– Шон, – тихо позвала я. Свет и Тень, надеюсь, он действительно связан: если от его vis я защищусь, то от физической силы и vis – вряд ли.

– Шон…

Раздалось тихое мычание, которое может издать человек с добротным кляпом во рту. Я пошла на звук и увидела его.

Хорошо, что прошлой ночью я кое-что успела увидать; хорошо, что Лиан сегодня утром меня «закалил» своей истерикой, а Пижма поделился нерассуждающим спокойствием… Иначе я бы с воплем выбежала на свет.

Шон… Нет, это был не Шон. Я не могла идентифицировать это как Шона. Нечто тощее и полупрозрачное корчилось в муках. Его жрало чудовище, видимое лишь при сильном напряжении vis-зрения, какая-то серая сущность… Тень вылезла из Ниоткуда, чтобы наказать преступившего клятву.

Уродливое безносое лицо инкуба с огромными желтыми глазами и большими провалами ноздрей повернулось ко мне. Он смотрел, но не видел, мычание превратилось в какой-то сводящий с ума стон.

Какая я дура! Чем я думала? На что надеялась? Просто накормить его? Так мне придется это сделать после заката. Как можно было не понять, не догадаться, что именно будет происходить? Что он вызовет тень-стража и даст наказать себя. Обменяет Венди на себя.

Боюсь, моя дурость меня когда-нибудь погубит…

– Хватит, – слово сорвалось с губ словно камень.

Тень-страж застыл.

– Хватит. Клятва была дана в горе, а ее исполнение повлекло бы горе еще большее.

– Вот именно, – что-то прошипело в моей голове, – Лавина не сорвалас-сь. И он ответит за вс-се.

– Ты Страж Равновесия или Слуга Тьмы? – вырвалось у меня в испуге и раздражении.

– Равновесие, Порядок превыш-ше Тьмы и Света. А он его наруш-шил. И ты! Ты нарушаеш-шь его. Мешаеш-шь.

Откуда вдруг в голове возникло кристально ясное понимание ситуации. Если я в третий раз скажу «хватит», то тень-страж оставит инкуба, но тогда я могу поплатиться. Расплатиться за всех. Стало очень страшно. Я подумала о том, что вот сейчас развернусь и уйду, наверху меня ждет Венди, закрывающаяся изо всех сил от чувства вины. О! Она прекрасно знает, что виновата, что совершила ошибку. Но успокаивает себя тем, что Шон перемучается и все пройдет.

А не пройдет! Тень выгрызет «подарок Уту». Эта Тень – выгрызет. Другие пытались, но не смогли, а эта сможет. Инкубу не положено иметь детей – это нарушает порядок. Инкуб не должен добровольно и безвозмездно забирать сломанные клятвы – это нарушает порядок. И теперь инкуб поплатится за всё.

– Ты взял с него немало, – дрогнувшим голосом произнесла я. – Остальное дам я. И только я. У тебя время до следующего полнолуния.

– Хватит, – твердо закончила я.

Тень-страж застыл, словно прислушиваясь к эху моего голоса.

– Ты… Ты чтиш-шь порядок. Но ты ответиш-шь за вс-се, – задумчиво и с предвкушением ответил он.

Я, теряя сознание от страха, приготовилась к его атаке, приготовилась терпеть боль и почти желала, чтобы страж взял свое вот так – быстро. Но нет…

– За вс-се… – и еле видимая тварь исчезла, как будто засосалась в воронку.

Я осела на грязный пол, ноги не держали. Будь я человеком, наверное, описалась бы от страха.

Вдох-выдох, вдох-выдох… Когда надо справиться с дикой паникой, нет ничего лучше, чем думать о вдохе и выдохе, думать о том, что они должны быть плавными, без рывков и не слишком быстрыми.

Через какое-то время я могла снова думать. Я только что прокляла сама себя, призвала на себя Стража равновесия и у него будет целый месяц. Всего месяц. Мне надо продержаться лишь месяц. Я отвечу за всё. Никто из моих пострадать не должен. Только я. «Хоть бы он не припомнил мне того юношу на корабле и Руфуса» – мелькнула паническая мыслишка.

Я отвечу за всё. Я выдержу.

С этой мыслью я собралась и сконцентрировалась настолько, что смогла обратиться к резерву и высвободить часть силы. И хоть она плохо слушалась из-за пережитой паники и, похоже, прочно поселившегося страха, но направить лучик Шону я смогла. Наполнила «подарок Уту». Минута, другая – и тело инкуба стало обретать плотность, а лицо потекло – глаза уменьшились и стали вновь человеческими, а появившийся нос скрыл уродливые ноздри. Хм… теперь я всегда буду помнить, что этот аккуратный нос скрывает длинные щели абсолютно нечеловеческих ноздрей, больше всего похожих на прорези-эфы у скрипок.

Шон глянул на меня вполне осмысленно, я вынула кляп.

– Пати? – с ужасом спросил он, догадываясь, что произошло.

– Он выгрызал «подарок Уту», – устало произнесла я. – А без этой белизны я не смогу тебе доверять. Вот я и вмешалась.

Порывшись в сумке, я нашла нож-бабочку. Ага, осталась привычка со времен сухого закона – носить в сумке нож.

Я разрезала путы, а Шон всё молчал. Мы не смотрели друг на друга. И вдруг он с силой ударился затылком о цементный пол.

– Я подставил тебя!

– Не смей! – крикнула я. И уже мягче: – Не надо, Шон. Что сделано, то сделано. Значит, так надо было. Не смей себя казнить. Я тебя ни в чем не виню и ты не вини. Всё. Закрыли тему.

Мы дошли уже до дверей, когда я обратила внимание, что он абсолютно гол.

– О, Свет и Тень! Тебе надо что-то набросить на себя. Никакие амулеты не помогут, если ты будешь голым.

Окинув взглядом подвал, мы не нашли ни единой пригодной тряпки – всё железяки да строительный мусор.

Я открыла дверь. Венди тут же подбежала ко мне.

– Найди штаны какие-нибудь, быстро.

Она увидела Шона за моей спиной, и ее глаза округлись, а рот раскрылся.

– О-о…О…Ой… – удивление, озадаченность и понимание. Тут она развернулась и побежала, натыкаясь на стены.

– Штаны! – крикнула я ей в спину. А то от потрясения забудет о поручении.

Да, Венди тоже быстро сообразила, что именно произошло. Ну да ладно. Она будет помалкивать. И Шон тоже.

Мы остались с инкубом наедине стоя на подвальной лестнице возле выхода. Какое-то время мы усиленно таращились куда угодно, только не друг на друга, а потом я прекратила эту глупую игру и всмотрелась в него. Да, это мой Шон, нервный и виноватый, жаль, я больше люблю вальяжного и спокойного. Он исподтишка бросил на меня взгляд и уже не мог отвести глаз, все смотрел и смотрел. Кажется, я улыбнулась и он вдруг вспыхнул белым; скривившись от боли, но не отведя взгляда, опустился на одно колено и взяв за руку, влил в ладошку эту белую каплю.

– Я поступила правильно, – сказала ему и себе. – И я выдержу. Всего лишь месяц. Я смогу.

Шон молча кивнул, соглашаясь, и встал. Теперь мы стояли, держась за руки, и опять не встречались взглядом, но это уже была не игра от неловкости. Просто соратники и партнеры смотрят в одну сторону, а не друг на друга.

Венди где-то разжилась джинсами и футболкой, и мы наконец покинули это ужасное место.

25

Пока мы ехали, Венди вызвалась мне помочь с Тони и Ники, а Шон был непривычно тих и молчалив.

– Хочешь покормиться? – поинтересовалась я у него, – тебя высадить где-то?

– Нет, – сам удивляясь ответил он, – Я не голоден. Можно мне вас подкормить?

– А ты владеешь собой? – насторожено поинтересовалась я.

– Да. Как ни странно, лучше чем когда-либо.

Я согласилась: может быть, Лиан уже и пришел в себя, он отходчивый и быстро восстанавливается, но красная сила тоже лишней не будет. Наплевав на водителя такси, небось он и не такое видал, я села на колени Шону, и мы принялись «гладиться».

Да, что-то странное творилось не только со мной: сила инкуба пьянила по-прежнему, но как хорошее вино, а не наркотик, ведущий к безумию.

– Ты не сводишь с ума, – обронила я.

– Не может быть, – засмеялся он и протянул руку Венди. Та боязливо дотронулась до нее, потом, осмелев, прижала руку к лицу, подумала, вслушиваясь в себя, и «отпила» поцеловав ладошку. Шон напряженно следил за ее реакцией. Да, глазки Венди пьяно и ярко заблестели, но она осталась в своем уме.

– Пьянит. Но я могу себя сдерживать, – подтвердила она, но все же отстранилась, вдавливаясь в дверцу, чтобы легче было справиться с желаниями, навеянными vis.