В исследуемые годы, как и в предшествующие, всесильной оставалась цензура, точнее — политическая цензура. Проверке подвергались все издания, все журналы и газеты, изымались не секретные и военные сведения, а все то, что, по мнению цензоров и партийных органов, выходило за рамки государственной политики, партийных решений, малейшая идейная неточность, как могло показаться Главлиту или Идеологическому отделу ЦК КПСС, не так истолкованное слово, будь то в статье или пьесе, становились предметом оперативного разбора, а то и политического обвинения или разноса.

Чтобы ограничить свободу творческой интеллигенции, в ЦК КПСС рассматривались два варианта судьбы творческих союзов — ликвидировать их, передав все полномочия министерству культуры СССР, или объединить союзы писателей, художников и композиторов. Секретарь ЦК КПСС Л. Ф. Ильичев на июньском (1963 г.) пленуме ЦК КПСС говорил: «У нас сложилось такое положение, когда писатели, художники, композиторы, деятели кино собраны в изолированные друг от друга союзы, и хочешь не хочешь — приходится вариться в котле узких профессиональных интересов. Видимо, следует поддержать предложение многих деятелей культуры о преодолении «цеховой» разобщенности отрядов художественной интеллигенции и объединении всех творческих сил в едином союзе творческих работников».[434] Прозвучавшие слова были встречены аплодисментами членов Центрального Комитета.

Это предложение получило «конкретизацию» в выступлении первого секретаря Ленинградского горкома КПСС Г. П. Попова: «При образовании единого союза следует оградить его от людей, случайно попавших в ряды творческих работников. В новом Уставе следует установить периодическую отчетность членов союза за свою деятельность перед трудящимися, а также предусмотреть право отпускать из союза людей, не проявляющих творческую активность. Мы считаем весьма полезным, чтобы художники, писатели, композиторы, особенно молодые, сочетали свое творчество с работой в народном хозяйстве».[435]

В Москве коммунисты партийных организаций московских отделений союзов были поставлены на партийный учет в партийные организации заводов, фабрик, а для партийного руководства идейно-творческой жизнью союзов в них образовывались партийные группы во главе с партийными организаторами МГК КПСС.[436]

Таким образом, ЦК КПСС, местные партийные органы усиливали свое руководство творческими союзами, устанавливали над ними партийный контроль, творческих работников «вмонтировали» в партийные организации производственных коллективов для связи с жизнью и «рабочего» контроля за творческой деятельностью. Справедливо возникал вопрос: будут ли на пленумах объединенных союзов живописцы обсуждать вопросы музыки, а музыканты — романы?.[437] Последнюю точку в этом вопросе поставил Н. С. Хрущев. Он заявил: «Мы за самоуправление в искусстве и за творческие союзы, если это помогает развиваться искусству в правильном направлении… Ни за каким из союзов мы не признаем руководящей роли в обществе, кроме одного-единственного нашего союза — нашей Коммунистической партии. Все другие союзы, которые попытались бы направить свою деятельность против политики партии, неизбежно столкнулись бы с партией, народом».[438] Более строго и определенно не скажешь.

Таким образом, выдвижение задач развернутого коммунистического строительства, формирование общенародного государства как основного пути движения к будущему обществу явилось важной идеологической составляющей «хрущевской оттепели». По своей значимости данный вопрос соизмерим с разоблачением «культа личности». Эта тема привносила созидательный акцент взамен разрушительных идей демонтажа сталинской системы. Как показало исследование, взаимосвязь двух основных идеологических вопросов — «культа личности» и коммунистического строительства — очевидна и определенна. По мнению лидеров партии, освобождение от культовых наслоений объективно расчищало путь для непосредственного развертывания коммунистического строительства. Тем самым это во многом оправдывало резкость по отношению к Сталину, смягчая негативную реакцию партийного аппарата, внутренне не принимавшего новые веяния, и увлекало широкие массы реальными манящими перспективами будущего. Конкретный ориентир получала и партийно-государственная номенклатура, на достижение которого направлялась вся ее многосторонняя деятельность. Заметим, что этот ориентир выдвигался исключительно коммунистической партией, потому и ее роль в строительстве «светлого завтра» становилась ведущей и никем не могла быть поставлена под сомнение. КПСС превращалась в руководящую и направляющую силу советского общества, что и получило закрепление в новой партийной Программе и проекте Конституции.

Главным инструментом коммунистического строительства объявлялось общенародное государство. Его формирование квалифицировалось как развитие марксистско-ленинского учения о государстве, возвращение к ленинским теоретическим истокам, преодоление последствий эпохи культа личности. Процесс развития государства виделся в постепенной передаче его функций общественным организациям. В этой связи их статус с конца 50-х годов стал серьезно возрастать. Общественные объединения (прежде всего, профсоюзы, комсомол) становились активными участниками общественно-политической жизни. Такой подход не вызывал единодушного одобрения номенклатуры. Ослабление государственной машины и урезание своей власти и полномочий не входили в ее планы. Но в условиях безоговорочного лидерства Хрущева, установившегося в конце 50-х годов, этот курс получил свое развитие. Профсоюзы и комсомол были вмонтированы в общую систему партийно-государственной иерархии.

Привлечение широких масс трудящихся к управлению государством становилось стратегической задачей, от решения которой напрямую зависел успех коммунистического строительства в целом. Однако разрабатываемые меры реализации этого курса не могли быть воплощены в общественной практике. Серьезным препятствием в этом являлась существовавшая политическая система. Ее однопартийная структура, безальтернативность выборов в органы государственной власти исключали возможность проявления реальной инициативы масс в управлении государственными делами. Но официальная пропаганда и наука сознательно обходили данное обстоятельство, занимаясь демонстрацией преимуществ советской демократии, выработанной партией.

Провозглашение развернутого коммунистического строительства привело к усилению идеологического диктата властей во всех сферах общественной жизни. В этом заключалось своеобразие эпохи «оттепели». С одной стороны, наблюдалось раскрепощение духовной жизни, призывы к демократизации, требования вовлекать трудящихся в управление государством, с другой — эти инициативы были помещены в жесткие рамки системы, освобожденной от культовых наслоений, но скованной идеологией броска в коммунизм, навязанной КПСС. Более того, задача формирования нового человека, гражданина будущего общества привела к усилению борьбы за влияние над духовной жизнью людей. На эту сферу распространялось монопольное господство КПСС, исключавшее любую «конкуренцию». Именно это стало основой пересмотра отношений с Русской православной церковью, началом новой волны религиозных гонений и притеснений. Под жестким контролем оставались литература и искусство, где начавшийся после ХХ съезда партии процесс раскрепощения был особенно ощутим. Любое проявление самостоятельности в этой сфере, не связанное с целями и задачами, выработанными КПСС, незамедлительно пресекалось и беспощадно подавлялось.