— О чем страшно с ним говорить?

— Он раньше вообще все отталкивал. Не хотел ни о чем слышать. Все время говорил: «Молчи. Не говори ничего! Сектантка, тебе в психушку надо». Постепенно это ослабло, перешло в молчаливую форму. А раньше было очень сильно проявлено. Но сейчас он начинает слушать какие-то вещи. Мне страшно, потому что кажется, — он не примет их.

— В чем возникло противоречие? В том, что, с его точки зрения, ты сумасшедшая?

— Нет, там, по-моему, другое непринятие. Там вообще какое-то общее непринятие.

— Непонятно. При таком подходе единственное, что остается, — уйти. Надо разобраться. Что значит «общее непринятие»? Непринятие чего? Что такое «общее»?

— Страшно, наверное, определить, потому что потом ты начнешь это видеть. Я тоже могу сказать, что у меня дома точно такие же отношения. Я просто слово не могу подобрать, какие у меня отношения, — назвать каким-то словом, определить.

— Вспоминай парадокс: мне страшно с ним общаться — это значит, что я хочу с ним общаться. Страшно — значит хочу. А чего я хочу? О чем хочу общаться? Сейчас у вас ситуация, в которой обе противоположные части вообще не хотят видеть друг друга. Сделай первый шаг к их диалогу. Начни разговаривать о своем конфликте, конкретизируя его. По поводу чего, собственно, возник ваш конфликт? Его надо конкретизировать. При столь слабой степени его конкретизации, как у вас сейчас, ничего сказать невозможно. Но это надо начать делать кому-то из вас. Например, тебе. Ведь ты, как тебе кажется, не можешь сделать это не потому, что ты не умна, а потому, что не хочешь смотреть в ту сторону. Но никто и никогда не заставит вас смотреть в противоположную сторону, пока вы сами не поймете, зачем и почему вам это надо.

— Мне иногда хочется ему сказать, что я его люблю, но мне трудно это сказать.

— Значит, это дуальность «любовь — ненависть». Надо начать говорить об этом, рассматривая механизм действия этой двойственности. Когда люди ненавидят друг друга, они либо дерутся, либо расходятся. Так получается? Чтобы избежать драки, надо разойтись. Что вы и делаете. Возможно, теперь вам надо увидеть, за что вы ненавидите друг друга, а, увидев это, поймете и то, за что вы любите друг друга. Так?

Умная учится быть глупой

— У меня такая же ситуация дома. Мама мужа все время советы дает. Ходит по квартире и кричит советы. Меня это бесит. Я наблюдаю за раздражением, которое у меня появляется, и вижу, что я тоже советы даю. А когда меня не слушают, еще больше впадаю в ненависть. Долго смотрела, что же мне не нравится, а потом назвала это советом. Ненавижу советы. Я сама по себе. Так я создаю свое одиночество. Замечательно! Мне никто не нужен. Потом страх полез. Она очень много знает. Она очень умная женщина и с ней действительно интересно поговорить иногда. Я боюсь знаний. Я глупая. Но когда я признала это, она пришла и начала со мной разговаривать. Я была в шоке — это так приятно… Сейчас наши отношения очень изменились. Я просто бежала от себя. Но моя упертость все-таки дала мне возможность понять, раскрутить это. Я отождествилась с этой ненавистью. Я вообще забыла, что в квартире в Кузьминках все совершено другое. Но та, закрытая часть, которая была в Кузьминках, — это была моя непроявленная ненависть, моя непроявленная злоба. Сейчас все говорят, что я изменилась. Вы правы. Это отражается во внешнем. У меня настроение совсем изменилось. Я могу теперь позволить себе в квартире, которую считала чужой, проявляться точно так же, как в своем доме. Теперь мне любой дом как свой родной. Это очень интересно. И все это через благодарность, через принятие. Сначала через принятие. Просто принять то, что есть, понаблюдать за ним, а потом поблагодарить.

— Когда я сказала про свои части, одна из которых стремится к цели, а другая тянет назад и выражается в вечной спешке, вы поставили меня в тупик своим вопросом. Я до сих пор нахожусь в состоянии тупости и никак не могу из нее выйти. У меня ощущение, что сверху бетонная плита, которая на меня давит, и я никак не могу ее пробить. То есть у меня сейчас полное отсутствие видения. Может быть, поэтому вчера это материализовалось через мою работу, которая мне не дала прийти на семинар. У меня начальник встал в позу: либо он меня увольняет, либо я должна доделать вот это. И я осталась и доделала. Я даже не знаю, куда мне смотреть, — сижу в бетонной коробочке.

— Но ты же привыкла к состоянию, что ты все знаешь. Что делать, куда звонить, что говорить и так далее. Да?

— Абсолютно.

— А это противоположная твоя часть. Одна все знает, другая ничего не знает. И как ты относишься к части, которая ничего не знает?

— Ужасно, мне настолько некомфортно. Я себя чувствую такой тупой.

— Ты тупая и есть. Ты думаешь, что ты умная, а ты дура.

— Дура и тупая — разные вещи.

— Значит, тупая дура. Отупевшая дура.

— Нищий и бедный. Тоже разница есть между этими словами.

— Между словами есть. Тыкаем пальцем в небо. Что я могу сказать? Да, есть, и что?

— Ладно, хотя бы я поняла, где сижу.

— Ты самая маленькая из всех. Сидишь на самом маленьком стуле. У тебя самые маленькие мысли. Ты самая маленькая. Как ты себя чувствуешь? А вот рядом с тобой высокая, большая женщина. Она выпендривается. А ты вытягиваешься и спрашиваешь у нее: «Женщина, что вы сказали?» Эта же часть есть в тебе? Она себя проявляет, но ты просто этого не замечаешь. И как она себя проявляет в жизни?

— Противоположную я знаю очень хорошо, досконально.

— Но в нее же вкрапливается эта.

— А эту? Я находилась два дня в состоянии тупости. Я хоть поняла, в какой двойственности нахожусь, потому что я и этого не понимала. Я просто сидела и глаза таращила: «Где я? Что я? Кто я?»

— Та часть знает: что делать, как говорить, куда идти и так далее. Эта не знает: что делать, что говорить, куда идти.

— Она даже не знает, чего она хочет. Она какая-то абсолютно маленькая, тупая, с большими круглыми глазами.

— И они обе представляют собой две стороны одной медали.

— А та большая — большая.

— Они одинаковые. Попробуй сейчас встать и начать общаться из той части, которая ничего не знает, не понимает. Пообщайся, дай ей проявиться.

— Так она даже разговаривать, по-моему, не умеет.

— Она умеет разговаривать.

— А что это вы тут делаете?

— Подойди и спроси: «А кто я?»

— Кто Я?

— Глупая часть спросила, а умная замолчала на двадцать лет. Подходи и спрашивай из своей глупой части.

— Вы что тут?

— А я что тут? А вы что тут?

— Я пытаюсь понять.

— А я что?

— Ты тоже не знаешь?

— А ты?

— Она же дура.

— А ты знаешь зачем?

— Так, приблизительно.

— У нее есть какие-то свои вопросы. Ей надо разобраться. Что? Откуда? Зачем? Почему? Другая все знает, все расскажет, а эта не знает. У нее много вопросов.

— Они даже не формулируются.

— Их просто надо начать проговаривать.

— То есть это я сейчас все равно из умной части пытаюсь что-то спросить? Или из глупой?

— Не знаю.

— Глупая может спросить от фонаря.

— Спроси, трусы у нее какого цвета? Ей без разницы, она просто спрашивает то, что видит. У нее есть свои вопросы, которые ей надо выяснить. У нее просто другой подход. Он не хуже и не лучше — он просто другой.

— У меня даже речь пропала.

— А у нее нет готовых ответов. Даже вопросов еще нет, потому что они основываются на каких-то представлениях. А у нее немного этих представлений.

— Ребенок спрашивает лысого: «Дяденька, а почему у тебя голова босиком?»

— Это что-то забытое, детское.

— Почему забытое?

— Потому что я проявляться-то не даю ему, потому и забытое.

— Ты забыла, как это проявляется. У тебя есть ответы на все вопросы. А у этой детской части их еще нет. Она не знает.