– Ну… не знаю, не знаю… – Зяма посмотрел в потолок, пожевал мясистыми губами и кивнул Кире: – А какой ему прок для нас каштаны из огня таскать и дополнительный срок себе зарабатывать?

– Да на первый взгляд вроде никакого, – согласился Киря, – но если с другой стороны посмотреть, так он авторитет себе неслабый заработает, а на зоне авторитет – это первое дело. А мы ему можем что-то пообещать, или на чем-то подловить. Глядишь, упорет парень косячок какой, а мы ему выход подскажем, как из этого попадалова с выгодой для себя и с пользой для общества выбраться.

– Ладно, Киря, действуй. Пробей, чем он дышит, пообщайся о том о сем, а там уже и поглядим, что из этого может получиться.

– Здравствуйте, Иосиф Карлович.

– А, Егор! Здравствуй, здравствуй, давай заходи, чего ты топчешься на пороге.

Сидевший за столом библиотекарь – щуплый юркий мужичок лет пятидесяти, с лысой как колено головой – приветливо улыбнулся вошедшему парню в черной робе.

Егор, аккуратно ступая по чисто вымытому полу, подошел к столу и положил на него толстую книгу в потрепанной обложке. На потрескавшемся корешке книги с трудом читались название и имя автора книги – «Американская трагедия» Т.Драйзер.

– Мне бы еще что-нибудь этого же автора.

– Что, уже прочитал? Так быстро? – удивился библиотекарь.

– Ну да, я вообще быстро читаю.

– Удивительно, – покачал головой Иосиф Карлович.

– А чего же тут удивительного?

– В твоем возрасте, здесь, в колонии, те, кто вообще удосуживаются читать, налегают в основном на детективы и фантастику, а ты интересуешься классиками американской литературы. Я раньше никогда бы не подумал, что такой молодой человек, косая сажень в плечах и с мозолями на кулаках, в принципе способен оценить творчество Драйзера.

Егор смущенно улыбнулся и спрятал руки за спину. Он никогда не считал себя каким-то красавчиком, но и громилой его обычно не называли, хотя в тюремной робе не нужно больших усилий, чтобы выглядеть опасным субъектом.

– Наверное, мне по внешнему типажу, ближе что-нибудь из серии «Обожженные зоной»?

– Если хочешь, да, – понимающе улыбнулся библиотекарь, – слава богу, у нас подобной литературы нет, но всякого ширпотреба, что местного, что заграничного разлива, достаточно.

– Я, раньше до того как заняться спортом, много читал. У моих родителей очень хорошая библиотека, так что вкус к хорошей литературе они мне сумели привить с детства. Потом, когда я подрос и начал играть во взрослые игры, времени на чтение уже не оставалось, но зато теперь можно наверстать упущенное и повысить свой культурный уровень.

– Это хорошо, когда человек находит что-то положительное даже в самой отвратительной ситуации, – одобрительно кивнул Иосиф Карлович. – Беда большинства людей, оказавшихся здесь, заключена в том, что они винят в этом всех кроме себя. Вместо того, чтобы осознать и что-то изменить в себе лично, они предпочитают жаловаться на судьбу и злобствовать. Вернувшись на волю, они вновь идут по проторенной старой дорожке, которая однажды привела их на зону, и в итоге они вскоре снова оказываются за колючей проволокой. Это замкнутый круг, разорвать который многим просто не под силу.

Егор развел руками, всем своим видом как бы показывая – что тут поделаешь? И тут же спросил:

– Ну, так что вы мне все-таки посоветуете?

Иосиф Карлович, спохватившись, вскочил с места и, смешно семеня обутыми в разношенные мягкие тапочки ногами, скрылся между высокими стеллажами, доверху заставленными книгами. Егор тем временем с интересом рассматривал чистое и уютное помещение библиотеки, ничем не выдававшее своей принадлежности к системе исполнения наказаний. Недавно побеленные потолки, выкрашенные синей масляной краской стены, чисто вымытые коричневые полы с выщербленными кое-где досками и многочисленные стеллажи, заполненные книгами, с таким же успехом могли бы принадлежать какой-нибудь районной библиотеке тихого провинциального городка. Больше всего человека со стороны поражала тишина и умиротворение этого помещения, резко контрастирующие с тем, что творилось снаружи, где за колючей проволокой несколько тысяч не самых лучших людей со всей России были собраны вместе для исправления и отбывания назначенного им судом наказания. И если отбывание наказания еще соответствовало истине, то с исправлением все обстояло гораздо хуже. Для многих, впервые попавших на зону, она становилась первым университетом, где неопытные пока еще хулиганы, мелкие воришки и уличные грабители превращались в отпетых рецидивистов, не мыслящих для себя иной жизни, кроме классического «украл – выпил – в тюрьму». Романтика, ядрить ее налево! Недаром среди заключенных ходила мрачная и недалекая от истины шутка, что все, кто познакомился на общем режиме, так или иначе встретятся уже на строгом.

– Вот замечательная вещь Драйзера, очень интересная, поучительная и живо перекликающаяся с тем, что происходит у нас в стране вообще и лично с нами, в частности, – внезапно возникший перед Егором библиотекарь, прервав его грустные размышления, протянул ему новенькую и почти совсем не залапанную книгу. – Это «Финансист», первая часть из трилогии, посвященной жизни крупного американского финансового воротилы конца прошлого века.

– Спасибо, Иосиф Карлович, – Егор аккуратно взял книгу в руки и, после небольшой заминки, спросил: – а у вас учебников по английскому языку здесь нету?

– Нет, учебников вроде нет, но зато есть большой англо-русский словарь. А тебе, собственно, зачем?

– Да я, понимаете, хотел тут, пока суть да дело, немного подучить английский, чего время зря терять, а так в жизни, глядишь, и пригодится.

Иосиф Карлович на мгновение задумался, а потом предложил:

– Так давай я тебя и натаскаю по английскому. Я ведь филолог по образованию – кандидат наук. В свое время я специализировался на английской литературе девятнадцатого века, и для меня натаскивание английскому языку для поступления в вузы было существенным приработком к скромной зарплате филолога.

– Если вам только не трудно, я был бы очень благодарен за помощь, – обрадованный предложением библиотекаря Егор просительно улыбнулся.

– А чего же тут трудного? – удивился Иосиф Карлович, – я же сам предложил – и мне будет веселей, и тебе будет намного полезней, чем самому по учебникам заниматься. Да и руководству колонии нравится, когда осужденные полезным делом занимаются, а не дурью какой-нибудь маются. Я вот еще с Юрием Петровичем – замом начальника колонии по воспитательной части – поговорю, ему это обязательно должно понравиться, это ведь часть воспитательной работы.

– Тогда заметано, когда можно приступать к обучению?

– А давай прямо завтра и начнем. Ты приходи сюда сразу после работы.

Егор вышел из библиотеки с книжкой под мышкой и не спеша пошёл в расположение своего отряда.

– Эй, Каратила!

Егор оглянулся. От здания котельной, мимо которого он проходил, ему махал рукой парень, с которым он пришел вместе по этапу. Это был Муха – худощавый, весь разболтанный, как на шарнирах, вор-карманник из блатных. Рядом с Мухой стоял незнакомый Егору тощий, похожий на скелет мужчина, на вид лет пятидесяти от роду.

– Каратила, иди сюда, дело есть, – еще раз просемафорил ему Муха и увидев, что Егор отреагировал на его призыв, скрылся вместе со своим спутником за углом здания.

Егор, про себя удивляясь, чего от него нужно Мухе, с которым они никогда особо не общались, свернул с дорожки и, обойдя аккуратно постриженные кусты, зашел за угол.

– Держи краба, – Муха первым протянул Егору руку и кивнул на стоящего рядом незнакомца: – это Киря.

Незнакомый мужчина благосклонно кивнул Егору и пожал протянутую ему руку. Вялая и бледная кисть Кири, густо пронизанная сеткой синюшних вен, была сплошь украшена вытатуированными перстнями. Из-под черной рубахи Кири, расстегнутой до середины груди, виднелся мастерски вытатуированный многокупольный храм. Такой храм – верный признак, указывающий на то, что перед Егором стоял матерый рецидивист, занимающий высокое положение в воровской иерархии.