Следует отметить, что в то же самое время и германское правительство на одном случае проявило готовность считаться с желаниями России. Осенью 1913 г. командующим турецкими войсками в Константинополе был назначен германский генерал Лиман фон Сандерс. Немецкие офицеры и раньше были инструкторами в турецкой армии, но тут речь шла о командной должности, притом в районе проливов. Русская печать стала резко протестовать. В. Н. Коковцов во время своего пребывания в Берлине указал, что назначение Лиман фон Сандерса представляется России неприемлемым. Вильгельм II возмущался, но в конце концов уступил. Так как назначение уже состоялось, его отменили своеобразным образом: германский император произвел Лиман фон Сандерса в чин генерала от кавалерии, турецкий султан пожаловал ему звание маршала; после этого он сделался слишком высоким лицом, чтобы занимать должность простого корпусного командира, и уступил место турецкому генералу.

Государь был очень этим доволен. «У меня теперь для Германии только приветливые улыбки», - сказал он полушутливо германскому послу Пурталесу на одном обеде (14.I.1914). Но германский император на докладе посла по этому поводу сделал сердитую пометку: «Этого уже достаточно! Только это мы от него всегда и видели!»

За зиму 1913-1914 гг., внешне спокойную в международной политике, на политических верхах во всех государствах происходил своеобразный психологический процесс. Только очень немногие открыто и сознательно желали войны; это были главным образом военные, из которых, кажется, только австрийский фельдмаршал Конрад фон Гетцендорф решился это высказать в письменной форме. Но очень многие, если не большинство, ответственных деятелей постепенно переходили от учитывания возможности войны - к фаталистическому убеждению в ее неизбежности, и на этом основании начали строить свои дальнейшие предположения и планы.

Только сравнительно немногие сохраняли веру в то, что войны можно избежать, если проникнуться твердым желанием ее не допускать. К их числу принадлежал император Николай П. Его точку зрения вполне разделял и председатель Совета министров В. Н. Коковцов. Однако другие члены русского правительства все более проникались фаталистическим взглядом на войну. Военный министр Сухомлинов, отличавшийся оптимизмом, порою несколько легкомысленным, министр земледелия Кривошеин, а со второй половины 1913 г. и министр иностранных дел Сазонов - все они исходили в своих суждениях из того, что войны все равно едва ли избежать.

На секретном совещании под председательством В. Н. Коковцова в самом конце 1913 г., при участии Сазонова, Сухомлинова, морского министра адм. Григоровича и начальника главного штабатен. Жилинского, обсуждались возможности на случай войны, причем было признано, что Россия может расчитывать на успех, только если поддержка Англии и Франции будет обеспечена; но из участников совещания один В. Н. Коковцов подчеркнул, что война вообще была бы величайшим бедствием для России.

Быстрый экономический рост России, столь явный, что его не мог никто отрицать, привлекал внимание критики к отдельным отрицательным сторонам хозяйственного быта. Налоги давали с каждым годом все больше - без повышения ставок. Несмотря на растущие военные расходы и ежегодное повышение кредитов на нужды образования, дефицитов по бюджету не бывало. Но огромная часть государственного дохода поступала от винной монополии. (По смете на 1914 г. - почти миллиард на общую сумму в три с половиной миллиарда.) Появление в деревне свободных средств вызывало увеличение пьянства; потребление водки с 1911 по 1913 гг. увеличилось на 16 миллионов ведер (на 17 проц. за два года). Газеты были полны обличениями «хулиганства» в деревнях и городах.

В народе появились, в виде отпора, трезвеннические секты, получившие широкое распространение. Источником зла объявили казенную винную лавку. Хотя частные кабаки ничуть не меньше, а скорее больше способствовали распространению пьянства, хотя во всех странах существовали с незапамятных времен налоги на напитки - в широкой народной и обывательской среде большое впечатление производили речи о «пьяном бюджете», о том, что «казна спаивает народ». Государь болезненно воспринимал этот народный укор государству, выразившийся в трезвенническом движении. Он ощущал известную моральную обоснованность этого укора.

На трезвенников обратили внимание и политические партии. Союз 17 октября устроил несколько больших собраний, посвященных этому движению. На одном из них (14.V. 1913) проф. И. М. Громогласов и известный член 3-й Думы П. В. Каменский выражали сожаление о том, что сейчас у власти не Столыпин, «чуткий ко всяким подобным народным движениям». Насколько известно, и Распутин, на личном опыте хорошо знакомый с «соблазнами вина», не раз говорил, что «нехорошо спаивать народ».

Еще 3-я Дума, по инициативе фанатика-трезвенника, самарского миллионера «из народа» Челышева, приняла проект усиления мер борьбы с народным пьянством. Основной чертой этого проекта было предоставление городским думам и земским собраниям права запрещать открытие и требовать закрытия винных лавок в определенных местах. Этот проект дошел до Гос. совета только зимой 1913-1914 гг. и вызвал бурные прения.

В. Н. Коковцов мало верил в действенность запретительных мер против пьянства и заботился о том, чтобы эти меры не нанесли ущерба государственным финансам. На этой почве пришлось столкнуться в Гос. совете с коалицией самых разнообразных элементов.

Государь все более проникался убеждением в том, что пьянство - порок, разъедающий русское крестьянство, и что долг царской власти вступить в борьбу с этим пороком. Он в то же время видел, что В. Н. Коковцов не верит в возможность такой борьбы. Слухи о взглядах государя проникли в «сферы», и гр. Витте начал выступать в Гос. совете с яростными обличениями политики министерства финансов, которое якобы совершенно «извратило» винную монополию и довело народдо такого состояния, что приходится кричать «караул». Витте выступал чуть ли не в каждом заседании Гос. совета, настаивая на «фиксации» дохода от продажи питей: казна должна была брать себе только определенную сумму (например, 600 миллионов), а остальное должно было идти на «меры борьбы с пьянством» - пропаганду, устройство народных развлечений, изготовление всяческих фруктовых вод и т. д. Предложение это было в достаточной мере нелепым, так как оно сокращало доход казны, ничуть не уменьшая пьянства.

Государь некоторое время, видимо, колебался - ему не хотелось расставаться с В. Н. Коковцовым; он высоко ставил его деятельность, глубоко уважал его спокойную твердость, вполне разделял его точку зрения о повелительной необходимости сохранить мир. Против В. Н. Коковцова велась кампания с разных сторон: на него нападал в «Гражданине» кн. В. П. Мещерский, с ним часто расходились его коллеги по кабинету - Сухомлинов, Маклаков, Кривошеин. Против него направлялись, по должности премьера, нападки А. И. Гучкова на «преемников Столыпина». Но государь не раз в свое царствование показал, что умеет поддерживать своих министров в самых неблагоприятных условиях - пока он сам с ними согласен. Есть поэтому все основания считать, что отставку В. Н. Коковцова вызвало в конечном счете убеждение государя в невозможности приступить при нем к коренным преобразованиям в деле борьбы с народным пьянством.

Слухи о предстоящей отставке Коковцова распространились в середине января 1914 г.; но еще 28 января государь принимал доклад председателя Совета министров, долго говорил с ним о текущей работе, в частности о пересмотре торгового договора с Германией. На следующее утро В. Н. Коковцов получил с курьером собственноручное письмо от государя.

Государь писал: «Не чувство неприязни, а давно и глубоко сознанная Мною государственная необходимость заставляет Меня высказать Вам, что Мне нужно с Вами расстаться. Делаю это в письменной форме потому, что, не волнуясь, как при разговоре, легче подыскать правильные выражения. Опыт последних 8 лет вполне убедил Меня, что соединение в одном лице должности Председателя Совета Министров с должностью Министра Финансов или Министра Внутренних дел - неправильно и неудобно в такой стране, как Россия. Кроме того, быстрый ход внутренней жизни и поразительный подъем экономических сил страны требуют принятия решительных и серьезнейших мер, с чем может справиться только свежий человек».