Эндерби сделал глоток и мотнул головой, соглашаясь.

Окно выходило на поблескивающее Северное море; там и сям виднелись разбросанные по водной глади рыбацкие лодки и траулеры. Бэнкс вспомнил, что в Уитби по-прежнему процветает промышленное рыболовство, хотя китобойный промысел, из которого оно выросло, давно сошел на нет. Капитан Кук отправился в дальнее плавание именно из Уитби, и на утесе Вест-Клифф возвышается его статуя — рядом с огромной челюстью кита.

— Когда же произошло это ваше «настоящее убийство»? — спросил Бэнкс.

— За год до смерти Мёрчента, в сентябре. В шестьдесят девятом. Господи, Бэнкс, вы меня сегодня заставили вспомнить чертовски давние события. Я уже столько лет не думал об этой истории.

Бэнксу это было знакомо: не так давно он занимался исчезновением своего старого школьного друга, чье тело нашли зарытым на поле близ Питерборо. С годами ему все чаще начинало казаться, что прошлое всегда сильнее настоящего, что оно подминает настоящее под себя.

— Кто был жертвой?

— Женщина, скорее молодая девушка, ее звали Линда Лофтхаус. Прелестная. Забавно, я помню ее до мельчайших подробностей: она лежала в спальном мешке. Белое платье, спереди вышиты цветочки. И на щеке нарисован цветок. Василек. У нее был такой безмятежный вид. Она была мертвая, конечно. Кто-то обхватил ее сзади и несколько раз пырнул ножом так яростно, что даже отрезал у нее кусок сердца. — Он чуть вздрогнул. — Страшная штука.

— А при чем здесь Свейнсвью-лодж?

— Как раз к этому веду. Убийство произошло на рок-фестивале, который проходил на Бримли-Глен. Тело нашел в поле один из добровольцев, которые убирались там после того, как все закончилось. Улики показывали, что убили ее в близлежащем лесу, а потом перенесли. Это сделали, для того чтобы выглядело так, будто ее убили в поле.

— Я знаю Бримли-Глен, — заметил Бэнкс. Вскоре после того, как они переехали в Иствейл, он возил туда на пикники жену Сандру и детей — Брайана и Трейси. — Но ни о каком фестивале я не слышал.

— Ну, это было давненько, — пожал плечами Эндерби. — Первый уик-энд сентября, в шестьдесят девятом. Вскоре после Вудстока и фестиваля на острове Уайт. Здесь был не самый большой. Его затмили другие. К тому же в Бримли концерт устраивали один-единственный раз.

— Кто выступал?

— Из самых крупных тогдашних знаменитостей — «Лед Зеппелин», «Пинк Флойд» и «Флитвуд Мак». Прочие… Может быть, вы помните «Фэмили», «Инкредибл Стринг Бэнд», Роя Харпера, «Бладвин Пиг», «Колоссеум», «Ливерпул Син», «Эдгар Браутон Бэнд»… Ну, и другие были. Обычный набор для фестивалей конца шестидесятых.

Бэнкс знал все эти имена и названия, у него даже были некоторые их диски — где они, интересно, сейчас валяются? Надо бы хорошенько потрудиться и восстановить свою коллекцию, вместо того чтобы покупать новые альбомы или недавние переиздания. И делать заметку всякий раз, как он хватится чего-то, что у него когда-то хранилось.

— А как туда затесались «Мэд Хэттерс»? — поинтересовался он.

— Там играли две местные команды, вторая — «Жан Дюк де Грей». «Хэттерс» тогда, в конце шестьдесят девятого, только-только начинали подниматься, и это был для них решающий концерт.

— Вы с тех пор следили за их успехами? — спросил Бэнкс.

Эндерби поднял стакан.

— Конечно, — ответил он. — В то время я больше увлекался блюзом — да и сейчас тоже, — но у меня были все их записи. Я даже встречался с ними, они мне подписали пластинку. Это был полный восторг. Хотя мне не удалось ее сохранить. — Он улыбнулся далеким воспоминаниям.

— А почему вам не удалось ее сохранить?

— Инспектор Чедвик ее у меня взял, подарить дочке. Господи помилуй, Железный Чедвик! Я о нем столько лет не вспоминал. Холодный, жестокий сукин сын, работать с ним было тяжело. Упрямый шотландец, бывший вояка, тверже камня. Старая школа, знаете, обожал детали. Всегда идеально выглядел. В его брогах можно было увидеть свое отражение. Вот из таких он был. Боюсь, я тогда был немного бунтарь. Отпускал волосы так, что они воротник закрывали. Он этого терпеть не мог. Но при этом хороший был сыщик. Я от него многому научился. Железный Чедвик. И, надо отдать ему должное, за пластинку он извинился.

— Что с ним потом стало?

— Понятия не имею. Видимо, он на пенсии. А может быть, умер. Он был намного старше меня. Воевал. Служил он в управлении Западного Йоркшира, в Лидсе. Его прислали, потому что начальство сочло, что у нас не хватает смышленых ребят, чтобы раскрыть убийство, и, пожалуй, было право. Да, еще я слышал, что у него были какие-то проблемы с дочкой и это сказалось на его здоровье…..

— Какие проблемы?

— Не знаю. Она тогда уехала к родным. Я с ней никогда не виделся. Может, она была непослушным ребенком, а он бы этого не потерпел, наш Железный Чедвик. Сами знаете, какая тогда была молодежь: курили марихуану, жрали кислоту, спали со всеми подряд. В общем, что бы там ни было, он об этом молчал. Можете поговорить с его водителем, если он еще жив.

— Кто это?

— Был такой молодой парень, звали его Брэдли. Саймон Брэдли. Он тогда был констеблем, возил нашего Железного. А теперь — кто знает? Небось дослужился до главного констебля.

— Почему вы так думаете?

— Любил задницы начальству лизать. Такие всегда пролезают вперед, верно?

— Как звали Чедвика?

— Стэнли.

Бэнкс решил, что Темплтону или Уинсом наверняка не составит особого труда отыскать Саймона Брэдли, а если в этой истории задействован Лидс, то ему, может быть, удастся заручиться помощью инспектора Кена Блэкстоуна, чтобы разузнать о Чедвике. Он предложил Эндерби еще пинту, и тот согласился. Стакан Бэнкса был еще, к счастью, наполовину полон.

— Как я понимаю, убийство тогда раскрыли? — поинтересовался Бэнкс, возвращаясь с пивом.

— О да. Мы взяли голубчика.

— Так все-таки, при чем тут «Мэд Хэттерс» и Свейнсвью-лодж?

— Ах да, совсем ведь забыл, а? В общем, Вик Гривз был двоюродным братом жертвы, вот он и провел ее вместе с подружкой за сцену, достал для них пропуска. В последнюю ночь фестиваля, во время выступления «Лед Зеппелин», эта его кузина, Линда Лофтхаус, была за сценой, но решила в одиночестве прогуляться в лес. Там ее и убили.

— Сексуальные мотивы?

— Ее не изнасиловали, если вы об этом. Но у нее на платье нашли следы спермы, так что, видимо, убийцу возбудило то, что он с ней делал. Он был секретор. И группа крови, имейте в виду, у него была самая обычная. Группа А, если я правильно помню. Тогда у нас не было ДНК-анализа и всех этих новомодных криминалистических технологий, так что мы полагались на старую добрую полицейскую работу.

— Вы нашли орудие убийства?

— В конце концов — да. Со следами крови группы А и отпечатками пальцев убийцы.

— Как удобно. Думаю, он заявил, что это не ее кровь. И вообще это мог быть не его нож.

— Мог бы заявить, но не стал. Наши эксперты были умные ребята. Они нашли кусочки белых волокон ткани и полоску крашеного хлопка, их зажало между лезвием и рукояткой. Их сопоставили с платьем жертвы. Сомнений никаких не было. Ну так вот, а примерно через неделю после убийства девушки «Мэд Хэттерс» были в Свейнсвью, репетировали перед гастролями. Тогда-то я впервые туда приехал и встретился с ними.

— Расскажите мне о них.

— Ну, Вик Гривз был безумнее Безумного Шляпника, тут никаких сомнений нет. Когда в Свейнсвью-лодж мы пытались с ним поговорить, он был почти невменяем. Все повторял: «Если ты сегодня в лес пойдешь…» Ну, помните, «Пикник игрушечных медвежат»?

Бэнкс помнил. Он даже недавно слышал переработанную версию этой песенки, когда Вик Гривз сказал ему: «Вик сегодня в лес пошел». Совпадение? Надо выяснить. Хотя Гривз был не особенно адекватен во время их вчерашней беседы в Линдгарте.

— Он был тогда под наркотиками? — спросил Бэнкс.

— Скорее всего. Говорили, что он глотает ЛСД, точно шоколадные драже. Возможно, так оно и было.

— А остальные?

— Остальным не так плохо жилось. Эдриан Притчард, барабанщик, был у них довольно буйный, громил номера в гостиницах, когда они ездили на гастроли, ввязывался в драки и так далее, но потом угомонился. Рэг Купер — о, этот был, похоже, самый тихий. Он стал одним из лучших, самых уважаемых гитаристов. К тому же писал отличные песни. Вместе с Терри Уотсоном, который был у них ритм-гитаристом и ведущим вокалистом, он направил группу по более попсовому пути. Но мне самым ярким из них казался Робин Мёрчент. Образованный, начитанный, язык у него был хорошо подвешен, но вкусы чудноватые: он увлекался всей этой оккультной ерундой: магия, карты Таро, астрология, Алистер Кроули, Карлос Кастанеда, но тогда многие любили такие штуки.