Мы уже говорили, что стремление к освобождению сознания — это вполне естественное и закономерное с точки зрения эволюции стремление разумного существа, которое вначале познает, чтобы жить, затем начинает жить, чтобы познавать, видя смысл всей жизни в познании непознанного, в добывании информации, в борьбе за информацию.
Образно говоря, разные люди, с разных сторон, разными путями устремляются к этой единой для всех цели — освобождению сознания.
«Вы можете достигнуть освобождения, — говорил Вивекананда, — любовью, трудом или молитвой». Действительно, любой из этих путей, на котором сознание полностью подчиняет себе физиологию, приводит к цели: человек начинает смотреть на свое тело лишь как на инструмент для получения информации, как на сосуд, в котором может храниться какое-то количество информации. Но все эти пути очень различны — как по «срокам маршрута», так и по своим конечным результатам (в отношении не только самого человека, но и общества).
Сила безграничной любви, граничащей с приторной сентиментальностью, постоянно толкала Рама Кришну (по образному выражению его ученика) к «выплевыванию своего тела», к «освобождению» в худшем смысле этого слова; и только здоровая натура человека, вышедшего из самых глубин народных масс, ироническое отношение, а иногда и скептицизм, удерживали его на гребне волны жизни. Этот человек, «великий святой» (Ромен Роллан избегает кавычек) достиг освобождения, которому мог бы позавидовать любой практик-телепат, именно силой своей любви ко всему живому. И все-таки Рама Кришна был очень близок духу Вед — он всей душой ненавидел насилие, он учил не прощать зла, он был всегда готов уничтожить зло, в чем бы и в ком бы оно не гнездилось.
Его любимый ученик Вивекананда достиг освобождения силой знания, трудом и борьбой за облегчение жизни своего народа. Он был всегда готов умереть, уйти и непрестанно учил этому других («Будете вы живы или умрете — это не важно»). Мы не должны усматривать в этом утверждении проявление «восточного презрения к смерти» — на Востоке, в силу сложившихся традиций, жизнь одного человека значит очень мало совсем не потому, что люди исповедуют и до конца осознают учение Вед. Страстная целеустремленность Вивекананды помогала ему сокрушать на пути к освобождению своего сознания все преграды, перескакивать через все этапы совершенствования, рекомендуемые Йогой, помогала так же, как Рама Кришне сила его любви. Не может подлежать никакому сомнению, что ни один из этих путей — ни путь Рама Кришны, ни путь Вивекананды — не могут быть рекомендованы для овладения телепатическими закономерностями с целью их практического использования каждым человеком.
В то же время мы не имеем права рекомендовать и путь Йоги, имея в виду всю систему, пропагандируя ее как нечто целое и, безусловно, абсолютно верное. Дело в том, что Раджа-Йога в подавляющем большинстве случаев слишком догматична; она сориентирована на сознание человека, исповедующего ту или иную религию, привыкшего «верить на слово» и, в крайнем случае, довольствоваться проверкой личным опытом без какой бы то ни было физической интерпретации.
Для современного человека тысячи, миллионы и миллиарды опытов, то есть «чистых» опытов, будут оставаться только фокусами до тех самых пор, пока он не получит возможность уложить их в рамки своих теоретических знаний, своего мировоззрения. Это представляется достаточно ясным хотя бы на примере телепатии. Во всем мире, в том числе и у нас, и в странах социалистического лагеря, десятки, сотни и тысячи психологов и парапсихологов, телепатов-теоретиков и телепатов-практиков, просто любителей острых ощущений и людей, нашедших свое призвание в демонстрации своих телепатических способностей, ставят опыты… А от них требуют: давай еще! Давай много — для статистической обработки, для появления закономерностей… и т. д.
И, наконец, третий из основных путей — освобождение с помощью молитвы. Можно молиться кому угодно — Аллаху, Христу, Будде, Кришне, поклоняться яме в земле, громадному дереву, Солнцу, Вселенной — эффект всегда будет один и тот же: при достаточном усердии сознание окажется освобожденным. И тогда стоит человеку захотеть — он сможет переносить любые истязания своего тела без стонов и жалоб (в истории немало примеров «святых мучеников», «ведьм» и пр.)
Однако такое освобождение сознания ничего, кроме страшного вреда, человеку и человечеству в целом не может принести.
Дело в том, что оно противоречит не только требованиям Йоги, которая учит любить свое тело, бережно относиться к нему, но и простому здравому смыслу: психика живого существа обеспечивается и включает в себя его физиологию, его так называемую плоть и, стало быть, истязание плоти — уничтожение плоти, которое неизбежно ведет к уничтожению психики. Ничего, кроме мгновенных, спонтанных проблесков объединения (с полем, предметом, человеком) этот путь дать не может. Ничего, кроме дурного, дегенеративного потомства от такого человека не останется; ничего, кроме отрицательной информации, он не сумеет забросить в общее поле.
Именно поэтому мы избрали четвертый путь — путь сознательного отношения к необходимости освобождения сознания, сознательного отношения к своим способностям и их развитию, любовному отношению к собственному телу, отказаться от которого на данном этапе развития мы еще не имеем права и, более того, даже приблизительно не можем сказать, через сколько веков, тысячелетий или миллионов лет может назреть действительная, естественная необходимость такого скачка в новое качественное состояние разума, каковы будут истинные причины такой необходимости, каков будет механизм этого процесса.
Используя последние достижения в области точных и гуманитарных наук, мы сумеем кратчайшим путем прийти к освобождению сознания, к использованию всех его замечательных способностей.
Мы убедились, что в индукции и перцепции решающую роль, несомненно, играют такие факторы, как ориентирование оси больших полушарий мозга в восточном направлении; степень солнечной активности (можно со всей уверенностью сказать, что в период магнитной бури возможности телепатических явлений сводятся к минимуму); обстановка, в которой находится индуктор и перципиент в момент установления и развития информационно-энергетического обмена, и многое другое, — все это суть объективные факторы, пренебрегать которыми — значит брести вслепую, накапливая и подвергая статистической обработке громадное количество материала, но так и не находя основных закономерностей, условий оптимального режима.
Вместе с тем следует помнить, что мы перечислили и дали физическую интерпретацию лишь некоторым из этих условий, что дальнейшие поиски в этом направлении могут привести к совершенно неожиданным результатам (скажем, обеспечить сто случаев телепатической связи из ста попыток вступления в такую связь).
Вот здесь уже придется, как говорится, раскрыть карты — привлечь к изучению влияния среды на возникновение и степень устойчивости телепатических связей широкие массы. При этом следует разъяснить, что значение имеет все, самые ничтожные детали: время года и суток, температура, уровень радиации, атмосферное давление и пр. Факторы внешней среды, которые должны фиксироваться самым тщательным образом, скажем, по такой схеме: «20 июля 1963 года в 24 часа, находясь в городе Н., я решил попытаться вступить в телепатическую связь с моим хорошим приятелем, который в это время должен был находиться в селении М. Погода стояла тихая, теплая, в воздухе чувствовалась свежесть после прошедшего недавнего дождя. Я раскрыл окно…» и т. д. Чем более точные характеристики относительно тех или иных факторов внешней среды будут присылать телепаты-любители, тем более четкую картину оптимальных условий можно будет нарисовать. Это дело, как бы ни велико было количество писем с описанием различных случаев, можно всегда поручить вычислительной машине.
Спонтанные телепатические явления, вопреки мнению подавляющего большинства авторов, можно наблюдать весьма часто. И как ни странно это звучит, еще более часто можно наблюдать телепатические явления, вызванные искусственным образом. Это досадное недоразумение, в силу которого мы стараемся среди бела дня с фонарем найти практика-телепата, объясняется довольно просто: явления эти настолько примелькались, настолько прочно вошли в нашу жизнь, что никто не обращает на них внимания. Разве они вдруг принимают особенно яркий, необычный характер, и тогда поднимается шум: может быть или не может быть.