— Да.

— Ты везде держишь эту тему. Значит, ты пришла узнать, что такое быть подавленной? И что это такое? Ты продолжаешь этот опыт или чувствуешь, что он идет к какой-то трансформации и завершению?

— Я увидела, что в сексуальной сфере можно выбрать другой опыт. А в эмоциональной и интеллектуальной сферах я увидела это, только когда вы сказали. Просто в сексуальной сфере так дальше невозможно, а в эмоциональной и интеллектуальной это еще терпимо.

— Хорошо. А какой опыт ты сейчас выбираешь? Можно перейти в роль насильника и начать это делать самой. Но состояние жертвы дает возможность для выхода к проживанию сострадания. Из роли насильника очень сложно прочувствовать состояние сострадания. А вот из роли жертвы сострадание можно начать чувствовать. Жертва очень хорошо чувствует, что такое насилие, боль, страдание. И она может начать чувствовать, что тот, кто ее насилует, тоже испытывает это страдание. А он на самом деле испытывает колоссальное страдание.

Насильник испытывает такое же колоссальное страдание, как и жертва. Но насильник не хочет признавать это, не хочет сознавать свою вину, то есть испытывать состояние жертвы. Состояние вины разрушительно, поэтому ему нужно сбросить его на жертву. Действие направлено либо внутрь, либо вовне. Насильник действует вовне, он насилует. Состояние вины и жалости есть самонасилие, а он насилует другого, но на самом деле — самого себя. При этом он находится в иллюзии, считая, что можно насиловать кого-то, избегая таким образом насилия над самим собой. Но он насилует самого себя и этого не видит.

А жертва чувствует состояние страдания, которое может перейти в состояние сострадания. То есть ты можешь либо переключиться на состояние насильника и начать делать то, что собственно делали с тобой. Но ты будешь делать это на самом деле с собой. Либо ты переходишь в состояние сострадания. Но для этого тебе нужно почувствовать это сострадание к тем, кто насиловал тебя. То есть увидеть всех насильников, все формы насилия, которые ты проживала — сексуальные, эмоциональные, ментальные (в частности, с отцом), — и почувствовать этих людей как тех, кто испытывает колоссальное страдание. Так и есть на самом деле. Человек не будет насиловать другого, если сам не находится в состоянии сильного страдания, но он его не осознаёт.

— Можно продолжить тему отца? У меня после вчерашнего занятия ощущение закрытости. Мне хочется понять, откуда эта закрытость. И я волей-неволей возвращаюсь в детство, в те годы, которые я пытаюсь осознать. Что-то, может, я не вижу, но всё равно меня бросает в детство. Там произошла какая-то глобальная, совершенно жуткая обида буквально на весь мир. И с этой обидой я живу и живу, естественно, закрываюсь, наращиваю панцирь. Отказываю себе в чувствах, они накапливаются, черт знает во что выливаются, вплоть до уничтожения других. Какой-то механизм я пыталась просмотреть, но саму причину, откуда это, не вижу. Отца уже в живых нет, мамы нет, родных нет, то есть даже спросить не у кого. Я бы сейчас хотела поговорить, понять, посмотреть им в глаза, но это просто невозможно. Я пытаюсь копаться в своей памяти, но иногда просто зарываюсь. И в какой-то момент я ощущаю, может быть, после вчерашнего дня, ощущение мужа, мужчины. Пошла тема мужчины и женщины, и возникло чувство, что моя обида, собственно, на отца. Он всю жизнь меня отвергал, он всю жизнь пил. И сколько я его помню, это вечно какое-то отдаленное от меня существо. Он никогда не был для меня ни мужчиной, ни человеком, вообще никем. И вдруг такие яркие вспышки. Это ощущения девочки от присутствия мужчины, какой-то защиты, идеала. И кроме мата опять ничего не помню. Потом я вспомнила, что он травил нас газом. Почему-то я осталась жива. И вдруг поднимается такая боль. Я столько лет живу и считаю, что его просто нет, он ушёл из жизни как-то так, как будто его и не было. Он для меня никем никогда не был, и вдруг я поняла, что на самом-то деле он был первый мужчина в моей жизни. Пусть я от него родилась, но всегда он был для меня мужчина по сути. Я никогда не видела в нём мужчину, и, видимо, какие-то женские качества он отвергал. Короче, я была с детства отвергнутая женщина. Может быть, я неправильно понимаю. И у меня такой жуткий протест чуть ли не с пеленок. Стремление доказать, что я сильная, умная.

— Что ты мужчина.

— И конечно, я мужчиной оказываюсь.

— Женщину я отвергаю, поэтому положительная модель — это мужчина, а мужчина должен быть сильным. И я начинаю формировать в себе сильного мужчину и отвергать в себе женщину. Дальше мой муж мне это показывает. Он это же делает, он отвергает. Смотрите, то, что заложено родителями, мы воспроизводим в своей собственной жизни. Значит, не разобравшись с ними, ничего не поймешь. А разобраться — означает понять, что при всей ужасности и негативности того опыта, который переживался с ними, это был наш собственный выбор. Я вошла в эту семью, в это время, в эту страну для того, чтобы получить тот опыт, который мне нужен. Понимая это, я начинаю брать ответственность за всё, что со мной происходит. Это самый основной момент. В ином случае я буду всегда искать козла отпущения. И только когда я беру ответственность за всё, что я создаю в этой жизни с самого момента рождения, я могу понять, за каким опытом я пришла.

Были созданы специальные театральные площадки и определенные сценарии для того, чтобы вы получили то, что вам нужно. Пока вы не поймете, что вы создали всё это, вы не сможете их принять. С какой стати их принимать? Столько гадости у меня в жизни. Но тогда вы не можете разобраться с тем, что у вас происходит.

— Я начинаю проживать эту боль. Во мне это переживание всплывает, я опять окунаюсь в ощущения детства и понимаю, что должна сидеть и чувствовать себя этой отвергнутой девочкой. Понимаю, что чем дольше и глубже я переживаю эти чувства, тем больше я закрываюсь. Я поняла только, что я опускаюсь, опять дверь захлопывается и что надо уйти от этого.

— Вы можете проводить самоисследование только в том случае, если вы разотождествляетесь с собой как с девочкой, женщиной и вообще с любой из исполняемых вами ролей. Если вы отождествляетесь с ролью, то это будет море слез, потому что эта девочка в вас, и вся эта боль в вас, и ничего другого нет. «Меня оскорбили, обидели. Зачем я пришла в этот мир?» Так будет до тех пор, пока вы будете отождествляться с ролью. По мере исследования роли, разотождествление с ней будет увеличиваться. Чем больше вы его проводите, тем больше вы разотождествляетесь с тем, что исследуете.

На самом деле это просто роль, которую вы выбрали для получения опыта. То, чем вы являетесь на самом деле, просто получает опыт этой роли, и всё. Истинное «Я» никогда не осуждает ничего из того, что думает, чувствует и делает личность, через которую идет получение опыта. Но, будучи этой личностью, то есть отождествляя себя с ней, вы будете осуждать всё, что, как вы считаете, причиняет вам страдание. Но самоисследование проводится не с помощью личностного видения. И чем более вы его проводите, тем больше разотождествляетесь с тем, чем не являетесь, то есть с личностью и ее ролями.

Да, будут слезы, да, будут воспоминания болевых моментов, но именно это и приведет вас к разотождествлению с иллюзией восприятия самого себя. У вас будут слезы не жалости к себе и не осуждения кого-либо, а очищения, в смысле разотождествления с полученным вами опытом. Вы плачете и разотождествляетесь с иллюзорным образом себя. Это образ, который вы здесь создали. Этот образ обрел форму, тело и восприятие убежденности того, что он реален, но это не так.

— Но это как раз проецируется на всё, что я делаю в жизни. Я закрываюсь абсолютно от всего, что делается. От работы, от семьи, от подруг, от друзей, практически от жизни. И на самом деле когда уходит какая-то часть всего этого, то понимаешь, будто что-то словно ластиком стирается и легче становится. Что-то новое появляется внутри. Потом это новое хочет новый опыт получить. Хватит уже, сколько можно быть в одном и том же, темном? Уходи. Что-то появляется чуть-чуть, капелька, а ей уже нужен новый опыт. Эта капелька идет и сталкивается с теми же ситуациями и уже видит себя: опять ты делаешь то же самое. В той же ситуации можно первой подойти, то есть открыться, а я опять закрываюсь. Уже понимаю, что старая боль мешает. А ситуация-то простая, но надо сделать этот шаг.