Глава 4. Снова Фирь
Итак, я снова здесь. Видимо, судьба у меня такая: всегда возвращаться в этот город. На этот раз он встретил нас занесенными снегом улочками и яркой чистотой зимнего дня. И если в два предыдущих моих визита, Фирь мне показалась вначале страстной танцовщицей, а затем усталым путником, то сейчас это был ребенок, ребенок свято верящий в волшебство Темной Ночи и с нетерпением ждущей того самого мига-мгновения, когда реальность идет зыбью и в наш мир приходят чудеса.
Странно, но в детстве я не любила этот праздник, потому что другие дети всегда получали то, что хотели, а мне приходилось довольствоваться сухими наставлениями нянек "не желай больше, чем тебе могут дать!". Ту холодную, колкую, словно воздух морозного утра, речь я запомнила навсегда. Но перестала ли я желать? Нет, просто стала делать это неслышно, про себя. И несмотря на то, что ни одно из тех тайных моих желаний так и не исполнилось, я не прекращала надеяться и верить — ведь если чудеса случаются в жизни других людей, ведь когда-нибудь боги вспомнят и обо мне!
Не сбылось. Впрочем, я уже и не помню, чего так страстно хотела раньше… разве что нелепые просьбы к небесам вернуть маму? Но так ли нужна мне была та женщина, если она посмела бросить не только меня, но и только-только явившегося в мир младенца? Не думаю. Я просто боялась оставаться одна — вот и желала то, чего никогда и не имела…
Да-да, семьи у меня не было — ни тогда, ни сейчас. Наверно, поэтому я так много сил и приложила, чтобы стать для Ники хоть кем-то. Не могу сказать, что мы особенно близки — это будет если не ложью, то сильным преувеличением, — но я искренне люблю свою сестру. И только ее считаю своей семьей. Хотя надо признать, семьей я это скорее всего называю в силу незнания истинного значения этого слова. Ну и боги с ним!
Как бы там ни было, а ближе Ники у меня никого нет, и будет ли — еще вопрос.
Итак, в Фирь мы въехали уже с наступлением темноты. Впрочем, если вспомнить, что зимой ночь наступает едва ли в середине дня, то как раз в этом не было ничего удивительного. Хмурые и медлительные из-за крепчающего мороза стражи, лишь окинули наши обозы ленивым взглядом, да ознакомились с сунутыми им под нос бумагами. Заметив на документах личную печать короля, служители порядка не позволили себя даже заинтересованного взгляда, напротив, они махнули рукой, пропуская наш обоз, и демонстративно отвернулись.
Милые здесь правила, ничего не скажешь! А ведь раньше мне казалось, что это место самое справедливое в нашем мире — прямо рай божий на земле!
Ну-ну, именно поэтому так спокойно и пропустили обоз, практически полностью состоящий из темных в святая святых! Хоть бы вид сделали, что все осмотрели! Кажется, королевская печать в Фири открывает половину дверей, а во владения второй легко можно попасть, предъявив перстень Верховного Иерарха.
Либо я чего-то не понимаю, либо этот "свет" ничем не лучше своего извечного противника, а в чем-то даже хуже: тьма не столь лицемерна, она говорит прямо о том, о чем другие замалчивают.
Не все в порядке в нашем королевстве, оно прогнило от и до… — легкомысленно пропела Топя, нагло подслушав мои мысли.
Эх, вот уж кому я завидовала! Чтобы не нервировать светлых, дайкаев и я и Маш оставили в Школе. А это значит, что в отличие от нас, дракоши провели это время в тепле и сытости, а не тащились по промерзшим дорогам и не останавливались на ночлег в сомнительных заведениях!
Да расслабься ты, все будет хорошо! — заверила меня Топя, словно мое плохое настроение ее раздражало и она спешила как можно быстрее от него избавиться.
Хорошо? Хорошо?! Через час я окажусь во дворце своего венценосного родителя! Нет, разумеется, он не станет нас встречать на пороге и вряд ли удостоит нас чести лицезреть свою персону до самого бала, но вероятность моего разоблачения существенно повышается!
Но ты ведь сама не собиралась скрываться вечно. Да и чего тебе бояться? Ты связана магическим контрактом — это раз. У тебя за спиной стоит напарник-вампир, который при желании может разнести этот город по камушку — это два. Помимо вампира, за тобой тенью следует воин зардов, взявший на себя обязанности твоего Щита, — это три. Да и наконец: ты уже не подданная этого государства — а значит, не Ниламу и решать, что с тобой и как будет дальше. Расслабься — и получай удовольствие. Глянь на сестру: та уже настолько утвердилась в новой роли, что запросто готова порвать все лишние, по ее мнению, связи.
С этим спорить было сложно. За последние дни Ника стала еще более уверенной. Она не собиралась более покоряться воле отца и дяди. Теперь, почувствовав, что в этом мире она не одна, она обрела столь необходимый ей якорь. Так что и неизбежной встречи со своим прошлым моя сестра не боялась — и я ей завидовала. Она твердо приняла решения и уже точно знала, к чему стремиться.
У меня же такой уверенности не было. Кто я такая? Всего лишь по дурости сбежавшая из дома девица, искренне верящая, что как бы там ни было, а все равно найдут. И слова Топи о том, что я чья-то там Королева, для меня ровным счетом ничего не значат! Я не видела тех земель, я не заглядывала в глаза их жителям, я не знаю, нужна ли им — все это слишком зыбко, чтобы стать реально целью.
Вернуться обратно? Покаяться? Принять свою судьбу? Не знаю, возможно ли это, но… да, не будем скрывать очевидного: иногда мне этого очень хочется! Хочется, чтобы за меня снова кто-то решал, хочется, чтобы было на кого свалить вину за собственные неудачи и ошибки… да просто хочется!
Что мне дал этот новый мир, кроме постоянного страха и неуверенности в завтрашнем дне?
Я так и не нашла ответа на этот в чем-то даже слишком простой вопрос.
Топя молчала. Знала ли она об этих моих мыслях? Наверняка, но она давала мне возможность самостоятельно разобраться в главном — в себе. И я знала точно, что если я все-таки решу остаться в светлых землях, она и слова против не скажет. Она просто уйдет. Незаметно, неслышно… и я снова останусь одна.
И за эту иллюзию выбора я была ей благодарна. Никто раньше не предоставлял мне возможности принять хоть какое-то решение.
— Эй, Лик, хватит киснуть! Что у тебя с лицом? Такое чувство, будто ты килограмм недозрелый лимонов съела! — Ника была как всегда "тактична", лучше бы она продолжала и дальше таращиться в окно. С последней остановки в карете мы остались вдвоем — Фидда, наплевав на все правила и приказы Фотиса, продолжила путь верхом. Кажется, наша кошечка начинает выздоравливать… нет, она по-прежнему питает необъяснимую страсть к Машу, но теперь ведет себя уже более адекватно. И это радует, потому что Фирь не то место, где темным можно безнаказанно дурить. — Лик! — наглость моей сестренки достигла своего пика, поскольку не дождавшись никакой реакции с мой стороны, это мелкое недоразумение со всей силы дернула рукав моей шубы. Так что из своих мыслей я вернулась в реальность под жалобный треск ниток.
— Я думаю, — чуть резче, чем собиралась, бросила я.
— Я вижу. Ну, может, хоть поделишься со мной — о чем? Я же тут со скуки сдохну, пока мы достигнем стен дворца.
Несколько секунд я смотрела на просительную мордочку сестры. Иногда она бывала более чем назойлива. Интересно, как же ее терпит Спир? Ведь он не из тех, кто будет терпеть многочисленные капризы какой-то малявки! Но терпит! А иногда и потворствует! Последнее я не понимала вовсе.
— Ты совсем не боишься? — сама того не заметив, но я задала этот вопрос.
— А чего мне бояться? — Ника почти безразлично пожала плечами. Жест настолько красноречивый, что дальше можно и не спрашивать. Она действительно не боится. Почему? Неужели думает, что у нее есть шанс выстоять перед Верховным Иерархом? — Лик, не сомневайся, меня без защиты не оставят. Вампиры очень трепетно относятся к членам своей семьи.
— Семьи? — я удивленно дернула бровью.
— Да, семьи. Для Спироса все мы — члены семьи. Забота о младших у них конечно не настолько всеобъемлюща, как у оборотней или тех же зардов, но в беде они своих не бросают. Никогда.