Если ставка в 0 % и ставка в 100 % неизбежно означают нулевые поступления в бюджет, то где-то между этими двумя крайними точками должна находиться оптимальная цифра. Ставка в 98 % или, например, 80 % не всех побудит заниматься предпринимательством, для очень многих, возможно большинства, остаток 20 % и менее не будет достаточным стимулом для того, чтобы рисковать капиталом. В таком случае налоговая база будет очень узка и будет снижаться, и государство соберет гораздо меньше налогов, чем при более низкой налоговой ставке, но более широкой базе.

Представьте себе, что в вашем оазисе, где вы трудитесь сборщиком налогов, живет сто семейств и в среднем одна семья зарабатывает по 100 динаров в месяц. Если вы обложите всех 80-процентным налогом, то десять богатых семей до поры до времени будут исправно платить налог, отдавая вам, например, по 400 динаров из 500. Но остальные не смогут или не захотят жить на жалкие суммы, которые вы им оставляете, и либо перейдут на натуральное хозяйство, либо будут скрывать свои доходы, либо вообще сбегут. И вы вместо того, чтобы собирать примерно половину всеобщих доходов – 5000 динаров, останетесь только с 4000. Да и то вскоре и богачи либо разорятся, либо скроются. И никакие репрессии не помогут.

Но где же эта «золотая середина», оптимальная точка на прямой между нолем и ста процентами? 50? 40? Или, может быть, 13?

Когда пять столетий спустя Артур Лаффер нарисовал колокол, нависающий над прямой между цифрами 0 % и 100 %, он показал, что больше всего налогов будет собрано в некоей его высшей точке.

В 80-е годы этот график мгновенно покорил сердца и умы консервативного истэблишмента в Вашингтоне и лидеры правого крыла республиканцев просто влюбились в Лаффера и его кривую! Еще бы, ведь она вроде бы научно доказывала то, во что консерваторы верили инстинктивно. Их вера – это низкие налоги и мало расходующее государство, больше индивидуальной свободы и в то же время больше личной ответственности. А теперь вот еще выясняется, что и собирать налогов можно больше, если уменьшить ставку!

Потом, правда, оказалось, что все обстоит сложнее, чем виделось на первый взгляд. Золотую точку очень непросто вычислить, к тому же она, видимо, все время сдвигается то вправо, то влево, в зависимости от конъюнктуры и даже психологического состояния общества. То есть просто автоматическое снижение налогов далеко не всегда достигает желанного эффекта.

Но в тот момент, когда Артур Лаффер познакомил с рисунком вашингтонских политиков, он сразу прославился. Вел себя вполне скромно, ссылался на Кейнса и Ибн Хальдуна и так далее.

Но в самом исламском мире идеи Ибн Хальдуна не получили большого признания, потому что никак не могли быть востребованы. Оказался последним серьезным арабским экономистом. То ли безнадежно отставшим от своего времени, то ли сильно его опередившим.

Много столетий у арабов не было, видимо, нужды в новых экономистах.

Почему? На эту тему много копий сломано. Вот, например, одно из правдоподобных (хотя и не бесспорных) объяснений. В арабском средневековье требовалось сильное централизованное государство, чтобы в условиях нехватки воды проводить необходимый минимум ирригационных работ. А мобилизационная экономика требовала и соответствующей идеологии, не поощрявшей индивидуализма и свободы дискуссий, и активного предпринимательства тоже. Тем более не пользовались среди арабских правителей популярностью идеи снижения налогов. (Впрочем, в Европе короли тоже не были готовы ее принять.)

Не способствовал развитию коммерции и категорический запрет ростовщичества. То есть не было стимула для развития банковского дела, и его величество Кредит не мог начать свою благотворную деятельность. Недаром исламские банки появились совсем недавно.

Но и по сию пору они вынуждены приспосабливать всю свою деятельность к строгим нормам исламского права – шариата. В этом их сила – они привлекательны для миллионов мусульман, все больше нуждающихся в банковских услугах, но не готовых прибегать к ним, если они вступают в противоречие с религиозными предписаниями.

Но в этом же и их слабость.

Тот факт, что ислам не допускает взимание процента по кредиту, известен сегодня чуть ли не каждому школьнику. Многие не знают при этом, что его запрещали в принципе все мировые религии, но практика как-то постепенно переломила теорию по мере отделения церкви от государства.

Но исламское право – шариат – по-прежнему твердо стоит на своем, а потому исламские банки должны делать казалось бы невозможное – не давать кредитов или если и давать, то обходиться без взимания процента, по крайней мере явного.

Гораздо менее известно, что исламские финансовые принципы не разрешают и частичного резервного обеспечения – на каждый ссуженный банком динар должен быть в резерве еще один. (Насколько строго это правило соблюдается, это другой вопрос – ведь 100-процентное резервирование очень осложняет банку жизнь и ограничивает возможность заработка.)

Так или иначе, но есть четыре главных способа, какими исламские банки выходят из положения. Первый и, увы, самый распространенный – это так называемая «мурабаха» (почему «увы», скоро станет ясно). Этот термин происходит от корня, означающего «прибыль», и работает эта модель достаточно прямолинейно. Если банк «помогает» вам купить дом, то происходит это таким образом: вы выбираете жилище, узнаете, сколько оно стоит на рынке, и идете с этими данными в банк. Тот же, убедившись в вашей платежеспособности, затем покупает дом сам, а затем перепродает его вам – с накруткой, маржой, в рассрочку на несколько лет. В результате вы будете каждый месяц делать взносы, как правило, не сильно отличающиеся от сумм, которые вы платили бы, если бы взяли ипотечный кредит в самом обычном банке. Что, конечно, возмущает многих – и мусульман и немусульман, которые говорят, что это все тот же процент, только замаскированный, причем не слишком плотно.

Вот почему – «увы».

Второй принцип называется «мушарака» и означает «партнерство». И вот он-то вызывает наибольший интерес, поскольку действительно выглядит очень привлекательно с этической точки зрения и вроде бы многообещающе с финансовой. Именно за подобные модели ратовал Ибн Хальдун.

Применима «мушарака» более всего к предпринимательству. Вы приходите в банк с бизнес-планом – предлагаете, например, открыть кафе или магазин или построить дом. Банк очень тщательно должен изучить предложение, провести маркетинговые исследования, убедиться в том, что вы знаете, что говорите, разбираетесь в предмете и так далее. И это большой плюс. Отсутствие обычного процента заставляет банк гораздо тщательнее обрабатывать информацию и разборчивее подходить к предложениям. Но если уже он решился, то участвует (буквально с арабского – соучаствует) во всем – и в прибыли будет в доле, и риск разделит. Но получить такой кредит нелегко. Одна из проблем, впрочем, это достаточно часто встречающаяся нечестность клиентов. Ведь есть соблазн облапошить банк, скрыть истинный размер прибыли, не делиться ею, вернуть капитал без процентов, а весь навар – твой. А то и убыток изобразить. В силу этих двух факторов «мушарака» гораздо меньше развита, чем «мурабаха» – обыкновенное прибавление маржи к сумме кредита. Следующий способ – «иджара» (лизинг), при которой банк покупает искомый вами объект – будь то дом или магазин– и сдает его вам в аренду. В конце срока аренды он перепродается вам со скидкой, с учетом амортизации. Пересчитав, снова часто можешь убедиться, что в итоге заплатил за купленное примерно столько же, во сколько обошелся бы кредит на покупку с процентами, взятый в нормальном банке.

Но что делать, если вы хотите, напротив, положить свои деньги в банк и при этом заработать? Тогда вы просто не получаете никакого процента (во многих случаях допускается индексирование суммы на инфляцию, но не больше официально объявленного государством уровня роста цен в стране). Периодически банки будут делать вам «подарки», иногда достаточно ценные, но они ни в коем случае не включаются в официальный контракт. Это как бы на усмотрение банка оставляется. Каковую практику многие тоже считают лицемерием.