Пруденс Эндрью

Прощай, крысуля!

Глава 1

Январь. Пятница. Половина четвертого. Время нестерпимо медленно приближается к моменту, когда звонок возвестит об окончании школьной недели.

Среди трехсот мальчишек в актовом зале сидели Майк Морган и Луи Кам. Они заняли места впереди, поближе к двери, чтобы вырваться первыми, как только прозвенит звонок.

— Отсидел задницу, аж заснула, — шепотом пожаловался Майк Луи.

— Ей можно позавидовать, — вздохнул Луи.

— Итак, — продолжал свою речь человек в темном костюме и полосатом галстуке, — надеюсь, что я дал вам некоторое представление о возможностях трудоустройства, которые открываются перед вами. Многие из вас закончат учебу через полгода, этим летом. Так что я хочу довести до вашего сведения, что…

Луи зевнул. Майк потер отсиженное место. Сидевший за ними Тони Джонсон сполз со стула. Его водворил на место сосед.

— Вот это называется отпал! — шепнул Луи, широко улыбаясь.

В актовом зале было душно. Через прорисованные в запотевших окнах «иллюминаторы» Майк видел снег, две высокие заводские трубы и клочки серого неба.

Последний урок недели обычно завершался нудными поучениями учителя по поводу обнаруженных им окурков в шкафу, где хранятся приборы для уроков биологии. Луи, Майк и Тони слушали вполуха, хлопали крышками парт или исподтишка разглядывали очередную книжку комиксов. Но в эту пятницу они были в актовом зале, и перед ними выступал человек из отдела трудовых карьер, или, как его называли подростки, Трудовик. Им, переступившим за порог 15 лет, теперь предстояло решить вопрос: учиться дальше или оставить школу.

— Итак, друзья мои, — продолжал Трудовик, — одним предстоит продолжить учебу, а другим, которым учеба не под силу, пойти работать. Этим ребятам я хочу сказать: вы не должны считать себя неудачниками. Ваш вклад в общество будет не менее ценным, если вы будете месить цемент или скреплять стальные детали. Более того, я считаю, что…

— Как думаешь, он в парике? — шепнул Майк, нагнувшись к Луи. — Смотри, сколько волос. Это неестественно в его возрасте.

За спиной Тони Джонсон громко храпнул.

— Тссс! — зашипел со сцены заместитель директора школы.

Подросткам не сиделось. Они возили ногами, скрипели стульями. Головы были заняты предстоящей продажей газет, завтрашним футболом, обедом, велосипедом, свиданиями.

— Кого волнует какая-то там дурацкая работа? — проворчал Луи.

— Всякий труд достоин уважения, — говорил Трудовик.

Шевелюра у него действительно была очень густая, черная и блестящая. Неужели и вправду парик?

— Хоть бы что-нибудь стряслось, — простонал Майк.

Вдруг в конце зала поднялся гвалт. Кто-то закричал. Задвигались стулья. Майк и Луи вскочили.

— Не раздавите ее! — раздался крик.

— Что случилось? — спросил Луи, когда Майк взобрался на стул.

— А ну-ка сядьте! — крикнул замдиректора.

Никто не обратил на него внимания. Ребята смотрели куда-то вниз. Кое-кто проталкивался к окнам.

— Вот это да! — восторженно сказал Луи. — Ты же хотел, чтобы что-то стряслось.

Луи обожал всякие происшествия.

— Ну, что там? — сонно спросил Тони.

— Да это все Питер Данн. Сбежала его крыса.

Питер Данн проталкивался вперед, опрокидывая стулья.

— Не раздавите ее! — вопил он. — Куда она удрала?

— Вот она, вот!

— Нет, здесь! Крыса здесь!

— Сюда, Пит, давай сюда!

Зал безумствовал. Подростки, притворившись насмерть напуганными, полезли на шведские стенки.

— Спасите! — завопил Луи голосом истеричной дамы.

Майк нырнул под стул. Он увидел лес топающих ног. Вдруг из этого леса вынырнуло нечто коричневое. Оно промчалось мимо его лица, задев его кончиком хвоста.

— Здесь она, Пит! — заорал Майк.

Он был страшно возбужден. Уж это было получше, чем скучная лекция о трудоустройстве.

— Арчи, вернись! — крикнул Питер Данн.

Крысу звали Арчи.

Она пронеслась по паркету и молниеносно взлетела на сцену.

— Брысь! — пискнул замдиректора, вскакивая на стул. — Брысь! — Он подтянул брюки так, что мальчишки увидели его белые волосатые ноги и покатились со смеху.

— Она не злая, сэр, — с трудом переводя дыхание, сообщил Питер Данн.

Арчи, словно покрытый мехом футбольный мячик, покатилась по сцене прямо на Трудовика. Майк ждал, что тот отскочит в сторону. Но ошибся. Трудовик метнулся навстречу Арчи, будто вратарь, спасающий свои ворота от гола, и схватил крысу обеими руками. Арчи извивалась и пищала, но Трудовик, растянувшись на сцене, держал крысу мертвой хваткой.

— И никакой это не парик, — сказал Луи. — Парик бы свалился.

Питер Данн взгромоздился на сцену и вызволил крысу из рук Трудовика. Он засунул Арчи во внутренний карман пиджака. Увидев, что опасность миновала, замдиректора слез со стула.

— Данн, — начал он грозно, — придешь ко мне в кабинет после…

Тут раздался звонок.

— Вопросы есть? — крикнул замдиректора.

Никто не ответил. Все устремились к выходу. Пятница! Целых два дня без школы! Майк оглянулся. Трудовик вытирал руки платком. Наверное, Арчи с перепугу его испачкала.

— Бывает хуже, — сказал Майк.

— Чего? — спросил Луи.

— Трудовик, говорю, неплохой малый! — крикнул Майк, пока они прокладывали себе дорогу к вешалкам. — Намертво взял верную банку. Кубковая игра. Даже фирменный костюмчик не помешал.

Луи заговорил голосом Трудовика, преувеличенно громко:

— Друзья мои, вы не должны считать себя неудачниками, если будете месить цемент. — Он повис, словно Тарзан[1], на планках между двумя вешалками. — А что, собственно, предосудительного в том, чтобы месить цемент?

— Ведь кому-то надо месить цемент, — согласился Майк.

Раздевалка была набита битком. Все торопливо надевали куртки и пальто, перебрасывая через плечо сумки. Пятница! Два дня неограниченной свободы.

— Идешь, Тони? — спросил Майк.

— Пошли с нами, Тони! — повторил Луи.

Тони не был совсем своим. Вот Луи и Майк — они были свои в доску. С первого класса, А Тони был просто приятель, но они часто болтались по городу втроем.

— О'кей, — согласился Тони и не спеша застегнул «молнию» лыжной куртки. Тони вообще никогда не спешил.

Они вышли на улицу. Было холодно. Ветер дул жестокий, казалось, будто наждаком водят по лицу. Низко висели тучи. Грязноватый снег лежал сугробами. Желтые разводы на нем говорили об оставленных здесь собачьих «визитных карточках».

Подростки втянули головы в плечи, глубоко засунули руки в карманы. Мимо проносились грузовики и легковые машины, обдавая их талым снегом. Заводская труба изрыгала черный дым. На фасаде недостроенного административного здания было выведено красной краской: «Дайте жилье, а потом стройте кабинеты».

Тони нагнулся, чтобы погладить бездомную собаку.

— Крыса Пита чуть не сдохла от страха, — сказал он. — Бедняжка!

— А Трудовик-то в порядке, хоть и невзрачный он на вид, — сказал Майк. — Видали, как он бросился? Видали?

Майк забил потрясающий одиннадцатиметровый в окно магазина Теско воображаемым мячом.

— А как замдиректора-то струхнул, испугался малышку Арчи, — рассмеялся Луи.

Он исполнил пляску вокруг фонарного столба.

— Слушай, Луи, — сказал Майк, — думаешь, нам придется месить цемент?

— Чего?

— Когда бросим школу. Летом. Ведь нужно будет работать. Думаешь, придется месить цемент? Или завинчивать что-то во что-то, как сказал этот Трудовик?

— Не знаю, Майк. Да и чего волноваться? До лета еще далеко. Во всяком случае, целых шесть месяцев. Придет время, и нас устроят. Вся эта болтовня про работу ни к чему. Просто зайдем в Отдел, и они нас устроят. Вот и все.

— Да, но твоему отцу они почему-то не предлагают работу, Луи. Ведь он часто сидит без работы, так?