился Артур.

— Да. — Голос её окреп; в нём слышалась решимость настоять на своем. — Пока дороги ещё проезжие, мы можем беспрепятственно доехать до Леопадена.

— Беспрепятственно? — возмущённо воскликнул граф. — Нам придётся свернуть и трястись по ухабам, подвергая свою жизнь серьёзной опасности! В этих местах неспокойно, в лесах полно грабителей.

— Мне всё равно.

— Зачем Вам туда? — насторожился Леменор.

— Хочу взглянуть на то, что от него осталось. Вспомните, — Жанна улыбнулась, стараясь скрыть охватившее её волнение, — вы многому обязаны взятием этого замка.

— Мы никуда не поедем.

— Если Вы не хотите, я поеду одна. Бог смилуется надо мной и убережёт от опасностей. — Не обращая внимания на недовольную гримасу мужа, баронесса велела одному из слуг спешиться. — Сирил, уступи мне свою лошадь!

— Вы туда не поедете, я Вам запрещаю! — Артур стал чернее тучи. — Мы заедем в Гешмер-манор и вернёмся домой.

— Я не узнаю Вас, — поджав губы, процедила Жанна. — Ваш запрет нелеп.

— Я Ваш муж, и Вы будете меня слушаться, хотите Вы этого или нет! — Он тряхнул её за плечи. — Вы и рот будете открывать тогда, когда я разрешу. И дышать Вы будете, если разрешу. Понятно Вам? Заткнитесь и сидите тихо!

— Сирил, залезай обратно и не слушай её уговоров. Помни: я твой господин, и только я отдаю приказы, — злобно крикнул граф, избегая смотреть на жену.

— Ничего, я Вам это припомню, — отвернувшись, прошипела баронесса.

Первые месяцы супружества Леменоров были омрачены мелкими ссорами, начало которых положило желание Жанны посетить Норинский замок. Наедине с собой баронесса всё чаще корила себя за согласие снова выйти замуж, находила в характере мужа всё больше отрицательных чёрточек, с ностальгической грустью вспоминая годы девичества и… покойного мужа. Теперь сравнение было не в пользу Леменора.

После возвращения из той памятной свадебной поездки, он избил её, велев не позорить перед людьми. Да, избил не так, как её отец бил Каролину, но это было только начало. Жанна не обольщалась, предвидя, что за кулаками и пинками последуют удары палкой. Роланд её не избивал, хотя, наверняка, у него не раз возникало такое желание. Почему? Может, потому что редко её видел?

— Артур давно охладел ко мне, не удивлюсь, если его мыслями овладела другая женщина, — думала она. — А я, словно пташка, попала в силок. В Уорше я была хозяйкой, Роланд позволял мне вести дела, а здесь я не вижу ничего, кроме кухни, живу, как собака, света Божьего не вижу. И замок такой сырой, мрачный, холодный, он будто против меня. Мне всей моей жизни не хватит, чтобы привести его в порядок. А что здесь за садик — пара чахлых кустов, колючий терновник, жалкие маргаритки да вербена. Нет, дорогая, ты просчиталась, променяв одного на другого. Не будь я такой дурой, Габриель был бы со мной, а я — рядом со своей свекровью и золовками, не таясь, оплакивала мужа. А теперь из-за моей дурости, дурости матери, не пожелавшей даже рассказать отцу о сыне, твой любимый Габриель стал бастардом. Так тебе и надо, Жанна Леменор, так тебе и надо за твоё упрямство и гордость!