Лорд Воскресенье тянется к оружию? Что значат его слова, что я обрек всех?

Воскресенье снял с шеи цепочку, на которой висел маленький блестящий предмет, до того скрытый под его рубашкой.

Это был ключ. Крохотный золотой ключик размером с сустав на мизинце Артура.

Лорд Воскресенье разжал руку с цепочкой. Та зависла в воздухе на какое-то мгновение. Затем, с жалобным звуком упавшей арфы, Седьмой Ключ подлетел к Артуру.

Цепочка замерла вокруг его головы, как корона, затем улеглась на шею, а ключик оказался на груди. Как только он там повис, Артур ощутил титанический прилив уверенности и власти.

У меня получилось, подумал Артур. Я теперь Хозяин!

Дерево в клетке затрясло ветвями, зашелестело листьями и, один за другим, вытащило из земли корни. Лорд Воскресенье отвернулся от Артура, словно, не видя его, мог отрицать его существование.

Артур не обращал внимания. Лорд Воскресенье больше не в счет. Он не имеет значения. Артур ощущал, как торжествующая сила Седьмого Ключа наполняет его, сила, которая будет еще увеличена всеми остальными его Ключами, как только Первая Дама прибудет и передаст их.

— Ты должен остановить сражение, — сказало Волеизъявление вслух. — Оно все замедляет, а это так досадно после такого долгого ожидания.

Оно изогнуло ствол и наклонилось через дверь, вытянув вперед некоторые корни и ветви, словно цирковой артист, выбирающийся из ящика.

— Как? — спросил Артур. Он обладал силой, но не был уверен, как ее следует использовать.

— Почему просто не убить всех, включая меня? — с горечью предложил Лорд Воскресенье, не оборачиваясь. — Ты держишь три Ключа непосредственно, и все востребованы тобой. У тебя есть власть.

— Да, — кивнул Артур. Он знал, что смог бы. — Наверное, я мог бы убить вас всех.

Это казалось сейчас разумным советом, возможно, даже полезным упражнением для новой силы. Рука Артура потянулась к Седьмому Ключу, но едва его пальцы сомкнулись, как его что-то отвлекло. Оставшийся в воздухе запах моря; тело маленького желтого слоненка; мертвый старик на траве, с улыбкой бывалого путешественника на губах…

— Нет… что… — проговорил Артур. Он застонал и отдернул руку. — Я Артур Пенхалигон! Я не буду никого убивать!

Он опустил руку и потянулся сквозь ярость и гордость, сквозь самоуверенность силы, к тому крохотному внутреннему ядру своего существа, где он еще оставался тихим задумчивым мальчиком, выращенным в мире и любви.

— Кем бы я ни стал, я все равно Артур Пенхалигон. Я не буду никого убивать.

— Это было бы милосердно, во многих смыслах, — заметил Лорд Воскресенье. — Мне все еще трудно осознать, что я побежден. Как мог смертный одолеть меня?

Артур не ответил, и это заставило Лорда Воскресенье выглядеть еще высокомернее, и в то же время еще побежденнее.

Вместо ответа Артур взглянул на битву, кипящую над Несравненными Садами. Теперь он не нуждался в подзорной трубе: сконцентрировав свое внимание, он мог видеть все так близко, как пожелает. Его разум теперь тоже работал быстрее, поглощая образы и вбирая все почти мгновенно.

Он видел Орду, атакующую подобие ежа, собранного из вооруженных зонтиками чародеев; Легион, застрявший в вертикальном сражении с новопустами на высоте двух километров; насекомых со сверкающими крыльями и моряков Пограничного Моря, сошедшихся в рукопашной, чья битва крутилась, как торнадо, поглощая новых сражающихся и выплевывая раненых и убитых; Рейдеров Сьюзи, но почему-то без Сьюзи, храбро нападающих на самых сильных врагов; и наконец, увидел Листок и Цветочек, падающих из разорванной переноски с высоты трехсот метров над землей.

Глава 27

Сьюзи сорвала Листок со спины зверянки, подхватив девочку под мышки, в тот самый момент, когда переноска окончательно порвалась. Цветочек взметнула щупальца вверх, и пограничники тут же ухватились за них, но из-за шипастых насекомых, непрерывно взлетающих снизу, и общей неразберихи Жителей не хватало, чтобы удержать ее на весу.

— К озеру! — изо всех сил крикнула Листок, указывая на большой водоем невдалеке. — Бросьте ее в озеро! Держись, Цветочек!

Зверянка испустила долгий пронзительный вопль и начала падать — пограничники не могли ее удержать. Листок набрала воздуха, чтобы крикнуть остальным, чтобы они догнали и подхватили ее, но воздух почему-то не набрался, а вместо этого грудь пронзило болью. Она закашлялась и не смогла ничего произнести. Сады вокруг словно расплылись, и какое-то мгновение Листок не могла вспомнить, где она и что здесь делает.

— Цветочек? — прошептала она.

— Наверняка она упадет в озеро, — сказала Сьюзи. Она стрелой летела вертикально вверх, стараясь выйти за пределы досягаемости шипастых насекомых. Эти живые ракеты вылетали из странных цветов-луковиц, наполненных розоватым газом, но цветы выкидывали их на высоту не больше километра. — Она крепкая зверушка, твоя Цветочек. Как пить дать, она оклемается.

Листок кивнула и прижала ладони к глазам, чтобы вернуть зрению фокус и собраться с мыслями.

— Ты откуда взялась?

— Увидела, что твоя переноска расползается. Так что вернулась.

— Мы побеждаем? — спросила Листок. Она не могла сосредоточиться, не могла даже открыть глаза. Было так легко просто болтаться в руках Сьюзи и задавать вопросы.

— Без понятия. Но мы наступаем. По воздуху. Всего несколько километров осталось до Элизия. Но Дудочник нас опережает.

— Тогда держись за солдатами, — проговорила Листок. Ей было трудно оставаться в сознании, она куда-то уплывала, чернота перед глазами сменялась беспорядочными вспышками света и звука.

— Да уж постараюсь, — пробормотала Сьюзи. Она высматривала своих Рейдеров, но не могла их найти. Вокруг все сражались, и трудно было понять, куда направляться. Элизий лежал впереди, высокий холм, один из немногих легко заметных ориентиров. Но именно там бой шел особенно ожесточенно… хотя Сьюзи заметила, что это место больше не обороняли насекомые или стрекозы. Вместо этого воздух над холмом кишел новопустами и чародеями, отчаянно сдерживающими натиск подразделений Славной Армии Зодчей.

— Дудочник, надо думать, уже там, — сказала сама себе Сьюзи. — И кажется, с Воскресеньем что-то случилось. Кто бы мог подумать? Надеюсь, Артур, и ты тоже там.

Она коснулась уха, проверив, на месте ли в нем затычка, и спикировала вниз, за когорту легионеров, собиравшихся обрушиться сверху на защитников Элизия.

Артур только-только пришел к решению, как остановить битву, когда Дудочник и Суббота приземлились возле ручья. Их охрана тут же снова взлетела, присоединившись к арьергарду, медленно отступающему перед силами Первой Дамы.

Оба врага Артура теперь носили глянцево-черные кожистые крылья. В сочетании с желтой шинелью Дудочника они смотрелись странно, а к новому красному доспеху Субботы очень подходили. Но Суббота уже не была столь высока и столь ошеломляюще красива, как раньше, и держалась на шаг позади своего нового господина, склонив голову.

Дудочник поднял на Артура закрытое золотой маской лицо и заговорил, его голос звучал столь же чарующе и мелодично, как и до того, как Четвертая часть Волеизъявления плюнула ядом ему в рот перед битвой за Цитадель. Теперь Артуру казалось, что это было очень давно.

— Итак, ты получил Седьмой Ключ, Артур. И что теперь?

— Это мое дело, — бросил Артур. — Я разрешаю тебе удалиться вместе со своей армией. И Субботой.

— Куда? — спросил Дудочник. Он словно обращался к старому другу. — Дом поглощен Пустотой Артур. Только сады еще стоят, а возможно, и они не выдержат очень долго. Если ты не позволишь мне взять дело в свои руки.

— Я изгоню Пустоту обратно. У тебя есть твой мирок. Возвращайся туда.

— Его тоже больше нет, — скорбно произнес Дудочник. — Потеряно, все потеряно. Если ты не отдашь мне Ключи. Эта ноша слишком тяжела для смертного. Лучше я возьму ее, и тогда…